– Поступай, как знаешь, – Грета равнодушно пожала плечами. – Это все равно ничего не изменит. – Она позаимствовала любимое выражение старика. Нетерпеливо махнув рукой на прощание, девушка быстро скрылась между деревьями.
Когда она скрылась, Слим горестно покачал головой. Теперь он знал наверняка, почему его друг держится на расстоянии от этой красавицы. Спенсер просто не знал, как обращаться с нею. А у девчонки прекрасная душа и упрямый характер, такой же, как и у Стена.
Не может быть никаких сомнений, что его друг любит эту маленькую красавицу и, видимо, очень сильно. В последние дни он много пил, но ни разу даже не посмотрел ни на одну шлюху. Слим считал, что это было смертельное испытание для мужчины. Он шел, усмехаясь про себя. Спенсер, наверняка, ошалеет, когда он скажет ему о том, что его хрупкая девочка проверяет ловушки вместо старика.
Грета в каждой ловушке находила какого-нибудь зверька, и, слава Богу, все они были уже мертвы. К дому она подошла только в сумерки. Девушка еле тащила тяжелый от добычи мешок. Ее губы расплылись в радостной улыбке, когда, подойдя ближе, она увидела в окне горящую свечу и беспокойное лицо Бена, тревожно поглядывающего на тропу.
«Бедный старик, – чувство раскаяния охватило ее, – он беспокоился весь день».
Она тихо ступила на крыльцо. Дверь перед нею резко распахнулась, и вышедший на крыльцо Бен сердито сказал:
– Мисс Эймс! Где был твой разум, когда ты уходила? – он почти кричал. – Ты как бесчувственный юнец! Уйти одной проверять ловушки! Позволь тебя спросить: о чем ты думала, совершая подобную глупость?
– Я думала о тебе, – вспыхнула Грета и, развязав мешок, высыпала добычу на пол. – А теперь скажи правду, – ее глаза пылали от негодования. – Ты был в состоянии подняться сегодня утром с кровати и пойти проверять эти чертовы ловушки? Только прошу тебя, ответь честно.
– Ну, разумеется, мне было бы больно, но я все равно бы пошел, – проворчал старый охотник.
– Правильно, и добил бы себя окончательно, – мирно сказала девушка, постепенно успокаиваясь. – Бен, ты был со мною так добр. Дай мне возможность помочь тебе. Ты же знаешь, я сильная и могу это делать. Я молодая и выносливая, и это несправедливо, что ты, больной, собираешься ловить медведя, а я, здоровая лошадь, сижу в тепле дома. – Она льстиво улыбнулась старику.
Бен проигнорировал ее попытку перевести разговор в шутку.
– А что, если бы ты наткнулась на стаю голодных волков?
Девушка небрежно кивнула в сторону ружья, которое поставила в углу.
– Не ты ли учил меня из него стрелять?
Старик покачал головой, вспоминая летние месяцы, которые он провел с ней, уча ее, как правильно прицеливаться и плавно нажимать на курок, вместо того, чтобы судорожно дергать его.
– Ты и в правду отлично стреляешь, – нехотя согласился он, – но, что если бы ты попала в буран, в метель? Что бы ты тогда делала?
– То же самое, что и ты. Если бы я не смогла найти пещерку, чтобы в ней спрятаться, я просто выкопала бы в снежном сугробе яму и дожидалась там конца бури.
– Слишком все просто у тебя получается, – брюзжал он в то время, как она стаскивала куртку и намокшие мокасины, бросая на него косые взгляды. Его лицо искажали судороги боли, он сильно хромал, выставляя на стол тушеную картошку. Она могла поспорить на что угодно, что сегодня утром он был не в состоянии встать с постели.
Грета жутко проголодалась и с аппетитом набросилась на мясо и овощи, говоря себе, что завтра обязательно возьмет с собой побольше еды. У нее было такое чувство, что она не ела, по крайней мере, лет десять.
Когда все было съедено и выпит кофе, она неторопливо встала и принялась убирать со стола грязную посуду.
– Ну уж, нет, – недовольно проворчал Бен. – Тебе надо, как следует, погреться у огня, а посуду я уберу сам.
– Ничего подобного, – сварливо перебила она его, начиная мыть тарелки. – Я вовсе и не устала. Разве только что чуть-чуть.
– Хорошо, – старик протянул руку к своей куртке. – Тогда я отнесу сегодняшнюю добычу в сарай и сниму шкурки.
– Только будь, пожалуйста, осторожен на льду, – прокричала она ему вслед.
Убрав на кухне, она расслабилась, тихо сидя у огня. Языки пламени метались в неистовом танце, отбрасывая на стены причудливые тени. Вскоре вернулся Бен. Когда он, слегка постанывая, взобрался на свое любимое кресло-качалку, Грета увидела, что его лицо стало серым от боли.
– Бен, – спросила она тихо после того, как он набил свою любимую трубку и закурил. – Ты когда-нибудь спрашивал Пейшенс, нет ли у нее чего-нибудь, чтобы можно было облегчить твою боль?
– Нет, и впредь не намерен этого делать! Я не желаю, чтобы по округе поползли слухи, что, мол, Бен Эйткинс стал старой, никому не нужной развалиной.
– Пейшенс показалась мне очень порядочной женщиной. Думаю, она никому ничего не расскажет.
– Я не собираюсь рисковать, – буркнул старик упрямо.
Грете хотелось объяснить старому упрямцу, что все и так знают, как мучает его ревматизм. В последнее время он стал сильно хромать. Но она знала, что ничего не может сделать, чтобы его переубедить. Да и вообще лучше оставить эту опасную тему. А то, не ровен час, ему придет в голову мысль, что, разрешив ей проверять ловушки, он тем самым признается в своем бессилии. Если подобное придет ему в голову, то он будет ползком ползти, но ни за что не разрешит ей работать вместо себя.
Она притворно широко зевнула, встала, потягиваясь, и небрежно бросила:
– Я думаю, мне пора уже спать. День прошел так быстро.
– Ну-ка, посмотри на меня, – Бен наклонился вперед. – Даже можешь не думать об этом. Завтра я сам пойду проверять капканы.
– Ты больше не будешь этого делать, – ответила она, стараясь придать своему голосу как можно больше твердости. – Я хочу, чтобы ты несколько дней, как следует, прогрелся у огня, дал бы отдых своим коленям, позволил бы теплу проникнуть поглубже в кости. Как только тебе станет лучше, ты вернешься к своему занятию.
– Но это неправильно, – протестовал старик, – не могу же я отсиживаться в теплом доме в то время, как ты будешь мерзнуть в лесу.
– Послушай меня внимательно, Бен, – голос девушки был серьезен, – мы оба хорошо понимаем, что теперь я в состоянии позаботиться о твоих ловушках лучше, чем ты. Ты разве забыл, откуда я к тебе пришла. Прогулка, пусть даже и длиною в десять миль, мелочи по сравнению с тем, что мне приходилось делать в приюте. Кроме того, – она лукаво улыбнулась ему, – мне так приятно сделать что-нибудь для тебя. Ты был так добр, когда взял меня к себе. Я никогда не забуду, от какой участи ты меня спас. Так что, пожалуйста, позволь мне это сделать для тебя.