— Идея вечеринки Киры, — сказала Ванесса. — Она тебе рассказала? Это сказочный маскарад…
— Она рассказала мне, — сказал Грейсон, открывая бутылку воды и делая длинный глоток. Я наблюдала, как напрягаются мышцы его горла, проглатывая воду, и когда я подняла взгляд на его лицо, его глаза были устремлены на меня. Я снова отвернулась, делая вид, что сосредоточилась на своем списке. Я почувствовала, как раскраснелись мои щеки, и мне захотелось себя ударить.
Ванесса взволнованно посмотрела на меня.
— Мой самый любимый сказочный персонаж — Динь-Динь, — она засмеялась. — Это глупо?
Я улыбнулась ей.
— Вовсе нет. Если только ты сможешь убедить Шейна нарядиться Питером Пэном.
Она снова засмеялась, звук был настолько музыкальным, насколько я когда-либо слышала.
Она была бы идеальной Динь-Динь. Она была бы идеальной во всем.
Я смотрела на нее, стоящую там в длинном кораллово-белом платье в полоску, с гладкими золотистыми волосами до плеч. Она была идеальной. Я ненавидела ее. Нет, не ненавидела. Она мне нравилась… Я ненавидела то, что она мне нравилась.
Почему она не могла быть сукой с большой буквы С?
— Я позабочусь о том, чтобы он был мужественным Питером. С достаточной мальчишеской внешностью. Прямо какой он и есть.
— Что? — рассеянно спросила я и покачала головой, заставляя себя вернуться к разговору. — О… Шейн… Питер Пэн, точно.
Я посмотрела на Грейсона, который медленно закручивал крышку на бутылке с водой, выражение его лица было жестким, челюсть сводило небольшим тиком.
Шуги неуверенно понюхала ноги Ванессы, и Ванесса наклонилась, ее рука быстро погладила голову Шуги, а затем отдернулась.
— Мне кажется, что я причиняю ей боль каждый раз, когда ее трогаю, — сказала она, ее голос был полон сочувствия.
— Ты не делаешь этого, — сказала я. — Она нуждается в любви больше всего на свете. Единственное, что может причинить ей боль — это сдерживать ее.
Грейсон на мгновение уставился на меня, а затем, не говоря ни слова, повернулся и вышел из кухни. Шуги последовала за ним, оглянувшись на дверной проем и немного поскулив, затем опустила голову и побежала догонять Грейсона.
Мое сердце сжалось от боли. Я оглянулась на свой список, чтобы спрятать лицо от испытующего взгляда Ванессы.
Неужели он даже не смог притвориться, что я ему нравлюсь? Что должны думать Шейн и Ванесса?
— Мне жаль, Кира, — сказала Ванесса. — Наше присутствие мешает вашему браку. Мы должны уйти…
— Не из-за меня, нет. Шейну и Грейсону нужно кое-что уладить. Я не буду этому мешать.
Я скоро уйду, но Шейн всегда будет братом Грейсона. Я отказываюсь быть причиной того, что Грейсон не дал ему шанса — по крайней мере, объясниться. Какой бы физический интерес Грейсон ко мне ни проявлял, он давно пропал. И я понимала, почему. Кто может соперничать с Ванессой? Она была прекрасна внутри и снаружи, а я чувствовала себя ведьмой, которой Грейсон называл меня — уродливой, оборванной и отверженной. Никто никогда не хотел быть с ведьмой, в конце концов.
Шарлотта ворвалась на кухню через несколько минут, нервно переглядываясь между мной и Ванессой. С тех пор как приехали Шейн и Ванесса, у меня не было возможности побыть с Шарлоттой наедине, но всякий раз, когда я ее видела, она, казалось, разминала руки и произносила молитвы под нос. Это не вселяло в меня уверенности в том, что ситуация разрешится благополучно.
Ванесса, Шарлотта и я подробно изучили списки и разделили задания.
— Итак, кто поможет мне приготовить ирисовый торт с арахисовым маслом? Шейн попросил его — это его любимый, — сказала она с восторгом.
— О, я помогу, — сказала Ванесса. — Мне нужно узнать рецепт, чтобы иногда печь для него самой.
Шарлотта достала из ящика два фартука, вручила один Ванессе и предложила один мне.
— О, в следующий раз, Шарлотта, — сказала я. — Мне нужно выйти на улицу и составить список того, что нужно сделать там.
Но на самом деле я понимала, что Шарлотта и Ванесса заслужили время, чтобы побыть вместе. Я собиралась пробыть здесь совсем недолго, в то время как Ванесса была настоящей частью этой семьи. При этой мысли острая боль в моем сердце казалась почти непомерной. Шарлотта посмотрела на меня с сочувствием, но кивнула, почти печально. Я не могла сердиться на нее. Она знает, что я здесь временно. Ванесса останется здесь навсегда, тогда как я скоро уеду. Было важнее, чтобы Шарлотта помогла построить мост между Шейном, Ванессой и Грейсоном, чем пытаться свести нас с Грейсоном надолго. В любом случае, это были бы напрасные усилия. Возможно, она наконец поняла это.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Чувствуя себя одинокой и меланхоличной, я вышла на улицу, чтобы посмотреть на фасад дома. На остаток недели у меня была назначена бригада садовников. Приведение территории в приличный вид потребует немалых усилий. Дом будет выглядеть намного лучше, когда плющ будет обрезан. Я записала несколько вещей, которые, по моему мнению, можно было бы успеть сделать снаружи дома, а затем повернулась, чтобы пройтись позади него и сделать несколько заметок об этой области. Я бы хотела открыть задний дворик и почистить бассейн, если это возможно. Я представила себе мерцающие огоньки, развешанные на деревьях, отбрасывающие волшебное, сказочное сияние…
На мгновение я замерла, представляя эту сцену, мой взгляд поднялся к рядам виноградных лоз. Почему я чувствовала эту безысходную тоску внутри? Я думала о том, что сейчас делает Грейсон, о том, как сильно я полюбила этот виноградник и людей, которые здесь жили и работали. Думала о том, что мы с Грейсоном, казалось, движемся в направлении…
Чего, Кира? Любви? Неужели это то, на что ты втайне надеялась?
Чувство, напоминающее ужас, сжало мое нутро, и я отошла на несколько шагов, чтобы прислониться к ближайшему вязу и закрыть глаза. У меня было жуткое чувство, что где-то по дороге я влюбилась в своего мужа. Не было другого объяснения той агонии, которую я испытывала из-за его внезапного холодного безразличия и возможности того, что он все еще влюблен в другую женщину.
Глядя на полуденное солнце, сверкающее на виноградных лозах, я призналась, только самой себе, только себе, что, возможно, я даже влюбилась в Грейсона Хоторна с первого взгляда. Мой рыцарь в сияющих доспехах, стоящий перед банком, обещание, что он спасет меня, а я — его, струилось в моем сердце, как тайный шепот.
О Боже, это катастрофа.
Катастрофа эпического масштаба.
Мне хотелось бежать, бежать от этих чувств, от этого осознания. И я знала, что именно это и сделаю, как только вечеринка пройдет. Я не могла оставаться здесь, зная, что в любой момент могу еще больше влюбиться в своего мужа. Он никогда не полюбит меня в ответ. Боль от безответной любви медленно доведет меня до опустошения.
Мои отчаянные мысли прервались, когда я увидела одинокую фигуру, идущую по периметру лабиринта живой изгороди внизу. Я прищурилась, узнав Шейна. Поколебавшись совсем недолго, я положила список и ручку в задний карман джинсовых шорт и пошла вниз по холму, чтобы присоединиться к нему.
— Привет, — тихо сказала я. Он обернулся, явно испугавшись, и быстро выдохнул.
— Привет, Кира, — он улыбнулся.
— Извини, не хотела подкрадываться к тебе.
— Нет, нет, просто глубоко задумался, наверное, — он сел на каменную скамью рядом с ним и жестом предложил мне тоже сесть. Я села, опираясь на ладони за спиной.
Глядя на лабиринт рядом с нами, я сказала:
— Он действительно невероятен. Вам, наверное, было весело в нем в детстве.
Шейн выдохнул, проведя рукой по волосам, как иногда делал Грейсон. Его выражение лица было слегка страдальческим.
— Боже, нет. Мой отец заводил нас в центр, как только темнело, и заставлял искать дорогу обратно. Он мучил нас этой Богом забытой штукой.
Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица, и повернулась к Шейну.
— Почему? — прохрипела я.
Он пожал плечами и покачал головой, внезапно став похожим на маленького мальчика.