Найти свидетельства умышленных убийств времен каменного века нетрудно. Подходящий пример — неандерталец, чьи останки обнаружены в одном из раскопов на территории Ирака. Этот малый умер шестьдесят тысяч лет назад, пронзенный копьем, наконечник которого намертво воткнулся в его позвоночник. Или взять Этци, ледяную мумию, пять тысяч лет пролежавшую во льдах Тирольских Альп. Этого человека убили стрелой в спину[355]. Особенно шокируют находки в Натаруке, археологическом раскопе на территории Кении. Сейчас это выжженная солнцем, пропыленная редкокустарниковая пустошь, а десять тысяч лет назад здесь была лагуна, на берегах которой убили целую общину охотников-собирателей — двадцать семь мужчин, женщин и детей. Изучив их кости, археолог Марта Лар со своей группой реконструировала сцену ужасающей по своей жестокости расправы[356]. У некоторых скелетов были сломаны кости рук, и это указывает, что несчастных, видимо, связали. У всех присутствовали признаки смерти от травм: раздробленные кости скул, вдавленные переломы свода черепа, костные отломки ребер и коленных чашечек, колотые раны от наконечников метательных орудий. Эти и прочие свидетельства-подсказки, включая тот факт, что среди убитых были дети и женщины, предполагают, что община охотников-собирателей пала жертвой проактивной агрессии, а после нападавшие бросили убитых не погребенными[357].
Археологические находки вроде тех, что извлекли в Натаруке, порождают споры, поскольку многие антропологи считают, будто межгрупповое насилие подобных масштабов относится к более поздним временам, чем возникновение земледелия. Приступив к изучению охотников-собирателей, я уяснил — и мне это подтверждали, — что в целом они миролюбивы, поскольку у них принято равноправие, отсутствует собственность и, следовательно, объект борьбы; плюс они очень мобильны. Если возникают внутригрупповые конфликты, недовольные могут просто уйти в другие места. Повышенные уровни межличностного насилия и масштабных агрессий приписывали развращающему действию контактов с земледельцами и людьми западного мира[358]. Однако свидетельства насилия в доаграрных обществах имелись всегда, особенно если внимательно посмотреть[359]. Как утверждает Ричард Рэнгем, чем задаваться вопросом, когда люди стали менее агрессивными, лучше искать ответ на вопрос, когда у нас снизился уровень ответной агрессии и возрос уровень агрессии проактивной.
Существует одна давняя, восходящая еще к Дарвину идея, что эволюционная ветвь человечества в очень давние времена во многом утратила звериную жестокость и склонность к насилию в сравнении с человекообразными обезьянами. Дарвин, в отличие от Руссо, был чужд романтики, однако благожелательно взирал на человеческую природу. В выдающемся труде 1871 г. «Происхождение человека и половой отбор» он обосновывает (хотя и многословно), что сниженная агрессия стала ключевой движущей силой еще на раннем этапе эволюции человека.
«Что касается размеров тела или силы… мы не можем судить, стал ли человек больше и сильнее или меньше и слабее в сравнении со своими предками. Но нам следует учесть, что животное, наделенное огромными размерами, силой и свирепостью и способное, подобно горилле, защищать себя от врагов любого рода, вероятно, хоть и не обязательно, не сумело бы развить социальных навыков; и это сильнее всего препятствовало бы человеку в развитии высших психических способностей, например умения сопереживать и любви к себе подобным…
Невеликая телесная сила человека, его малая быстрота, отсутствие естественного оружия и прочее более чем компенсируются, во-первых, силой его интеллектуальных способностей, посредством которых он, все еще будучи диким, создал себе оружие, орудия и прочее, и, во-вторых, его социальными качествами, побуждающими его оказывать помощь ближнему и получать то же в ответ»[360].
Дарвиновские воззрения, что такие признаки человека, как способность к кооперации, интеллект, малая физическая сила и сниженная агрессия, эволюционировали как согласованное целое после того, как разошлись эволюционные пути человека и человекообразных обезьян, были популярны в обществе с момента, как Дарвин вывел эти слова на бумаге. Однако ужасы нескольких мировых войн побудили многих склониться к более созвучным Гоббсу интерпретациям человеческой эволюции. Самым ярым поборником идеи, что ранний человек был прирожденным убийцей, выступал австралийский антрополог Раймонд Дарт. В 1922 г. он, хотя и против желания, переехал в Йоханнесбург преподавать анатомию. Однако переезд с лихвой окупил все неудобства, когда через два года Дарту привалила удача обнаружить почти не поврежденный череп, принадлежавший детенышу австралопитека, прозванному «бэби из Таунга». А еще через год Дарт прославился на весь мир утверждением, причем справедливым, что найденный череп указывает на происхождение человека скорее от обитавших в Африке обезьяноподобных существ с маленьким мозгом, чем от наделенного крупным мозгом прачеловека, останки которого обнаружены в Европе. Однако Дарт ошибочно заключил, что «бэби из Таунга» и другие человекоподобные существа, чьи останки со сломанными костями были обнаружены в тех же известковых карьерах, служили объектами охоты для ранних гомининов. Первоначально Дарт вторил дарвиновской теории, что прямохождение высвободило ранним гомининам руки, позволив им изготовлять и применять орудия для охоты, и это способствовало естественному отбору по признаку большого мозга, а значит, более развитых охотничьих навыков.
Много позже, в статье 1953 г., на которую явно наложил отпечаток военный опыт, Дарт выдвинул предположение, что первые люди были не просто охотниками, а кровожадными хищниками[361]. Его высказывания настолько ошеломляют, что вам лучше ознакомиться с ними из первых рук.
«Омерзительная жестокость человека по отношению к другому человеку составляет одну из его неотъемлемых черт и отличительных признаков; и все это объяснимо, только если принять во внимание его хищническую каннибальскую природу. Забрызганные кровью, изобилующие массовыми убийствами анналы истории человечества, начиная с самых ранних древнеегипетских и шумерских записей и заканчивая недавними свидетельствами зверств Второй мировой войны, хорошо согласуются с ранним повсеместным каннибализмом, практиками жертвоприношений животных и людей и их субститутов в формализованных религиозных культах, с распространенными по всему миру практиками скальпирования, охоты за головами, нанесения увечий и некрофильскими практиками человечества во имя провозглашения этого кровопролитного отличительного свойства, этой хищной привычки, этой каиновой печати, которая в плане рациона отличает человека от его родичей и скорее объединяет с опаснейшими и кровожаднейшими из плотоядных».
Дартову гипотезу происхождения человека от приматов-убийц, когда о ней стало известно, сразу подхватил и понес в массы журналист