гремящими ключами, а пару раз даже было слышно что-то очень похожее на крики. К счастью или сожалению, именно эти звуки прекращались так же непонятно, как и начинались. Правда, даже успев услышать их отголоски, он был вполне готов к тому, чтобы суметь представить хозяев этих воплей. Тех самых, что были с ним в том лесу.
Только теперь в его тяжелую голову лучше начинали доходить те самые слова Артура о «военных», которых он с Серегой так боялся. Правда, пока что они вели себя куда более лучше, нежели «нацисты». Может, это только начало и дальше будет хуже?
Всё же, чувство вины и понимание того, что всё могло бы быть по-другому, если бы не он, не остывало почти так же, как и не остывала его жизнь, никак не объяснимо, ещё горевшая внутри. Роме хотелось верить, что с Серегой и Артуром всё гораздо лучше, чем с ним, хотя бы потому, что у них вроде бы не было разбитых ребер или чего-то подобного.
Его сон, который теперь мог быть не больше нескольких минут, по крайней мере из-за холодного и твердого бетонного пола прервал резкий грохот чьих-то ботинок, уверенно наступавших в довольной близости. Чем ближе звук набирал свой грохот, тем быстрее он переставал чувствовать в своем теле весь этот дискомфорт от условий камеры. Когда же эти ботинки остановились около его двери, тут-то нутро и замерло окончательно. Дыхание, которое и без того было еле заметным, теперь остановилось полностью. Ключ резко и скрипуче несколько раз провернулся в двери, а потом и сам этот кусок толстого металла, с ещё большим скрипом внезапно и быстро распахнулся, вогнав в его камеру, почти такой же, мертвый и тяжелый, но более холодный воздух.
– На выход! – сказал ему парень небольшого роста, с автоматом в руках, стоя прямо на пороге.
Вставать особо труда не возникло. Это получилось у него, как ни странно, очень быстро, а вот идти на встречу неожиданно поднятому дулу автомата как-то уже хотелось не так бодро. Только сделав несколько легких и осторожных шагов вперед стало определенно понятно, что тот молодой юнец, скорее всего, испугался. Он, видимо, подумал, что после такого резкого подрыва с пола, полуживой узник полетит прямо на него.
– Стой! Ещё… два шага и я буду…, -очень неуверенно, немного дрожа руками, говорил уже совсем другой, более детский голос прямо в него.
Рома остановился, и сам, без каких-либо лишних вопросов, поднял свои руки вверх, давая вроде как небольшой жест понимания. Ещё через пару разряженных волнением из коридора секунд, он всё-таки даже сам подошел к соседней стене, приставив к ней свою голову. Только тогда резким и осторожным шагом, тот юнец смог зайти к нему за спину и со словами – иди вперед, повел его по действительно длинному коридору.
Впервые за всё время он чувствовал то, что в этом изменившимся мире не он один трус. Это было довольно необычное чувство, правда, не дающее по своей сути абсолютно ничего. Никакой большей уверенности, либо же храбрости никак не было. Может, всё дело было в темных коридорах, которые по ощущениям сгущались с каждым метром всё больше.
– Стой здесь, – сказал в какой-то момент тот голос сзади, открывающий дверь рядом и уходящий куда-то внутрь.
Он вернулся почти сразу. Не прошло и нескольких секунд, как что-то будто бы вышвырнуло его оттуда. По крайней мере, такие звуки, доносящиеся оттуда, давали это представить. Дальше они лишь молча стояли у стены, то и дело пытаясь своим неровным дыханием переиграть друг друга. Через некоторое время, парня даже стало немного жалко. Он был худей Ромы раза в два, лицо почти полностью было покрыто какими-то непонятными волдырями, а от одежды несло потом так, будто её никогда не стирали.
От долгого и неподвижного положения в какую-то минуту начали затекать полуживые ноги, а после и всё тело, будто заражая собой все оставшиеся, хотя бы немного живые части тела.
– Не двигаться! – сказал тот парень, резко отойдя несколько шагов в сторону именно в то время, когда Рома начал немного шевелиться.
– Больше не могу.
– А я что тебе сделаю? Терпи!
– Не могу, правда.
Парень лишь быстро посмотрел на него, видимо, больше не желая ничего говорить и продолжил держать свой взгляд на ту самую дверь.
– Можно хотя бы присесть?
– Нет. – прозвучал быстрый ответ.
Ему лишь становилось хуже и следующие пару минут он стоял, спуская с себя холодный пот. Тот юноша иногда мельком поглядывал на него, почти моментально убирая свой испуганный и странно человечный взгляд, переключая его на всё тот же, абсолютно холодный и безжалостный.
– Ефрейтор! – раздался чей-то гул из-за двери.
Парень тут же резко оживился и прямиков, без какого-либо страха направил своё ружье на Рому, молча показывая на ту самую дверь.
Он подошел к ней, аккуратно хватаясь за ручку и медленно, заводя тем самым долгий и протяжный скрип, стал понемногу открывать.
Резкий удар, кажется, прямо в голову. В то время, когда он оглядывался по сторонам, был слышен чей-то громкий крик, раздающийся наверху. Посмотрев туда, была видна лишь расплывающаяся, непонятная картинка, из которой что-то темно-зеленое тянулось к его лицу. Это оказалась рука, хватавшая Рома за шиворот и резко тянущая куда-то по полу. Потом небольшой удар холодной водой, после несколько сильных хлопков по лицу, ну а на последок пару криков прямо в ухо. Именно так выглядела первая помощь, что была оказана ему и после которой, он хоть немного пришел в себя, разглядев перед собой темное и сильно потрепанное лицо какого-то человека во всё той же военной форме. Теперь тот, правда, сидел за своим столом, довольно серьезно поглядывая на его лежащее тело.
– Может ты наконец встанешь? – спокойно и без каких-либо эмоций спросил его он.
Лишь только с третьей попытки хоть как-то удалось поднять своё тяжелое тело, голова которого всё же ещё немного кружилась, притягивая вниз. Видимо, удар, сначала о дверь, а потом о бетонный пол, дали о себе знать. В какой-то момент он сел напротив него, неохотно и лишь импульсами, посматривая в это очень необычное лицо. Кажется, в последующей тишине они просидели примерно следующую минуту, секунды которой Рома отсчитывал по тикающим где-то поблизости часам.
– Так. Значит, у тебя уже был разговор с одним из наших людей, но как видно из отчетного листа, безуспешный. В инициалах прочерк, в группировке тоже, даже пол не определен. Я конечно знаю, что наш лейтенант тот ещё солдат, но чтобы в этом