Люди, не замышляющие дурного, лиц не прячут.
Как и в прошлый раз, с отцом и Вольфом были их люди, но их было около десятка против полусотни, что стояла за принцем.
– Что это значит, господа? – жрец старался выглядеть решительным, но дрогнувший голос выдавал его страх. – Это – Храм Божий и вы присутствуете на таинстве бракосочетания…
– Разве членам королевской семьи запрещено посещать подобные таинства? – нагло ухмыльнулся принц, останавливаясь в нескольких шагах от молодожёнов.
– Ваше Величество, в храм нельзя входить с оружием в руках…
– Принцам всё можно, – Лейнор продолжал улыбаться, но глаза его оставались холодными, как два куска льда.
– Рискну напомнить, что это богохульство!
– Богохульством было бы обнажить сталь. Пока же клинки в ножнах, божество не оскорбится. Да и нет таких грехов, которые живой и богатый не смог бы искупить в этой жизни молитвой, – с усмешкой заявил принц. – Или, что ещё лучше – золотом.
Лейнор проявлял тот самый цинизм, за которые в первые дни знакомства Роуз успела его возненавидеть. Позже, на острове, он показал ей и другие стороны своего характера. В какой-то момент она почти поверила, что у него есть и светлая сторона.
Рука Вольфа легла на клинок.
Отец Роуз шагнул вперёд, словно на встречу принцу, заодно заслоняя собой молодых.
– Это безумие.
– Что безумного в том, что спаситель хочет пожелать счастье спасённому? – с кошачьей вкрадчивостью проговорил принц.
Его губы раздвинулись шире в улыбке, куда больше напоминающей коварный оскал.
– Здесь нет короля и притворяться излишне. Мы оба знаем, что моя дочь была вами подло похищена. Ни о каком спасении речи не шло.
– Вы смелый человек, граф Вестерлинг, но подобные речи вести опасно. Их могут счесть изменой.
– В тот момент, когда правду станут считать изменой, для честных людей этот мир перестанем быть интересным, ваше величество. Но это случится не сегодня и не завтра. Вы обесчестили мою дочь, вы подвергли её жизнь опасность, и у меня, как у отца, есть не только право, но обязанность поднять против вас оружие. И это ни разу не будет изменой, потому что вы, благодарение Богам, не мой король и не мой принц!
– Отец! – испуганно охнула Роуз, хватаясь графа Вильгельма за руку, повисая на нём всей тяжестью, лишь бы не дать ему обнажить меч.
Угроза особе королевской крови каралась смертью в любом государстве.
– Прекратите. Ни к чему проливать кровь. Не хочу видеть, как глаза вашей дочери туманятся от слёз.
– Тогда зачем вы пришли сюда? – вскричала Роуз, с ужасом понимая, что надвигающуюся стычку остановить не в её власти.
При взгляде на неё лицо Лейнора смягчилось:
– Дорогая, мог ли я пропустить возможность полюбоваться вами в свадебном наряде? Вы прекрасны и белый цвет вам к лицу, как никогда, но, должен признаться, столь прекрасный цветок нуждается в лучшей огранке. Я рассчитывал, что сэр Вольф Бэйр раскошелится более щедро для своей невесты.
Лейнор вновь улыбнулся, услышав, как звенит длинный меч, который Вольф всё-таки выхватил из ножен.
– Не валяйте дурака, мальчик. То, чем вы собираетесь заняться, чистое самоубийство. Вас уложат на эти плиты прежде, чем вы успеете сделать шаг вперёд.
– Вы – жалкий трус! Ничтожество…
– Ну, хватит. Я ничего против того, чтобы ваша юная жена сделалась вашей вдовой, не имею. Меня ваш труп не огорчит. Но не у всех у нас твёрдые сердца.
– Чего вы хотите? Зачем вы здесь?! – с отчаянием вопросила Роуз.
– Вы прекрасно знаете, чего я хочу. Желание мои неизменны. Я хочу вас.
Роуз застонала в отчаянии, а Вольф и её отец шагнули вперёд, закрывая её своими телами.
– Обнажите свой меч, принц!
– Господа! Опомнитесь! Что вы творите?! – причитал жрец. – Кровопролитие в храме…
Лейнор послал Вольфу леденящий презрительный взгляд:
– Вы готовы рискнуть жизнью вашей невесты?
– Довольно пустой болтовни! Либо уйдите с дороги, либо примите вызов.
– У меня есть идея получше, – в полутьме храма Роуз увидела, как сверкнул белозубой улыбкой их мучитель. – Я останусь стоять где стою. Или, может быть даже поменяюсь с тобой местами?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Вы безумны? – выдохнул отец Роуз.
– Прошу вас, не стоит делать резких движений. Ваша дочь принадлежит мне и без церковных обрядов. Ни один мужчина не отдаст свою женщину другому.
– Вот именно, – прорычал Вольф. – И ваше убийство сейчас не будет для меня грехом.
– При условии, что у тебя получится меня убить, – почти равнодушно пожал плечами принц.
Сопровождающая его стража продолжала бездействовать, безмолвно маяча на заднем фоне. Пока – безмолвно, но в любой момент готовые по знаку Лейнора вступить в игру.
Роуз с удивлением вдруг поняла, что не чувствует страха и смотрит на разыгрывающиеся события, как на представление. Волнительное, пугающее и увлекающее одновременно.
Что с ней такое? Что с ней не так?
Она вдруг поняла, что верит, что Лейнор сумеет решить ситуацию бескровно. Понять, что у него на уме, девушка не могла, по верила, что теперь он не посмеет напасть на дорогих для неё людей. Только не теперь, после того, через что они прошли вместе. Только не теперь, после всех тех слов о любви, что он ей говорил. Это его шанс – шанс дать понять, что за его словами действительно стоят серьёзные чувства. А если бы это было не так, то чтобы теперь он делал тут, рискуя вызвать гнев своего брата.
Хотя, с другой стороны, король рано или поздно всё простит своему единственному родственнику, которого любит. Принц Лейнор это отлично знает.
Но если он её любит (а Роуз чувствовала, что это так), он не тронет ни отца, ни её без пяти минут мужа.
Так что же он задумал?
Роуз видела, что он играет с Вольфом и явно наслаждается этой игрой. С другой стороны, она достаточно хорошо узнала Лейнора, чтобы не понимать – ситуацией почти всегда владеет именно он, даже тогда, когда кажется, что это иначе. Впрочем, последнее случается редко. Принц Айдаган предпочитает не скромничать и контролировать всё вполне открыто. Да и делать это при численном людском перевесе совсем не сложно.
– Недооценивать противника опасно, ваше величество, – раздувая от гнева тонкие хищные ноздри прорычал Вольф.
– О! Даже и не знаю, мой воинственный соперник, что для тебя станет большим поражением: если я прирежу тебя в драке, или если со мной что-то случится в ней же? В первом случае ты умрёшь быстро, во втором – гораздо медленнее. Пыточные у моего брата отменные. Слава об этом расходится далеко. Тебе не снести головы.
– Я рискну!
Роуз с облегчением увидела, что отец удерживает своего разбушевавшегося без пяти минут, зятя.
– Лучше не стоит.
– Доставайте шпагу, ваше величество! Быстрее! А не то я уши вам отрежу.
Уверенность Роуз в бескровном завершении всей этой затянувшейся истории в этот момент поколебалась. Она попыталась задержать Вольфа:
– Умоляю! Спрячьте шпагу, любовь моя!
Но разъярённый Вольф стряхнул с себя девушку с такой резкостью и силой, что не подхвати её отец, она бы упала на пол.
– Вы готовы? Так начнём!
Роуз с отчаянием взглянула на продолжающую изображать тени охрану. Понятное дело, что Лейнор приказал им оставаться в стороне, но, если в поединке что-то случится с принцем, все они здесь, до одного, покойники. Какого чёрта проклятый Айдаган задумал играть со смертью?
– Отец! Остановите же их…
Но тот только притянул дочь к себе, прижимая её к груди.
Клинки зазвенели.
Вольф нападал жёстко и напористо, оружием он владел виртуозно. Лицо его дышало яростью: сжатые губы, грозная бледность и сосредоточенность на пределе человеческих возможностей, даже невольная дрожь рук – всё свидетельствовало о том, что он даже из осторожности не сдерживает владеющий им гнев. Как понесший вперёд, закусивший удела, горячий конь, этот гнев неконтролируемой волной нёс его вперёд, грозя всем им бедой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Бэйр брал яростью и слой, Лейнор – ловкостью. Он парировал наносимые ему удары с удивительной точностью.