Глава XV
Ты храпишь самозабвенно,
А бессонная измена
Бродит у дверей.
Если жить тебе охота,
Сбрось беспечную дремоту,
Пробудись скорей!
Ариэль
Ветер держался ровный, и все три каравеллы довольно быстро продвигались по направлению к Канарским островам.
Особенно удачным было воскресенье: за двадцать четыре часа эскадра Колумба прошла сто двадцать миль! И ветер по-прежнему оставался благоприятным.
Утром в понедельник 6 августа Колумб весело беседовал на полуюте с Луисом и еще несколькими спутниками, как вдруг он заметил, что на «Пинте» убрали паруса и торопливо, чтобы не сказать неумело, приводятся к ветру: такой маневр указывал, что случилось что-то неладное. Пользуясь преимуществом в ветре, «Санта-Мария» тотчас поспешила на помощь.
— Что там у вас, сеньор Мартин Алонсо? — закричал Колумб, как только каравеллы оказались достаточно близко одна от другой. — Почему вы так внезапно остановились?
— Видно, от судьбы не уйдешь, сеньор дон Христофор, — ответил капитан «Пинты». — Такая добрая каравелла, и вдруг руль сорвался с места! Надо его укрепить, прежде чем снова довериться ветру.
Суровые морщины прорезали лоб великого мореплавателя, брови его нахмурились. Приказав Мартину Алонсо немедля исправить повреждение, он принялся молча расхаживать по юту. Видно было, что Колумб сильно взволнован и что эта задержка ему весьма не по душе. Не решаясь его тревожить, все предпочли спуститься на палубу, оставив адмирала наедине с Луисом, которого считали доверенным лицом короля. Помолчав немного из уважения к Колумбу, Луис сказал:
— Надеюсь, сеньор, поломка незначительная и нас не остановит! Я знаю Мартина Алонсо, это бывалый и честный моряк. Он найдет способ как-нибудь добраться до Канарских островов, а там можно будет исправить и не такое повреждение.
— Конечно, Луис, будем надеяться на лучшее. Жаль, что море разгулялось и мы не можем помочь «Пинте», но Мартин Алонсо и в самом деле моряк опытный: положимся на его сообразительность. Но меня тревожит не это, хотя потерять управление в океане дело тоже нешуточное. Тут все много серьезнее! Вы знаете, что «Пинта» была реквизирована для нас по приказу королевы за какие-то провинности жителей Палоса, и, уж конечно, против воли ее владельцев? Так вот, хозяева «Пинты», Гомес Раскон и Кристоваль Кинтёро, находятся на своей каравелле. Для меня ясно: эта поломка не случайная. Они и раньше, еще в Палосе, делали все возможное, чтобы задержать наше отплытие, и, как видно, продолжают нам вредить даже в открытом океане.
— Клянусь верностью королеве, сеньор дон Христофор, поручите это дело мне, и я живо расправлюсь с изменниками! Позвольте мне сесть в шлюпку и отправиться на «Пинту»! Я только скажу этим господам Раскону и Кинтеро, что, если у них опять сорвет руль или случится еще что-нибудь подобное, первый будет повешен на рее его собственной каравеллы, а второй выброшен за борт, чтобы исследовать ее киль и всю подводную часть вместе с тем же рулем!
— Не сюит прибегать к таким крутым мерам без крайней необходимости, особенно когда мы не можем доказать их вину, — возразил Колумб. — Разумнее будет подыскать на Канарских островах другую каравеллу. Я уверен, что мы не избавимся от неприятностей, пока не отделаемся от обоих судовладельцев и их судна. Кроме того, сейчас спускать шлюпку опасно, иначе я бы сам отправился на «Пинту». Так что пока остается только положиться на Мартина Алонсо и его умение. Колумб ободрил издали экипаж «Пинты», и матросы принялись за дело. Часа через два повреждение было исправлено, и каравеллы на всех парусах вновь двинулись к Канарским островам.
Несмотря на остановку, в течение дня и ночи удалось пройти добрых девяносто миль. Но на следующее утро руль снова сорвало с места, и гак как на сей раз повреждение оказалось более серьезным, то, чтобы устранить его, потребовалось гораздо больше времени. Эти повторяющиеся поломки привели адмирала в негодование. Они ясно свидетельствовали о чьем-то злом умысле, и Колумб окончательно решил отделаться от «Пинты», если только на островах удастся подыскать другое подходящее судно. Из-за долгой задержки каравеллы прошли в тот день всего каких-нибудь шестьдесят миль, хотя попутный ветер не утихал. Утром все три каравеллы сблизились, чтобы капитаны и кормчие могли сравнить свои наблюдения и совместно определить местоположение эскадры.
Одним из достоинств Колумба было его умение точно определяться, несмотря на несовершенство приборов того времени. Правда, все мореплаватели уже более столетия пользовались компасом, однако о магнитном склонении note 57 , знание которого в дальних плаваниях не менее важно, чем знание самого инструмента, никто не знал. Моряки тогда не осмеливались отходить далеко от берегов и не имели понятия об этом таинственном явлении природы, да и вообще, прокладывая путь, они больше полагались на солнце и звезды, чем на свои вычисления. Колумб был редчайшим исключением среди этих людей. Он досконально изучил все, что могла дать мореплавателю наука той эпохи, чтобы применить эти знания для достижения: великой цели, ради которой, казалось, он только и жил.
Как и следовало ожидать, точно определить местоположение каравелл сумел один адмирал, и кормчие вскоре убедились в его правоте, когда в предсказанное им время на горизонте в юго-западном направлении появились вершины Канарских островов, похожие на четко очерченные темные тучи, встающие над океаном. Но поскольку с моря да еще в ясную погоду горы видны на очень большом расстоянии, каравеллы достигли главного острова Гран-Канария только 8 августа, то есть почти через неделю после выхода из Палоса.
Суда вошли в порт и стали на якорь. Колумб немедленно принялся за поиски новой каравеллы, но, потерпев неудачу, отправился на остров Гомеру, полагая, что там скорее отыщет необходимое ему судно.
Пока «Санта-Мария» и «Нинья» находились на Гомере, Мартин Алонсо оставался на Гран-Канарии, так как «Пинта» нуждалась в ремонте. Но поиски Колумба оказались безрезультатными, и он тоже вскоре вернулся на Гран-Канарию. Здесь выяснилось, что, помимо всего прочего, «Пинта» была плохо проконопачена, видимо, тоже для того, чтобы сделать ее непригодной к плаванию. Все эти недоделки пришлось устранять сейчас. Наконец эскадра двинулась к Гомере, откуда Колумб намеревался пуститься в неведомый океан.
Тем временем среди матросов нарастало глухое недовольство, да и те, кто командовал ими, тоже начинали смотреть на будущее все более и более мрачно.