– Я понятия не имела, что он был вами заинтересован, - заливалась соловьем мисс Гертруда Найт, с выражением лица, говорившим, что она до сих пор, не может поверить в это, и втайне надеясь, что помолвка скоро окажется обманом, несмотря на объявление в Лондонской Таймс.
Леди Данбери, которая, как известно, рубила с плеча, выразилась более яснее:
– Не знаю, как вам удалось заманить виконта в ловушку, это, скорей всего, была очень хитрая уловка. В свете полно девушек, которым следует брать у вас уроки, милочка.
Кэйт каждый раз только улыбалась (или пыталась изобразить что-то похожее на улыбку; она подозревала, что ее попытки милостивых и дружелюбных ответов были, не всегда убедительны) и кивала, и тихо говорила:
– Я просто очень удачная девушка, - всякий раз, когда Мэри незаметно тыкала пальцем в ее сторону.
Что же касается Энтони, то этот удачный человек оказался способен избежать пристального внимания, которого она была вынуждена выносить. Он сказал ей, что ему необходимо остаться на несколько дней в Обри-Холле позаботиться о некоторых деталях, связанных с его материальным состоянием, перед свадьбой, которая намечена в субботу, всего через девять дней после того инцидента в саду.
Мэри опасалась, что такая поспешность, приведет к определенным ‘разговорам’, но леди Бриджертон довольно прагматично объяснила, что ‘разговоры’ все равно будут, независимо оттого, как скоро будет свадьба, и что Кэйт будет менее подвержена незавидным инсинуациям под защитой имени Энтони.
Кэйт подозревала, что виконтесса - имевшая репутацию целеустремленной мамаши и желавшая видеть все своих детей женившимися - просто хотела видеть Энтони перед епископом прежде, чем у него появиться малейший шанс передумать.
В это Кэйт соглашалась с леди Бриджертон. И хотя она нервничала насчет свадьбы и супружеской жизни, она никогда не откладывала на завтра то, что можно сделать сегодня. Поэтому, как только она приняла решение - или, точнее в этом случае, решение приняли за нее - она не видела никакой причины откладывать со свадьбой. И хотя поспешная свадьба могла увеличить количество всевозможных слухов и сплетен, Кэйт подозревала, что чем быстрее они поженятся, тем быстрее утихнет вся эта шумиха вокруг нее, и тем скорее она сможет вернуться к своей нормальной жизни.
Конечно, ее жизнь уже не будет прежней. Ей стоит начинать привыкать к этому.
Но ее жизнь уже сейчас даже отдаленно не напоминала ее прежнюю. Ее дни были полностью заполнены благодаря дикой энергии леди Бриджертон, которая таскала ее от магазина к магазину, тратя огромное количество денег Энтони на ее приданное. Очень скоро Кэйт поняла, что сопротивляться было бесполезно; если леди Бриджертон - или Вайолет, как она почти приказала Кэйт называть ее - приняла какое-то решение, то лишь небеса могут спасти идиота, решившегося перейти ей дорогу. Мэри и Эдвина как-то составили им компанию несколько раз, и быстро объявили, что чувствуют себя истощенными неутомимой энергией Вайолет, и ушли к Гунтеру пить холодные напитки.
Наконец, за два дня до свадьбы Кэйт получила записку от Энтони, просившего её быть в четыре часа дня дома, чтобы он смог оплатить все ее счета.
Кэйт немного нервничала, ожидая увидеть его снова; так или иначе их отношения, казалось, сильно изменились - стали более формальными в городе. Тем не менее, она ухватилась за эту возможность, чтобы избежать на следующий день, посещения на Оксфорд-стрит портнихи, модистки, перчаточника и кого-то еще, кого Вайолет запланировала на этот день.
Итак, в то время как Мэри и Эдвина вышли по какому-то поручению Вайолет - Кэйт ‘забыла’ упомянуть, что днем ожидается виконт - она устроилась на диване в гостиной, Ньютон спал у нее в ногах, и стала ждать его прихода.
***
Энтони провел большую часть недели в раздумьях. Не было ничего удивительного в том, что все его мысли были заняты Кэйт и их предстоящим союзом. Он опасался, что если забудется, то непременно влюбится в нее. Выход, казался, был в том, чтобы просто не позволять себя в нее влюбляться. Чем больше он думал об этом, тем все больше убеждал себя в том, что это не будет проблемой. В конце концов, он человек, который всегда контролирует свои действия и эмоции.
Он не был дураком; он прекрасно знал, что настоящая любовь существует.
Но еще он верил в силу разума, и гораздо больше в силу воли. Искренне, он не видел причин, по которым любовь может неожиданно завладеть его сердцем.
Если он не хотел попасть в сети любви, то и не собирается туда попадать. Это было просто, как дважды два. Это должно быть просто, как дважды два. Если это не так, он разве может называть себя настоящим мужчиной?
Он непременно должен успеть поговорить с Кэйт по этому поводу до свадьбы. Были некоторые важные стороны в их браке, которые необходимо ей разъяснить.
Не правила…точнее сказать, соглашения. Да это именно то слово для обозначения того, о чем он хотел с ней поговорить. Кэйт необходимо дать понять, что она может ждать от него, и что он ждет от нее в ответ.
Это не должно быть их любовным состязанием. И никогда не должно вырасти в него. Просто не должно быть даже малейшей возможности.
Он не думал, что она заблуждалась на этот счет, но на всякий случай, он хотел прояснить сейчас, прежде чем любое небольшое недоразумение могло перейти в настоящее бедствие.
Лучше сейчас открыть карты, чтобы потом ни его, ни ее сторона не были неприятно удивлены. Конечно, Кэйт должна согласиться. Она практичная девушка. Она хотела бы знать, на что ей можно рассчитывать. Она была не из тех людей, кому достаточно было одних предположений.
За две минуты до четырех часов Энтони дважды постучал по передней двери дома Шеффилдов, стараясь игнорировать с полдюжины членов высшего общества, которые прогуливались по Милнер-стрит в это время. Они были чересчур далеко, подумал он с гримасой, от своих обычных мест прогулок.
Но он совсем не удивился этому. Он мог бы давно вернуться в Лондон, но знал, что его внезапная помолвка с мисс Кэтрин Шеффилд была сейчас у всех на устах. В конце концов, леди Уилсдаун постаралась расписать в своей хронике их помолвку в Кенте.
Дворецкий открыл дверь, посмотрел на него, и быстро провел его в гостиную. Кэйт ждала его на диване, ее волосы были уложены в опрятную ту-или-иную прическу (Энтони никогда не мог запомнить названия всех этих разных причесок, хотя у его сестер это неплохо получалось), поверх которой была надета смешной маленький чепчик, наверно, подумал Энтони, он должен сочетаться с ее бледно-голубым дневным платьем.
Чепчик, решил он, будет первой вещью, которую она напрочь перестанет носить, после того, как они поженятся. У нее красивые волосы: длинные, блестящие и густые.