– Разве там есть яд?
– Должен быть, - пробормотал он, - Должен быть. Что-то убивает тебя.
Ее рот открылся от удивления.
– Что-то убивает меня? Вы в своем уме? Ничто не убивает меня. Это просто жало пчелы.
Он проигнорировал ее, полностью сосредоточившись на хитрых манипуляциях с ее ранкой.
– Энтони, - произнесла она его имя, медленно и спокойно, стараясь достучаться до него. - Я высоко ценю вашу заботу и беспокойство обо мне, но меня до этого жалили пчелы, наверно, с полдюжины раз, и я… -
– Его тоже прежде жалили пчелы, - прервал он ее.
Что- то в его голосе заставило ее тело задрожать.
– Кого? - тихо прошептала она.
Она нажал сильнее на ранку, вытирая платком, жидкость, выдавливаемую из нее.
– Моего отца, - категорически заявил он, - И это убило его.
Она не могла поверить.
– Пчела? Пчела убила его?
– Да, пчела, - отрезал он, - Разве ты не слушаешь?
– Энтони, маленькая пчела не может убить человека.
Он прекратил надавливать на ее грудь, чтобы посмотреть ей лицо. Его глаза были жесткие и сердитые.
– Я ручаюсь, что может, - проговорил он сквозь зубы.
Кэйт никак не могла поверить в его слова, но она так же не думала, что он лжет. И она поняла, что он нуждался в том, чтобы удалить жало пчелы гораздо сильнее, чем она хотела убежать от его внимания.
– Это все еще распухает, - проговорил он, нажимая сильнее, - Я не думаю, что выдавил весь яд.
– Я уверена, со мной будет все в порядке, - мягко сказала она, ее ярость в ответ на его действия постепенно превратилась почти в материнское беспокойство о нем.
Он задумчиво морщил брови, и его движения все еще были полны дьявольской энергии. Он в начале схватил ее за руку и оцепенел, поняла она из-за того, что она могла упасть мертвой здесь в саду на скамейке, поверженная маленькой пчелой.
Это казалось невероятным, но было, тем не менее, правдой.
Он потряс головой.
– Этого не достаточно, - сказал он хрипло, - Я должен убрать весь яд.
– Энтони, но я - Что ты делаешь?!
Он отвел ее подбородок назад, и наклонил к ней голову, как будто намереваясь ее поцеловать.
– Я собираюсь полностью высосать яд из ранки, - проговорил он мрачно, - Только не шевелись.
– Энтони! - завопила она, - Ты не должен…Ты не можешь… - она задыхалась, полностью не способная закончить предложение, как только она почувствовала его губы на ее коже, совершающие нежные, втягивающие движения.
Кэйт не знала, что сказать; не знала, что делать; оттолкнуть его, или прижать к себе.
Но, в конце концов, она застыла. Поскольку, когда она подняла голову и посмотрела через его плечо, она увидела группу из трех женщин, уставившихся на них с равным выражением ужаса на лицах.
Мэри.
Леди Бриджертон.
Миссис Физеренгтон.
И Кэйт поняла, без тени сомнений, что ее жизнь никогда не станет прежней.
Глава 14
Действительно, если скандал все же разразиться в загородном домике леди Бриджертон, то те из нас, кто остался в Лондоне, могут быть уверены, что любые, а точнее, все щекотливые новости непременно достигнут наших чутких ушей со всей возможной поспешностью. В присутствии таких печально известных в свете сплетниц, нам гарантированно полное и детальное описание скандала.
Светская хроника Леди Уислдаун, 4 мая 1814
На долю секунды застыли все. Кэйт уставилась на этих трех матрон в шоке. Они в свою очередь, смотрели на нее с ужасом.
А Энтони продолжал сосать яд из ее груди, не обращая внимание на то, что у них появились зрители. Откуда-то Кэйт нашла в себе силы пихнуть его от себя и издать возбужденный крик.
– Остановись!
Из- за внезапности его удалось чрезвычайно легко столкнуть, и он приземлился на задницу возле скамейки с горящими глазами, все еще намериваясь спасти ее.
– Энтони?! - позвала леди Бриджертон, дрожащим голосом, как будто она не могла поверить в то, что видела своими глазами.
Он покрутил головой вокруг.
– Мама?
– Энтони, что вы тут делали с Кэйт?
– Она была ужалена пчелой, - мрачно сказал он.
– Со мной все хорошо, - проговорила Кэйт, затем дергая лиф платья вверх. - Я сказала ему, что со мной все в порядке, но он не стал слушать меня.
Глаза леди Бриджертон затуманились.
– Понимаю, - сказала она тихим грустным голосом, и Энтони знал, что она, действительно, его поняла.
Она была, наверно единственным здесь человеком, кто понял, что им двигало.
– Кэйт, - наконец, с трудом проговорила Мэри, - Его губы были на твоей… на твоей…
– На ее груди, - услужливо подсказала миссис Физеренгтон, скрещивая руки на своей необъятной груди.
Она стояла, неодобрительно нахмурившись, но было ясно, что она чрезвычайно довольна собою.
– Нет! Все было не так! - воскликнула Кэйт, пытаясь встать со скамейки, что было отнюдь не легкой задачей, поскольку Энтони сейчас как раз сидел на ее ногах после того, как она столкнула его со скамьи. - Меня ужалила сюда пчела! - она тыкала пальцем в распухшее красное пятнышко, хорошо заметное на ее бледной коже.
Три старые леди уставились на ее ужаленное место, и их лица стали принимать похожий красноватый оттенок.
– Это просто где-то недалеко от моей груди, - протестовала Кэйт, страшась направлением их беседы, и стыдясь ее анатомических подробностей.
– Довольно близко от нее, - указала миссис Физеренгтон.
– Кто-нибудь заткнет ей рот, - прорычал Энтони.
– Нда, - раздражительным тоном сказала миссис Физеренгтон, - Я и так молчу.
– Нет, - ответил Энтони, - Вы всегда говорите.
– Что он хочет этим сказать?! - возопила миссис Физеренгтон, поворачиваясь к виконтессе Бриджертон. Когда та не ответила, она повернулась к Мэри и задала тот же вопрос.
Но Мэри не отводила глаза от Кэйт.
– Кейт, - приказала она, - Сейчас же иди сюда.
Покорно, Кэйт поплелась к Мэри.
– Итак? - спросила миссис Физеренгтон, - Что же мы будем делать?
Четыре пары глаз недоверчиво уставились на нее.
– ‘Мы’? - слабо переспросила Кэйт.
– Я выйду из себя, если услышу, что вы что-то сказали по поводу увиденного, - отрезал Энтони.
В ответ на это миссис Физеренгтон издала только громкое презрительное сопение.
– Вы должны жениться на ней, - объявила она.
– Ч-что? - слово с трудом вырвалось из горла Кэйт, - Вы с ума сошли!
– На мой взгляд, я сейчас единственный разумный человек в этом саду, - сказала миссис Физеренгтон, - Да ладно, девочка, его рот находился на твоих малышках, и мы все видели это.
– Он не делал этого, - простонала Кэйт, - Я была ужалена пчелой! Пчелой!
– Порция, - вставила свое замечание леди Бриджертон, - Я не думаю, что сейчас стоит выражаться в такой манере.
– Сейчас уже поздно для деликатности, - возразила миссис Физеренгтон. - Это станет притчей во языцах. Не имеет значения, как вы опишите это дело. Наиболее стойкий холостяк был сбит пчелой. Я должна сказать, милорд, я никогда не могла себе такого вообразить.