— Красиво… — зачарованно прошептал Лин. — Слушайте, а это же и правда очень красиво.
— Сейчас «славься» запоют, вот действительно красота получится, — тоже шепотом ответил откуда-то сбоку Михаил. Оказывается, он давно уже стоял неподалеку, и тоже слушал — на лице его блуждала легкая улыбка, глаза блестели. — Смотрите.
Огни, коих на берегу было немало, постепенно гасли, приглушались, голоса постепенно стихали — Саб, который со старого диалекта переводил с легкостью (прошлый агентский опыт пригодился всё-таки), шепотом объяснил Эри, что сейчас они спели о том, как господь сидел в темнице, скорбел, и ждал кончины, мысленно прося прощения у всего мира, который не сумел спасти. Это Амвросий поет, объяснил Саб, его роль в службе главная, он передает всем то, о чем страдал господь, и что чувствовал. Он сожалел о заблудших людях, о покинутых чадах своих, о слабых духом, о порочных, не вставших на путь, о лживых и грешных, которые не сумеют теперь искупить вины.
— Во, сейчас, — шепнул Михаил. — Сейчас.
Огни на берегу погасли почти полностью, только у помоста светились неярко красноватым светом две маленькие лампады. И тут…
Сперва всем показалось, что над озером невесть откуда появился рой гигантских пчел — пространство стало заполнять, всё усиливаясь, тяжелое, низкое гудение, и только спустя несколько секунд стало понятно, что этот звук издает хор, который тянет букву «м», постепенно повышая тон, медленно, очень медленно; дыхание певчие брали по цепочке, поэтому звук не прерывался, он креп, усиливался, волнами поднимаясь всё выше, и вскоре вместо «м» появилось уже «аааааа», которое мгновенно разбилось на квартсекстаккорд, и несколько высоких женских голосов, колоратурных сопрано, в унисон пропели «сла-вся», квинтой, во второй октаве… Эри, сама не замечая, что по щекам ее текут слезы, сделала шаг вперед, и в этот момент, как по мановению волшебной палочки, на берегу вспыхнул свет, а вода в озере пришла в движение.
* * *
Никогда прежде никто из них не видел подобного, да и не ожидал увидеть — Саб, например, почему-то считал, что церковь будет подниматься постепенно, медленно, не производя при этом ни большой волны, ни резких звуков, но Саб ошибался. Вода в озере дрогнула, пошла рябью, а затем ровнехонько посредине озера ее словно что-то ударило снизу, сильно, мощно — и вверх поднялась водяная линза, которая тут же распалась на мириады капель, уступая дорогу стремительно взмывающим вверх темным куполам.
На берегах закричали, замахали фонарями, свет загорелся еще ярче; отец Амвросий, а за ним служки и хор, спустились с помоста, выстроились установленным порядком, и медленно, торжественно, не прекращая петь, двинулись вдоль озера; за ними стала выстраиваться процессия, люди вставали в неровную колонну, и шли следом.
Церковь, между тем, уже поднялась почти полностью, и стояла над водой, которая достигала сейчас уровня нижних её окон. Против ожидания, стены почему-то не были темными, они были белыми, пусть и потемневшими от воды, но все-таки белыми, но стекол в окнах, из которых сейчас с шумом выливались потоки воды, не было, и металл, весь металл, который можно было разглядеть, оказался изъеден коррозией.
— Никогда она вся не всплывает, — произнес Миша, про которого все уже позабыли. — Так и проторчит теперь до утра.
— А утром? — спросил Лин, не отводя глаз от церкви.
— А утром снова под воду уйдет. Но тихонько. Это выскакивает она резко так, а тонет медленно, — пояснил Михаил.
— А на лодке к ней подплыть можно? — с интересом спросил Лин. — Внутри бывал кто-нибудь?
— Ну, можно, в принципе, и бывали вроде, — с сомнением в голосе ответил Михаил. — Но там смотреть нечего. Картины все почти поразмыло, не видно ничего, а иконы вывезли сразу, она же не одним днем тонула-то.
— Ясно, — протянула Эри. — А долго еще будет служба?
— Так всё уже почти. Сейчас круг пройдут, Амвросий всех поздравит, и по домам. Ну, кто по домам, а кто по кустам. Пора уже. У вас курить есть?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Пятый протянул ему сигареты.
— Мы дослушать хотели, позже придем, хорошо? Миш, вы направо, налево?
— Направо, с вами.
— Позови тогда еще пару патрулей, там несколько пьяных компаний, вчетвером не справимся, — попросил Пятый. — И мешков бы для мусора взять.
— Сходим, — Саб потянулся. — Миш, пойдем, мешки возьмем, там точно намусорили, народу много.
— Ну, пойдем, — согласился Михаил. — Как вам служба-то?
— Очень красиво, особенно когда последнюю молитву пели, — ответила Эри. Все согласно закивали. — И церковь, конечно, когда поднялась — это нечто просто.
Пятый украдкой глянул на Лина, тот кивнул. Немого этого диалога никто, к счастью, не заметил — как и тревоги в глазах Пятого, и не меньшей тревоги в глазах Лина.
— Ну, дела, — на пределе слышимости произнес Пятый.
— И не говори, — еще тише подтвердил Лин.
* * *
Гонялись за нарушителями порядка по кустам и убирали лес до четырех утра — уже рассвело, запели птицы, поднялся утренний слабый ветер. Церковь до рассвета не достояла, ушла под воду где-то около трех, едва небо стало сереть. Машины постепенно разъехались с импровизированной стоянки, оставив, как напоминание о себе, помятую траву; мешки с мусором забрал трактор, на котором увозили генератор, и в пять утра все, уставшие, но более чем довольные ночным приключением, вернулись, наконец, домой. Шилд, надо заметить, дожидаться окончания веселья не стал, он сбежал раньше, и, когда они вернулись, спал на крыльце, свернувшись клубочком.
— Сейчас кофе горячего, с куличом, и спать, — мечтательно сказала Эри, когда они шли от калитки к дому. — Что-то я набегалась.
— Да не то слово, — подтвердил Лин. — Набегались мы так, что мало не покажется.
— Ерунда, — хмыкнул Саб. — Вот трое-четверо суток так побегать, это да. А такое — просто баловство. Но вообще любопытно…
— Ребят, кто последний выходил? — спросил вдруг Пятый, который стоял у двери, и рылся по карманам в поисках ключа.
— Я, — ответил Саб. — А что такое?
Пятый повернулся, и продемонстрировал Сабу открытый замок.
— Ну и чего? — не понял Саб.
— Замок был не заперт, — объяснил Пятый. — Просто прикрыт.
— Так…
Саб зашел в дом первый, огляделся, следом протиснулась Эри, потом Лин с Пятым.
— Вроде бы всё на месте, — неуверенно произнес Лин. — Сейчас.
Он прошел в комнату, хлопнул дверцей шкафа.
— Деньги целы, — сообщил он. — Из вещей тоже ничего не пропало.
— Может, ты просто плохо закрыл? — Пятый с сомнением посмотрел на Саба. — Ключ не довернул до конца?
Саб отрицательно покачал головой.
— Нет, я закрыл хорошо, — ответил он. — И… тут явно кто-то был. Чужой запах.
Пятый принюхался. Да, и впрямь. Какая-то тень в воздухе, едва различимая, но она есть, точно есть, и она действительно чужая.
— Смотрите дальше, — приказал Саб. — Тут был кто-то. И не может быть, чтобы просто так кто-то зашел.
Уже через десять минут стало ясно, что да, отнюдь не просто так. Пропало с десяток папок — Лин первым обнаружил, что стопки слегка похудели, пропала сумка с отсортированными письмами, и…
— Ребята, а где приемник? — спросила Эри.
— Что? — не понял Пятый. Он в этот момент просматривал другие стопки папок, они, к счастью, оказались нетронуты.
— Приемника нет, — медленно произнесла Эри. — Магнитофон на месте, а приемника нет.
Магнитофон и приемник стояли на полке, которую Лин сколотил-таки с неделю назад. И, да, действительно, старый кассетник остался на месте, а вот «грюндик» исчез.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Да быть того не может, — медленно проговорил Саб. — Серьезно? У нас что, трансивер сперли?..
Глава 18 Сумасшедший дом
18
Сумасшедший дом
— А если его кто-то из приезжих уволок, тогда что? — в голосе Эри была уже настоящая паника.