- Для Тьмы?
- Именно так, для нее, родимой. Нашли же они какую-то форму сожительства с ней, верно? Вы же были близко к Тьме? Как ощущения?
- Тяжкие, - честно ответил я. - Страх, жуть, мысли путаются, руки трясутся.
- А для них граница с Тьмой стала естественной средой обитания. Они ведь даже внешне меняются.
- Сильно? Или только глаза?
- Не видели никогда?
- Откуда мне? - удивился я вопросу. - По моей службе только всякие "пионеры" с "хмырями" встречаются, а сектантов этих, или адептов, из самолета только видел. Так вроде люди как люди.
- Ну, да, издалека точно, - сказал Милославский. - Знаете, я вам их покажу. Хотите?
- Покажете?
- В горбезопасности сидит несколько, и у нас на Ферме есть. Слышали про Ферму?
- Ну так, краем уха, - уклончиво ответил я.
- Мы и не рекламируемся особо. Завтра после дежурства свободны?
- М-м…, - растерялся я. - Вообще были планы…
- А вы их отмените, - сказал Милославский довольно жестко, что уже следовало воспринимать как приказ. - Потому что я вас могу и повесткой вызвать, вы для нашего отдела большой интерес теперь представляете. Другое дело, что вы, как я понял, человек любознательный, так что все у нас будет взаимно - вы нам поможете, а мы - вам. И не только знаниями, может быть. Договорились?
- Разумеется, - усмехнулся я. - Планы изменим, с утра к вам заеду.
- К десяти подходите, прямо в кабинет, я предупрежу.
Некоторое время ехали молча, затем я сказал:
- Мне тут вчера интересную вещь рассказали…
- Да?
- О том, что если беременную женщину привезти на границу Тьмы, то беременность куда-то девается. Это правда?
- Это правда, все верно, - кивнул он. - А что конкретно хотели спросить?
- Почему? Как так получиться может?
- Доказательств не имею, но… Полагаю, что в этих местах время идет в обратную сторону.
- В смысле?
С этим вопросом я как-то начал повторяться, как мне кажется. Ну да и ладно.
- В смысле самом прямом - оно идет в противоположном направлении. Мы же говорили с вами о природе Тьмы, если мне память не изменяет.
- Да… Тьма - это то, куда утекает эта наша самая река времени, - вспомнил я его слова. - Так?
- Так, но река не обязана течь прямо, а Тьма не должна сталкиваться со светом. Сама суть аномальности Отстойника в том, что здесь пересеклось то, что пересекаться никак не должно - Свет и Тьма. То, откуда к нам приходит наше время и то, куда оно уходит. Это неправильно. И граница рождает временные аномалии.
Мне как- то сразу вспомнилось удивительно хорошее состояние машин, а главное -аккумуляторов, что мы взяли в Порфирьевске. Из того, что мне удалось узнать до этого, оно должно было быть хуже. И Федька доехал на своем "Блице" до Углегорска с трудом, как он рассказывал, резинки все же рассохлись… А тогда Тьма, с его же слов, была подальше.
Вообще- то Милославский сказал нечто такое, что уже можно считать заранее окупившимся. "Гончие" "гончими", а вот возможность брать что-то почти новое в этом мире стоит многого. Над картой посидеть, посмотреть, где граница Тьмы отодвинулась…
- Это что, вблизи Тьмы мы молодеем? - спросил я.
- Думаю, что да. И очень сильно. Вы после полета к Тьме как себя чувствовали?
- Испуган был… адреналин, - начал я вспоминать свое состояние. - А потом да, прилив бодрости, в ресторации с Настей хорошо посидели и даже не опьянели… Да, что-то странное было, эйфория какая-то, но…
- Списали на "отходняк", так?
- Верно.
Полет еще ладно, а после приезда с машинами у нас вообще энергии было через край, это я тоже хорошо заметил. И Настя заметила, ночью.
- А вот в дальней разведке симптомы чуть заметней у некоторых, - усмехнулся Милославский. - Седина, например, вспять обратилась.
- И… какой коэффициент?
- Если очень приблизительно, то сутки вблизи Тьмы - около трех месяцев. Но сами понимаете, что даже сутки выдержать - это очень сложно. Человек начинает чувствовать себя очень плохо уже через несколько часов, а затем может вообще повести себя неадекватно. Не рекомендуется нам так омолаживаться, весь организм протестует, да и…
Тут он задумался, и я уточнил:
- Что?
- Есть опять же теория… у нас все на теориях, никаких доказательств, но есть подозрение, что часть адептов получается из тех, кто задержался на этой границе. Тьма перепрограммирует человека. Так что сами понимаете, так рисковать точно не стоит. Ну а с беременными как получается - теперь сами понимаете. Время вспять и процессы вспять.
- А лечить так можно?
- Можно, - кивнул Милославский. - Рак лечим, например. Уже польза от нашего отдела, видите? Главу Администрации вылечили два года назад, например, за три "сеанса", а стадия была чуть ли не последняя.
- А когда он в нормальное время попал - обратно все не вернулось?
- Нет, к счастью нет, никакой предопределенности не наблюдаем, тотальная и абсолютная многовариантность дальнейшего развития.
* * *Чем занимались на месте моего провала я толком и не понял. Упровцы из "скаута" организовали охранение, люди Милославского ходили с рулетками и какими-то самодельными приборами, безопасники осматривали место жертвоприношения, или что там на самом деле было, собирая кости и разбросанные вещи жертвы в бумажные пакеты. Милославский описывал сложные траектории между сарайчиком, в котором раньше был генератор, и развалиной, где убили человека, и на меня никакого внимания больше не обращал. Возле меня постоянно топтались его охранники, раздражая своим присутствием, и один из них даже увязался за мной в кусты, куда я направился с простительным желанием отлить, где и нарвался на грубый вопрос: "Тебе че здесь надо, извращенец?" Он выматерился тихо, но нарываться не стал и ушел к машине.
Потом обо мне все же вспомнили, и Павлов попросил спуститься в подвал. Там меня спросили, кто именно - я даже не понял:
- Здесь все как было?
- Да ни хрена, - ответил я. - Тут раньше куча вещей лежала, а теперь ее нет. И костей нет. И проволоки.
- Это мы сделали, - сказал Павлов. - А в остальном?
- А что тут остального? - удивился я вопросу. - Стены должны были сдвинуться, или что?
- Он ощущения имеет ввиду, - сказал сверху Милославский, заглянувший в люк. - Прислушайся, мы же тебя специально для этого позвали.
- Тогда…, - задумался я. - Тогда выбирайтесь все отсюда, мне сосредоточиться надо.
Возражать никто не стал, сочли справедливым, и безопасники один за другим выбрались наверх, оставив меня в жутковато погребе одного. Закрыл глаза, вздохнул, покрутился на месте… Холод какой-то чувствую. Внутри себя. Где-то под сердцем прямо. Странно. Нет, я действительно как-то этот подвал ощущаю, просто не могу объяснить. А вообще тут стоять бесполезно, надо не так…
Когда выбрался наружу, наткнулся на вопросительные взгляды.
- Щас, - сказал. - Не ходите за мной, я сейчас вернусь.
Никто не пошел, даже телохранители Милославского. Я прошел сначала к сарайчику, закрыл глаза, покрутился… Вообще мне даже смотреть не надо, где подвал, я его чувствую. Прошел подальше, к самой просеке - ощущение этого тянущего и назойливого холода ослабло, но все же сохранилось. Обошел поляну по кругу, повторил все маневры - результат один и тот же, чувствую я этот подвал. О чем Милославскому и сообщил.
- Вот как, - задумчиво сказал он. - Пожалуй, что я все же оказался прав, ты провалился в искусственный тоннель. И продолжаешь его чувствовать, ваша связь каким-то образом сохранилась. Обратно отсюда пробовал, скажи честно?
- Сразу же, - ответил я. - Как только понял, что куда-то занесло, сразу же в сарай залез и закрылся. Но ничего не вышло.
- Это я вижу, что не вышло. Ну что, товарищи геройские чекисты, - обратился он к безопасникам. - У нас по научной линии все, можем сворачиваться.
- Мы тоже закончили, - сказал Павлов. - Можем сворачиваться.
На обратном пути Милославский перебрался в кунг грузовика к своим людям, а я, чтобы не проводить время в обществе его надутых телохранителей, перебрался к Павлову в "виллис", тем более что дождь вроде как прекратился, хотя небо оставалось по-прежнему низким и серым.
По дороге не удержался, спросил:
- Хоть выяснили, кто этот… или эта Скляр, а?
Видать, никакой особой тайны из этого не делалось, потому что Павлов спокойно ответил:
- Из недавних переселенцев женщина. Проблемная дама, редкая скандалистка, похоже, что после провала с рельсов соскочила, вразнос пошла, в Углегорске чуть в штрафбригаду не попала, затем перебралась в Сальцево. Это последнее, что о ней знаем. Затем она как-то ухитрилась оказаться в этом подвале.
На этом он повествование о покойной завершил, и я понял, что мне выдали ровно столько, сколько можно. Поэтому и уточнять не стал.
Колонна прошла по Советской прямо возле Горсвета, где меня и высадили, даже не попрощавшись, но пообещав еще вызвать. Я тоже прощаться не стал, а сразу направился в подъезд, вроде как вернулся к служебным обязанностям.