тогдашнего общества ввиду этой желанной весны пытались забыть свои раздоры и размолвки и стремились к свободе, к обновлению всего быта.
«Время теперь такое, — писал К. Д. Кавелин М. П. Погодину 3 ноября 1855 г., — что всем честным и благомыслящим людям в России надобно забыть о взаимных неудовольствиях, личных, литературных и научных, и оставить несогласие в образе мыслей на второй план, а на первый — единство, доверие взаимное, соглашение хоть в том, в чем согласиться можно, а таких пунктов гораздо больше, чем кажется с первого взгляда. Теперь больше, чем когда-нибудь, может быть столько же, сколько в 1612 году, Россия требует верной службы от своих сынов и знать не хочет их маленьких несогласий»43.
Наряду с этим общество терпеливо ожидало более серьезных коренных преобразований. «Отмена крепостного права и поземельное устройство освобожденного крестьянства, — как писал позже историк Кизеветтер, — должны были явиться краеугольным камнем этих преобразований»44.
Подступы к реформе
Впервые о необходимости отмены крепостного права Александр II официально заявил 30 марта 1856 г. представителям московского дворянства: «Я узнал, господа, что между вами разнеслись слухи о намерении моем уничтожить крепостное право. Конечно, вы и сами знаете, что существующий порядок владения душами не может оставаться неизменным...» Такое знаменательное заявление говорит о реальной и здравой оценке им политической ситуации в России.
«Лучше отменить крепостное право сверху, нежели дожидаться того времени, когда оно само собой начнет отменяться снизу. Прошу вас, господа, думать о том, как бы привести это в исполнение. Передайте слова мои дворянству для соображения»45.
Слова царя разнеслись по всей России. Было ясно, что правитель государства настаивал на неизбежности освобождения крестьян и давал понять, что дело это нельзя откладывать в долгий ящик. Александр ждал ответа на свою речь от дворян-помещиков. Но последние молчали. Отмена крепостного права была сопряжена с огромными трудностями. Ведь предшественники Александра II на престоле: и Екатерина II, и Павел I, и Александр I, и Николай I — не смогли провести эту давно назревшую социальную реформу, необходимость которой они все сознавали. Задача была чрезвычайно сложной, надо было искать путь, чтобы «и волки были сыты, и овцы целы...»
С первого же дня царь почувствовал, как нелегко найти помощников, способных осуществить важное нововведение. Разумеется, проблема была бы не так трудна, если бы император пожелал разрешить ее так, как она была решена в некоторых западных государствах, где крестьяне находились в свое время в таком же положении, как и российские крепостные крестьяне: там крестьяне были объявлены свободными только лично, земля же осталась собственностью помещиков.
Но не к этому стремился Александр II. Он хотел, чтобы освобожденные крестьяне были наделены землею, а не превращены в бездомных и безземельных батраков.
Как это ни странно, искренних сторонников освобождения крестьян Александр встретил в своей семье — в лице своего брата великого князя Константина Николаевича и августейшей тетки, великой княгини Елены Павловны. Она одной из первых решила отпустить крестьян на волю.
7 октября 1856 г. Елена Павловна представила Александру II подробный план освобождения 15 тыс. крестьян обоего пола в принадлежащих ей 10 имениях в Полтавской губернии. План этот в окончательном виде был разработан Н. А. Милютиным, который был хорошо известен великой княгине еще с 1846 г. и в котором она сумела оценить его способности, характер и непоколебимые взгляды на необходимость искоренения рабства в России. План затрагивал не только имения великой княгини, но был программой «действий для освобождения в Полтавской и смежных губерниях крестьян тех помещиков, которые сами того пожелают». По праву его можно назвать «первым камнем к практическому осуществлению освобождения крестьян».
Существует мнение, что этот план в дальнейшем послужил как бы моделью реформы 1861 г.46 Елена Павловна просила разрешения у Александра II и указания общих начал, на которых можно совершить задуманное ею освобождение. Однако царь ответил ей, что «не может ныне положительно указать общих оснований для руководства» и что «ввиду многих различных условий, которых значение может быть определено только опытом, выжидает, чтобы благомыслящие владельцы населенных имений сами высказали, в какой степени полагают они возможным улучшить участь своих крепостных на началах, для обеих сторон не отяготительных и человеколюбивых»47.
Следующим шагом была попытка подготовить просьбу самого дворянства об освобождении крестьян. Тем не менее беседы министра внутренних дел С. С. Ланского и его товарища (заместителя) А. И. Левшина48 с предводителями дворянства не дали результата. Позже Левшин писал, что предводители дворянства при первом же намеке на освобождение крестьян выражали удивление, а иногда и непритворный страх. «Такие беседы, — отмечал он, — хотя и многократно повторенные, не продвинули меня вперед»49.
Между тем Александр II в январе 1857 г. под личным председательством образовал особый «негласный» или «Секретный» комитет «для обсуждения мер по устройству быта помещичьих крестьян». В состав комитета вошли: председатель Государственного совета князь А. Ф. Орлов (с правом председательства в отсутствие царя), министры: С. С. Ланской, граф В. Ф. Адлерберг, П. Ф. Брок, М. Н. Муравьев; главноуправляющие: путями сообщения — К. В. Чевкин, II отделением собственной его величества (с. е. и. в.) канцелярии (органа кодификации законов Российской империи) — граф Д. Н. Блудов, шеф жандармов — князь В. А. Долгоруков и члены Государственного совета — князь П. П. Гагарин, барон М. А. Корф, Я. И. Ростовцев и Государственный секретарь — В. П. Бутков50.
Характерно, что многие члены комитета были противниками освобождения крестьян, готовые затянуть подготовку реформ. «Государь очень хорошо знал направление мыслей назначенных им членов, — отмечал публицист Ф. П. Еленев (Скалдин), — и тем не менее допустил решительный перевес на стороне противников освобождения, как бы сам не доверяя своей мысли и