кровати, переодевшийся и полностью готовый к новому дню.
– Доброе утро, – приветствовал он меня негромко. – Все еще злишься?
– Нет…
Он – да на моей кровати – это было слишком. При воспоминании о минувшем вечере
и ярком сновидении я все еще испытывала слабость в ногах.
– Келлан, тебе здесь нечего делать. Это неуважение к Денни.
Он хохотнул и отвернулся:
– По-твоему, из всего, чем мы занимались, его особенно оскорбит то, что я сидел у
него на кровати? – Келлан перехватил мой ледяной взгляд. – Извини… Хорошо. – Он
вскинул руки, попятился к выходу и замер на пороге. – Так лучше?
Я села в постели, чувствуя себя дурой. Конечно, он был прав, но все же…
– Да, спасибо.
Келлан вздохнул, и я посмотрела на него, так и стоявшего в дверях.
– Я не могу говорить отсюда, – сказал он спокойно, протягивая мне руку.
Со вздохом я встала и подошла. Он улыбнулся и увлек меня вниз. По пути он
негромко произнес:
– Извини за ночь. Ты была права, идея дурацкая. Но я хотя бы попробовал.
Он взглянул на меня с надеждой, как будто ждал награды за свою попытку.
– Келлан, это не игрушки, – посмотрев на него, снова вздохнула я.
Он остановился на нижней ступеньке и повернулся ко мне, стоявшей выше:
– Я знаю, Кира.
Его тон и взгляд посерьезнели.
Я обняла его за шею, и он расслабился.
– Тогда не заходи так далеко. – Но у меня не было воли прекратить это. – Все должно
быть невинно, не забывай.
Он улыбнулся, подхватил меня и опустил у подножия лестницы рядом с собой.
– Точно, невинно. У меня получится.
Продолжая улыбаться, он взял меня за руку и повел в кухню. Про себя я вздохнула.
План никуда не годился. Я была идиоткой.
Глава 14
Перелом
Мы решили провести свободную субботу вместе и съездить на север поездом
компании «Амтрак». Я никогда не путешествовала по железной дороге и поначалу немного
нервничала, покуда Келлан не взял меня за руку. Потом я расслабленно прижалась к нему на
сиденье, и мы наблюдали, как мир проносится мимо нас под грохот колес. Это было
захватывающее зрелище: заснеженные вершины далеких гор и вечная зелень хвойных лесов.
Мне очень нравилось здесь. Прожив в этих краях всего несколько месяцев, я успела
полюбить этот штат. Мы вышли в туристическом городке и принялись бродить рука об руку.
Не опасаясь попасться на глаза знакомым, мы держались намного проще и беззаботнее, чем
обычно.
Мы часто останавливались взглянуть через реку, струившуюся поодаль, и заходили в
антикварные лавки. Келлан крепко прижимал меня к груди, а я утыкалась в него и приходила
в восторг от его нежности и тепла. После ночи в его постели между нами опять что-то
переменилось. Я точно не знала, в чем дело, – мы просто дольше любовались друг другом, а
наши прикосновения, хотя он всячески соблюдал мои правила, стали немного интимнее.
Границы расплывались. Это напрягало меня. И возбуждало.
Но вот мы отправились обратно на юг – мне было пора на работу. Я вздохнула, когда
в поле зрения нарисовался Сиэтл. До чего же было здорово гулять с Келланом открыто, без
страха быть застигнутыми врасплох. Наша маленькая вылазка понравилась мне, но я знала,
что она вряд ли повторится в ближайшее время. Я посмотрела на лицо Келлана, глазевшего в
окно. Его пухлые губы чуть искривились в унылой гримасе, и я задумалась, не размышлял ли
он о том же. Солнечный свет играл в его глазах, сменяя глубокую синеву оттенком бледнее,
и я улыбнулась, любуясь их причудливой красотой. Меня захлестнуло желание поцеловать
его, и мне пришлось отвернуться и прикрыть глаза.
– Все нормально? – спросил Келлан.
– Укачало… Пройдет. Дай мне минуту.
Не знаю, зачем я соврала. Он понял бы, скажи я правду. Что ж, если честно, он понял
бы слишком многое, а во мне не было уверенности, что с учетом последней ночи он не
воспользуется преимуществом, вместо того чтобы дать мне больше свободы. А в тот момент
я просто нуждалась в ней.
Я была вынуждена не открывать глаз, пока поезд не остановился полностью.
Признаться, мое влечение к Келлану было непостижимым. Едва мы очутились на месте, он
отвез меня прямо в «Пит» и оставался в баре со мной, пока не прибыли «Чудилы» и не
начался их концерт. Келлан был прав насчет своего вчерашнего «перформанса»: помещение
было набито битком, и я весь вечер порхала от клиента к клиенту. К концу я вымоталась.
Домой я отправилась с Дженни, а не с Келланом, и, судя по хмурому взгляду, которым он
наградил меня, когда я сообщила ему об этом, это слегка задело его чувства. Но Денни уже
должен был вернуться, и пусть он спал – скорее всего, – я не хотела приезжать домой в
обществе Келлана. После захватывающего уик-энда мне казалось, что все случившееся будет
написано на наших лицах крупными буквами, и я не хотела рисковать. Я надеялась, что
Келлан не сильно обиделся.
К моему приходу Денни был дома. Келлан еще не пришел, и я насупилась,
поднимаясь по лестнице. Денни восседал в постели и смотрел телевизор, как будто ждал
меня.
– Привет, солнышко, – сказал он тепло, с густым акцентом от усталости и распростер
свои объятия.
Я оставила без внимания секундную боль при мысли о том, что наше совместное
времяпрепровождение с Келланом завершилось (и где его носит?), подавила вздох и
взгромоздилась на постель, чтобы свернуться калачиком в руках Денни. Он принялся
гладить меня по спине и рассказывать о поездке. Я заснула у него на груди, полностью
одетая, пока он разглагольствовал о своей конференции, работе и придурковатом боссе.
Когда меня сморило, мне показалось, что он окликнул меня, но уик-энд совершенно
подорвал мои силы, и я не стала сопротивляться сну. Я надеялась, что не обиделся и Денни.
Спустя пару дней нам с Келланом выпало пообщаться в промежутке между моими
занятиями и сменой. Мы обосновались на траве, бок о бок, в укромном участке парка,
который теперь считали «нашим». Мы часто встречались здесь между лекциями, а иногда и
после них. Если шел дождь, мы прятались в машине и слушали радио, а если нет – забирали
из багажника одеяло и сидели на траве. Сегодня было солнечно, но холодно, и парк большей
частью пустовал. Мы с Келланом сидели рядышком на одеяле, расстеленном на подмерзшем
газоне, кутались в куртки, только-только покончив с эспрессо, и наслаждались бодрящим
днем и теплом обоюдного соседства.
Келлан с легкой улыбкой играл моими пальцами. Любопытство пересилило здравый
смысл, и я тихо спросила:
– Послушай, а та песня в прошлые выходные, такая пронзительная… Она ведь не о
женщине?
Он удивленно посмотрел на меня.
– Денни, – объяснила я. – Он рассказал мне, что произошло, когда он у вас гостил.
Песня была о тебе, да? О тебе и твоем отце?
Келлан кивнул и, ни слова не говоря, окинул взглядом притихший парк.
– Может, обсудим? – спросила я робко.
По-прежнему не смотря на меня, он спокойно ответил:
– Нет.
У меня сжалось сердце при виде затравленного выражения в его глазах. Я ненавидела
себя за то, что собиралась сказать, но мне отчаянно хотелось, чтобы он открылся.
– И все же?
Он фыркнул и уставился на траву. Затем подобрал нож и рассеянно покрутил его в
пальцах. Затем Келлан медленно повернулся ко мне. Я напряглась – вдруг он разозлился.
Однако стоило нашим взглядам встретиться, как я различила лишь груз многолетней печали.
– Нечего обсуждать, Кира. – Он говорил тихо, но пылко. – Если Денни рассказал тебе,
что он видел, что сделал для меня, то тебе известно то же, что и любому другому.
– Но меньше, чем тебе самому, – возразила я, не желая сдаваться.
Келлан молча смотрел на меня, взглядом умоляя оставить расспросы. Но я, ненавидя
себя, все гнула свое:
– Он часто тебя бил? – Не отводя глаз, он глотнул и кивнул. – Сильно?
«Как будто легче, если не очень», – подумала я, досадуя на свой вопрос. Келлан не
двигался так долго, что я подумала – не ответит, но вот он снова слегка кивнул.
– С малых лет?
Очередной кивок, теперь его глаза заблестели.
Я проглотила комок, упрашивая себя не задавать болезненных вопросов, на которые
он не хотел отвечать.
– А мама ни разу не пробовала его остановить… Помочь тебе?
Он отрицательно покачал головой, и по его щеке скатилась слеза.
Я тоже была готова расплакаться. «Пожалуйста, прекрати, – молила я себя. – Ему же
больно».
– А когда Денни уехал, это закончилось? – прошептала я, ненавидя себя еще больше.
Он снова сглотнул и опять отрицательно покачал головой.