Чернобородый вынул нож, но Безносый схватил его за руку.
— Ведь если там ничего нет, кто нам расскажет правду? Пусть они пока живут.
И, завалив камнями узкий вход в пещеру, басмачи пошли к леднику.
II
Вскоре после ухода басмачей к пещере прибежал Тэке.
— Тэке, сюда! Тэке! — чуть доносился из пещеры голос Джуры.
Тэке бросился к заваленному входу. Он прыгал перед камнями, визжал от нетерпения, ожидая появления хозяина. Он слышал его приглушенный, но настойчивый зов. Пес умчался вверх, влез на скалу и заглянул в пещеру через дымоход.
— Тэке, сюда! — закричал Джура, заметив его тень.
Тэке опять сбежал вниз. Он метался перед входом и наконец примчался к тому месту пещеры, где был разрытый крысиный ход. Когда-то будучи еще щенком, он пролезал по нему из пещеры, привлекаемый дневным светом. Остановившись у норы, Тэке понюхал ее и принялся разрывать землю. Мерзлые комья летели из-под его когтей. Он порезал лапы, но продолжал упорно рыть. Голос Джуры настойчиво звал:
— Тэке! Тэке! Сюда!..
Тэке взвизгивал и рыл еще быстрее.
Прошло много времени. Джура потерял надежду на освобождение. Он пробовал разорвать путы, но ремни еще крепче впивались в его кожу. Он хотел подползти к Кучаку, но тело болело от малейшего движения.
«Не сможем освободиться, — думал он. — Вернутся басмачи и убьют нас».
А Кучак все стонал, закрыв глаза.
Вдруг Джура почувствовал, что Тэке лижет его лицо. «Как объяснить Тэке, что надо перегрызть ремень?» — подумал Джура. Приподняв руки, связанные за спиной, он крикнул Тэке:
— Возьми, возьми!
Тэке, недоумевая, обнюхал руки и лизнул ему пальцы. Потом понюхал ремни и снова лизнул.
Джура волновался и тыкал в морду Тэке связанные руки. Тэке пятился.
Джура понял, что таким путем он ничего не достигнет. Он подозвал Тэке и посмотрел ему в глаза. Волнение Джуры передалось собаке: Тэке вскочил, потом снова сел. Он пытливо смотрел в глаза Джуры.
— Тэке, Тэке! Грызи ремни, гры-зи, гры-зи! — повторял Джура, впиваясь взглядом в глаза Тэке. Пес не понимал и отворачивался. — Перегрызи! — повторял Джура, подставляя Тэке связанные на спине руки.
Тэке, играя, схватил зубами ремень и начал грызть, но немало времени прошло, пока пес понял, чего от него хотят, и перегрыз ремень, связывавший руки Джуры. Онемевшими пальцами Джура схватил голову пса и радостно прижал ее к своей груди. Перерезав на ногах ремни, Джура освободил от ремней Кучака.
Собрав последние силы, Джура разбросал камни, вышел из пещеры и влез на ближайшую скалу. Басмачи уже возвращались. Они были далеко, но надо было спешить. Кучак, почувствовав свободу, бросился было бежать, но Джура заставил его взять немного вяленого мяса, а сам захватил с собой карамультук, боеприпасы, шкуры, шило и казан.
Они пошли на восток, в горы, где весной им в капкан попался барс.
Тэке, весело помахивая хвостом, бежал впереди.
Они нашли нору барса и через узкий ход пролезли в нее.
Джура все время думал о мести врагам.
Вернувшись в пещеру, басмачи увидели развороченные камни. Пленников в пещере не было.
— Лжецов найти и убить! — сказал Чирь.
— Идите ищите, я подожду вас здесь, — предложил Безносый, державший курджум с золотом, захваченным в пещере.
— Нет, иди ты, а я постерегу золото, — возразил ему Чирь.
Басмачи с подозрением смотрели друг на друга.
— А ты не растерял по дороге золото? — вдруг спросил у Безносого Чернобородый. — А ну, покажи.
— Покажи, покажи! — закричали остальные.
Они уселись в кружок и жадно смотрели на золотые вещи.
— Я возьму этот кубок для Тагая, — сказал Чирь и протянул руку к золотому кубку.
— Отдай! — сердито выкрикнул Безносый и бросился на Чиря.
Чернобородый схватил винтовку и выстрелил вверх. Басмачи положили золото обратно.
— Давайте поделим все на равные части. Почему только Старший да Безносый хранят золото? — злобно спросил Чернобородый.
— Правильно! Дели поровну! — закричали все и тоже схватились за ружья.
Щелкнули затворы, и четыре дула уперлись в грудь Безносого.
— Хорошо, будем делить, — сказал он.
Долго спорили они, угрожая друг другу, и наконец кое-как сговорились, разделив золото на пять частей. Тщательно запрятав его в платки, они опоясались ими и пошли в разные стороны искать Джуру и Кучака. Все они поклялись к вечеру возвратиться в пещеру. Они расходились хмурые и недоверчиво оглядывали друг друга, сжимая в руках ружья.
Безносый пошел со Старшим. У Старшего была золотая доска длиной с локоть, и он не захотел ее делить.
Они слышали о том, что Джура меткий стрелок, и поэтому шли, осторожно выглядывая из-за камней. Вдруг Безносый показал в сторону и закричал:
— Джура!
Старший оглянулся, и в тот же миг Безносый выстрелил ему в спину. Старший упал замертво.
Безносый переложил в свою сумку золотую доску, взял вещи убитого и пошел обратно, надеясь встретить остальных и перестрелять их поодиночке. Он решил оставить в живых Чиря, который знал дорогу в горах. А с золотом Безносый решил отправиться в Кашгарию и зажить там сытой жизнью, купив десять красивых молодых жен…
Над головой Безносого просвистела пуля. Он спрятался в камнях.
Стемнело. Никто из басмачей не пришел в пещеру: один из них двинулся к Сауксаю, чтобы убежать в Кашгарию; Чернобородый пошел по щели в сторону Афганистана; Безносый и Чирь, случайно встретившиеся, прятались в камнях и всю ночь не спали в ожидании рассвета.
Тэке ночью вылез из норы и по следу подкрался к задремавшему Безносому. Под головой у него лежал мешок. Из мешка пахло мясом. Тэке осторожно вытянул его из-под головы Безносого и утащил. Безносый проснулся, вскочил и выстрелил по убегавшему псу, но не попал.
Джура вылез из норы и увидел, что Тэке ест мясо, а возле лежит разодранный мешок, из которого высыпались золотые вещи. Когда Джура принес мешок в нору, Кучак от радости даже перестал стонать.
— Золото, золото! — шептал он и подал Джуре какую-то странную вещь.
Джура нехотя взял.
— Посмотри, посмотри, — настаивал Кучак.
Джура рассмотрел. Это был разломанный пополам кубок.
— Значит, басмачи делили золото. Они поссорятся! — закричал Джура.
— Возьми браслеты для Зейнеб, — усмехнулся Кучак и ехидно подал их Джуре, но тот с гневом швырнул драгоценности в угол.
III
Утром все горы белели от снега, выпавшего за ночь.
Кучак сделал из жира и травы, которую он долго искал под скалой, мазь и смазал раны себе и Джуре.