Безмолвно стояли горы. Джура удивился их высоте.
— И никто не помогал мне перейти, — шептал он, — мои ноги сделали это. И мои руки сделали это, и глаза, и сердце. Все сделал я сам. Надо было просто съесть белого козла. Это придало бы силы и рукам, и ногам, и глазам. А я отдал все мясо духам, понадеялся на них, обессилел — и вот… На охоте я верил в твердость Своей руки, и в меткость Своего глаза, и в силу Своих ног, и в крепость Своего сердца и не полагался на духов. Зачем же я изменил себе? Разве это была не та же охота? Вся жизнь мужчины подобна охоте, но я еще не стал в ней Чонмергеном — Великим Охотником. Кто на что-нибудь годен, тот и в пятнадцать лет мужчина, а кто ни на что не годен, тот и в сорок лет дитя!
Тэке, подняв свою большую голову, похожую на медвежью, выл на луну. «Вот и Тэке чувствует, что я умру», — подумал Джура, впадая в забытье.
Прошло несколько часов. Джура очнулся от свирепого лая Тэке. Возле него стояли люди и что-то говорили. Кто-то поднял его. «Басмачи», — подумал Джура и опять потерял сознание.
ОТОРОПЕВШАЯ УТКА И ХВОСТОМ НЫРЯЕТ
I
Убегая от Джуры, Кучак надеялся, что снег и ветер заметут его следы. Но снег шел недолго: едва Кучак добрался до источника Голубая Вода, как ветер стих, тучи разошлись и в небе показались яркие звезды. Он боялся идти по свежей пороше, на которой ясно отпечатывались следы, решил переждать день, а с наступлением темноты идти дальше на восток, откуда прибывали в кишлак купцы и где, по-видимому, была та сытая, сказочная жизнь, которую так красочно воспевали старинные песни.
Много этих песен, сказаний и легенд знал Кучак наизусть со слов матери. В тяжелые минуты он пел песни о счастливой жизни, и ему становилось легче. Он всегда мечтал о такой земле, где никто ничего не делает, где много едят, спят, не работают и все делается само собой.
Кучак и раньше видел золото. После изнурительного труда в ледяной воде этот желтый, добытый им песок казался невзрачным. Жадный аксакал тотчас же уносил его к себе в кибитку. Став собственником богатств, Кучак сразу утратил былую беспечность и добродушие. Он каждую минуту думал о том, как бы не потерять его.
Мысль о Джуре приводила его в ужас. Он думал о том, что Джура не простит ему бегства и жестоко расправится с ним при встрече.
Рассветало.
Кучак забился в углубление под скалой возле источника Голубая Вода и весь день просидел, дрожа от страха и холода: он боялся, как бы Джура не заметил его издалека. Вечером, когда уже начало темнеть, Кучак решился выйти.
Он с трудом расправил затекшие руки и ноги, но сразу же испуганно спрятался назад, под скалу: он увидел невдалеке Одноухую — собаку Зейнеб. «Собака не будет бродить одна, — подумал Кучак. — Я пропал!»
Одноухая, почуяв запах вяленого мяса, насторожилась, подбежала к скале и увидела Кучака. Остановившись перед ним, она жалобно повизгивала, выпрашивая мясо. Кучак бросил в нее камнем.
Одноухая не убежала. Вспотев от страха при мысли, что собака приведет Джуру, Кучак поманил ее кусочком мяса, затем привязал за шею своим поясом и втянул под скалу.
Он хотел убить Одноухую, чтобы она не выдала его своим визгом, но в это время начали кричать филины. Кучак верил в примету, что своим криком филины отгоняют альбестов и джиннов, предупреждая путников об опасности. Помня слова аксакала, что в это время надо притаиться и молчать, чтобы не навлечь их гнева, Кучак решил переждать ночь.
Но следующий день был теплый, солнце светило ярко. Кучак подобрел и решил взять собаку с собой на восток. «В дороге пригодится как сторож», — решил он.
Кучак вел собаку на поводке, но, убедившись, что она не думает убегать, снял веревку. Одноухая побежала вперед, часто оглядываясь. Кучак успокоился: когда собака бежит впереди и оглядывается на человека — значит, она считает его своим хозяином.
Кучак шел по берегу реки, прячась за камнями, все дальше на юго-восток, где сверкали на солнце снега перевала.
Кучак промок и озяб, но разводить костер боялся: дым мог привлечь внимание Джуры. По ночам он забивался в щели скал и дрожал от холода и страха, с нетерпением ожидая рассвета.
Перебравшись через снежный перевал на плоскогорье, Кучак собрал сухой полыни и разложил большой костер. Он решил, что Джура уже далеко. С наслаждением вдыхал он горький дым и грелся у огня. Просушив одежду, он вынул из курджума большой кусок мяса, нашпиговал его салом и положил в горячую золу на два плоских раскаленных камня.
В ожидании, пока изжарится мясо, Кучак задремал. Он вполне доверился сидевшей напротив Одноухой, которая лаем известила бы его об опасности. Неожиданный удар по плечу и сердитый окрик разбудили его. Решив, что это Джура, Кучак, дрожа всем телом, бросился на колени, но, подняв голову, увидел много незнакомых людей.
Кучак протер глаза и быстро пересчитал их. «Семь человек», — подумал он и подавил вопль.
Самый толстый из незнакомцев (Кучак сразу же мысленно прозвал его Кабаном) спросил Кучака, как его имя и откуда он.
— Я Кучак, иду издалека.
— Ты не мусульманин, — с одышкой сказал Кабан, — ты негостеприимен — не приглашаешь нас к огню.
Не успел Кучак ответить, как другой, худой и подвижный, которому он позже дал прозвище «Гадюка», подскочил к нему и пинком ноги отбросил его от костра.
— Пошел вон! — крикнул ему третий.
Все засмеялись и уселись вокруг костра.
Присев на корточки в сторонке, Кучак ежился от ночного холода, зевал и тер глаза.
К нему подошел худощавый мужчина, шумно втянул сквозь стиснутые зубы воздух и ласково заговорил. Перепуганный Кучак был рад, услышав приветливый голос. Он надеялся найти в этом человеке с черными глазами, скошенными к носу, доброжелателя и советчика. Незнакомец позвал Кучака вместе с собой собирать полынь для костра, и он с радостью согласился.
— Я Саид, проводник. А кто ты? Откуда идешь и зачем ты здесь?
— Я? — переспросил Кучак, не зная, что сказать, и показал рукой назад.
— Из Ферганы? Бай? Спасаешь свою шкуру от суда и бежишь в Кашгарию?
— Тут, в горах, наш кишлак Мин-Архар… А я… я поссорился и ушел.
— Вот не знал, что в этих горах есть кишлак! А чем занимаешься? Контрабандой? Ну, ты брось из себя непонимающего строить! Меня не бойся. Сам такой. Ты, я вижу, человек незлобивый. Помогай мне, слушайся меня — и не пропадешь…
— А что это за люди? Почему они злые? — тихо спросил Кучак.
— Эти? Баи, богачи… Они попробовали было со скотом прорваться через границу, так пограничники весь скот переловили, нескольких человек забрали, а эти удрали назад. Теперь я веду их этим путем… будь он проклят! — Он махнул рукой в сторону. — Так ты контрабандист?