Для военных ракет других конструкторов, М. К. Янгеля и В. Н. Челомея, на полигоне были построены новые стартовые площадки, с которых тоже начались пуски. 24 октября 1960 года произошла авария с ракетой Янгеля Р-16, приведшая к гибели М. И. Неделина, возглавлявшего Государственную комиссию по ее испытаниям, заместителя председателя Госкомитета по оборонной технике Л. А. Гришина (он был одним из заместителей председателя Госкомиссии), с которым у А.И. на полигоне установились наиболее дружеские отношения, и еще многих других товарищей.
А.И. в это время находился в Москве. Хотя в печати об аварии не сообщалось, а гибель маршала была отнесена к последствиям "авиационной катастрофы", А.И. в таких случаях от семьи никогда секретов не делал. Особенно переживая за Архипова, в связи с этой трагедией он рассказал эпизод, когда сам чуть было не погиб в результате аварии ракеты:
"Хотя вокруг старта построены бункеры, но у нас по глупости не было привычки уходить в них во время пуска. Стоишь наверху и смотришь, как ракета начинает подниматься, сначала медленно, затем все быстрее и выше, пока в небе не появится светящийся "мальтийский крест" от боковых двигателей. Зрелище очень красивое.
И вот мы стоим с Келдышем, наблюдаем как "семерка" сходит со старта, но не идет вверх, а движется по горизонтали, причем, в нашу сторону. Мы продолжаем стоять и зачарованно смотреть на ее движение прямо на нас, не в силах сдвинуться с места. Что это было за наваждение, трудно понять, и мы бы так и сгорели, но ракета вдруг повернула в сторону, к железнодорожной насыпи, ушла за нее и там рванула".
Таким был его рассказ, как он мне запомнился. А вот описание тех же событий по Б. Е. Чертоку:
"Ночью <12 апреля 1960 года, после предыдущего неудачного пуска> на контрольные испытания в МИК пришли два заместителя министра Александр Шокин и Лев Гришин. Вместе с Рязанским и Богуславским мы объясняли обстановку. <:>Через трое бессонных суток 19 апреля к пуску была готова следующая ракета с лунником Е-3. На этот раз, пользуясь сумерками, я решил по пятнадцатиминутной готовности отойти от измерительного пункта ИП-1, на котором скопилось много болельщиков, в степь по направлению к старту. Не спеша, я отошел метров на триста и залюбовался ярко освещенной прожекторами ракетой. С ИПа слышен усиленный динамиками доклад "минутная готовность". В степи охватывает чувство одиночества, нет никого рядом — только там, впереди, воплотившийся в ракету образ прекрасной мечты.
Я подумал: "Если с ней сейчас что-то произойдет, я и еще сотня ее создателей — бессильны прийти на помощь". И произошло! Я определенно накликал беду. Ракета огласила степь ревом всех двигателей главной ступени. Очень сильно сказалось сближение с ней на триста метров. Но что такое? Вижу и догадываюсь, что ближний ко мне боковой блок не уходит вместе со всем пакетом, а, изрыгая пламя, заваливается вниз.
Остальные блоки нехотя идут вверх и, кажется, прямо надо мной, рассыпаются. Я плохо соображаю, что куда летит, но чувствую, что один из блоков с ревущим двигателем в ближайшие секунды меня накроет. Бежать! Только бежать! К ИПу — там спасительные окопы! Может быть, успею. В комсомольские времена я неплохо бегал стометровку. Меня прочили одно время в чемпионы 22-го завода по спринту. Сейчас в степи, ярко освещенной факелом летящего на меня ракетного блока, я, вероятно, ставил свой личный рекорд. Но степь — не беговая дорожка. Я спотыкаюсь и падаю, больно ударившись коленом. Позади раздается взрыв, и меня обдает горячим воздухом. Рядом падают комья поднятой взрывом земли. Преодолевая боль в колене, ковыляю в сторону ИПа, подальше от огромного жаркого костра, который пылает рядом с тем местом, откуда я бежал.
Но где другие блоки!? Вон яркое пламя поднимается около МИКа. Неужели какой-то блок ударил по "техничке", там же люди! Когда доковылял до окопа, из него неожиданно раздался возмущенный женский крик: "Да вылезайте же!" Я узнал голос Ирины Яблоковой — научного сотрудника института Лидоренко. <…>
Окоп был набит до отказа попрыгавшими туда офицерами всех чинов. Авария причинила много бед, но, по совершенно счастливой случайности, не было ни единой жертвы. Центральный блок упал и взорвался у самого МИКа — стекла в окнах и двери были выбиты, внутри осыпалась штукатурка. — Имей в виду сказал Воскресенский, — Королев договорился с Неделиным о специальном постановлении Госкомиссии, обязывающем командование полигона эвакуировать всех подальше, а остающихся на ИП-1 загонять в окопы". К сожалению, на старте Янгеля эти меры предосторожности приняты не были.
Возможно, что хорошие отношения А.И. с М. В. Келдышем, сложились и укрепились именно вследствие пережитой вместе смертельной опасности, при том, что в их основе была, конечно, близость взглядов на многие вещи.
А.И. тяжело переживал катастрофу с Р-16, гибель людей, и особенно Гришина, получившего тяжелые ожоги и скончавшегося в ужасных муках. От маршала Неделина почти ничего не осталось — все сгорело. Хотя и говорили, что незаменимых людей не бывает, но второго такого командующего для Ракетных войск не нашлось, и вскоре все это почувствовали. Переживания были тем тяжелее, что виновной в катастрофе, возникшей в результате нештатного запуска на старте двигателей второй ступени, была признана система управления ракеты, разработанная в ОКБ-692 ГКРЭ (Главный конструктор Б. М. Коноплев, который тоже погиб). После гибели Неделина и Гришина в составе Госкомиссии распоряжением СМ СССР от 18 ноября 1960 года были проведены изменения: председателем стал А.И. Соколов, начальник НИИ-4 МО СССР, а его заместителями С. А. Зверев (первый заместитель председателя Госкомитета по оборонной технике) и А.И.
Интенсивное развитие ракетной и космической техники приводило к возникновению все новых научно-технических проблем, решение которых было невозможно без применения электронной вычислительной техники. Одной из них стал расчет траектории полета баллистической ракеты, которая после выключения двигателя последней ступени определяется только законам небесной механики. Расчеты траекторий проводили баллистики НИИ-4 МО в Болшево и Отделении прикладной математики Математического института имени В. А. Стеклова Академии наук (ОПМ) на первых советских ЭВМ. Результаты расчетов закладывались в приборы, управляющие скоростью полета и моментом выключения двигателей второй и третьей ступеней. В конце 50-х годов ОПМ и одновременно НИИ-1 руководил академик М. В. Келдыш. В октябре 1957 ЭВМ "Урал-1"поступила также на полигон и в следующем году вошла в строй.
Вычислительная техника стала еще одним новым направлением в работе А.И. в тот период. Что бы ни писали сегодня о борьбе с кибернетикой в нашей стране, уже в 1948 году в Академии Наук группами С. А. Лебедева и И. С. Брука начались работы по созданию универсальных электронных цифровых вычислительных машин. По 1952 год создавались только единичные опытные образцы вычислительных машин, которые использовались одновременно как для проведения особо важных расчетов (зачастую засекреченных), так и для отладки конструкторских и технологических решений. Главные заказчики вычислительной техники, которыми на первом этапе выступали создатели ядерного и термоядерного оружия, были в ведении Л. П. Берии, и он не дал развернуть партийным философам всесокрушающую мощь критики вычислительной техники так, как им это удалось в генетике — у него там своих интересов не было, а других защитников не нашлось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});