приходится усыплять. И вот тогда за телом очень строго следят. Мы можем выдать его хозяевам – под расписку о том, что они берут на себя ответственность за утилизацию. Или мы можем предложить им услуги партнерской компании, которая животных сжигает. Опять же, я эту компанию лично выбирал, говорил с их директором. Их деятельность контролируют, если они вдруг додумаются не сжечь тело, а бросить у дороги, они огребут такой штраф, что уж проще действовать по правилам.
Александра невольно поежилась. Она понимала, что Гайю это уже не коснется, Андрей не соврал бы ей, он действительно никогда ее не обманывал… Но воображение все равно мстительно рисовало металлический поддон с мертвым телом, уезжающий в полную пламени пасть печи. Ей потребовалось серьезное усилие воли, чтобы снова сосредоточиться на деле и не думать о том, что могло произойти.
– С фермами ситуация еще строже, – продолжил Андрей, который на этот раз не заметил ее волнение. – Начнем с того, что животных они разводят не для того, чтобы их убивать топором, да еще и с маниакальным хохотом. Как бы цинично это ни звучало, животные там – это ресурс, который должен быть выработан до конца. После убоя используется все, что можно использовать, включая кости.
– Но что-то же остается?
– Что-то остается, плюс не используются мертворожденные животные и больные, их как раз утилизируют полностью. Но не на мусоросжигательном заводе! Есть специальные ветеринарные станции, где занимаются только этим. Есть такая неприятная штука, как биотермические ямы, также известные как скотомогильники. Это тебе не просто ямка, которую можно выкопать на заднем дворе, биотермические ямы – сложный проект, это полноценное строительство. У нас в стране запрещено простое захоронение животных на фермах, исключения делаются только при эпидемиях, и даже тогда есть свои правила. Опять же, те фрагменты туш, что вывозятся на утилизацию, не сбрасываются в первый попавшийся грузовик – особенно тот, который потом будет доставлять продукты питания. Их перевозят в специальных контейнерах, чтобы не пролилась ни одна капля крови – по крайней мере, это очень желательно. Понимаешь, почему?
– Потому что кровь – это тоже биологическая угроза…
– Вот именно.
– Хорошо, а если Беленковы решили осознанно нарушить закон? – предположила Александра. – Я так понимаю, за правильную перевозку и утилизацию тоже нужно платить…
– Это возвращает нас к философской дилемме: стоит оно того или не стоит? Да, если фермеры Беленковы решат задействовать имущество мусорщика Беленкова, они сколько-то там сэкономят. Но если их поймают на этом хотя бы раз, проблемы будут такие, что и вся экономия в трубу вылетит, и убытки начнутся. Если они не новички в этом деле, должны понимать.
– То есть, кровь под гаражом не от животных?
– Этого я знать не могу, – пожал плечами Андрей. – Но объяснить ее в рамках закона в любом случае будет непросто. Если, конечно, это действительно кровь и она все еще там.
– Сильно сомневаюсь…
Сомневалась Александра не в том, что Гайя действительно почуял кровь, а в том, что возле гаража остались еще хоть какие-то следы преступления. Может, поэтому за ней и Яном не погнались той ночью? Сразу принялись зачищать следы? Пусть стараются, все равно все не зачистят, придется просто искать внимательней.
Александра даже была к этому готова, когда ей сообщили, что против нее и брата выдвинуты обвинения. Как много, оказывается, случилось, пока она была в клинике… Павел утверждал, что проблем не будет, но пока лучше подождать и не делать резких движений. Беда в том, что именно сейчас резкие движения были очень даже нужны, потому что попыткой подать в суд месть со стороны Олега Беленкова вряд ли ограничится.
Вот только для нового плана требовалось время – и силы, которых у Александры пока не было. Поэтому, чуть посомневавшись, она все-таки позволила Андрею увезти ее домой, хотя Гайя все еще был в больнице. Ей это не слишком нравилось, и все же она вынуждена была признать, что остро нуждается в чистой одежде, ванной и полноценной кровати.
Андрей вызвался лично отвезти ее. И снова ей хотелось одновременно этого – и того, чтобы он остался с Гайей. Андрей принял решение за нее, когда уверенно объявил, где ему сейчас хочется быть.
И уже когда они ехали через город, он предупредил:
– Кстати… Я украсил квартиру. Ну, частично. Кое-какие украшения повесил, елку тебе принес, игрушки, но решил, что с елкой ты захочешь повозиться сама.
– Ты… сделал… что?!
Ссориться с ним снова не хотелось – и все же ссора уже замаячила на горизонте грозовой тучей. Ну только же помирились, в самом деле, зачем такое устраивать?
Она давно уже сказала Андрею, что никакие украшения в своей квартире вешать не собирается. Александра спокойно выдерживала блеск новогодних огней в городе и чужих домах, это ее даже не раздражало. Но на своей территории, в своей спальне, там, где она уязвима… Он ведь знал, почему это не нужно!
В борделе, где она потеряла два года жизни, праздники были особым временем, когда с клиентов можно было содрать в два раза больше. Рождество тоже не стало исключением. Ну и что с того, что это добрый христианский праздник? Извратить можно что угодно, а люди, которые пользуются услугами подпольных борделей, изначально не отличаются высокими моральными качествами. Так что все эти елочки, шарики и блестки вызывали не совсем те ассоциации, для каких были созданы.
Александра контролировала их влияние на себя после лечения при помощи близких. Она прекрасно понимала, что нельзя забрать у всего мира праздник только потому, что ей когда-то было плохо. Но уж от человека, с которым она делила жизнь, Александра ожидала большего, чем это непонятное тупое упрямство!
– Подожди, потом казнишь, – спокойно попросил Андрей. – Может, тебе понравится.
– Не понравится!
– Не понравится – уберем. Но ты сначала посмотри.
– Типа, ты придумал что-то такое, что меня впечатлит вплоть до смены приоритетов? – насмешливо поинтересовалась Александра.
– По крайней мере, цель была такой.
Снова скандалить отчаянно не хотелось. Она могла бы – покричать чуть-чуть, не пустить его даже в подъезд, не то что в квартиру. Но сейчас Александра слишком вымоталась, оставаться одной было попросту неприятно и холодно. Так что она уняла гнев мыслями о том, как будет распихивать весь этот хлам по мусорным мешкам и как Андрей потащит их вместе со своей дурацкой елкой на свалку. Один-один, конец истории!
Однако, когда она вошла в квартиру, оказалось, что Андрей ее все-таки переиграл.
Ее рассказы про жизнь в борделе он не забыл, ту часть, что про Рождество, тоже. И он не пытался силой сломать ее нелюбовь к праздничным украшениям, заставляя быть «такой, как все». Он действительно нашел единственный, пожалуй, вариант, который никак не мог ассоциироваться