– Свети, черт побери, сияй! – сказал он, обращаясь к подернутому мглой восходящему солнцу.
– Оно засияет, – уверенно сказал, чуть усмехнувшись, Девлин. – А что это за девушки?
Дуан пожал плечами:
– Хористки с «Доминиона». Они не поплывут. Я их пригласил исключительно для шоу.
На пирсе стали собираться репортеры, и Девлин видел, как устанавливались фотокамеры. Дуан явно не пожалел сил и средств. Когда стали грузить на борт кожаные чемоданы с инициалами, Девлин в последний раз тщательно осмотрел судно. К этому времени Кейт нанесла на лицо завершающие мазки и надела платье, которое когда-то было куплено для Кристины. Кейт оно явно не шло, и Девлин остановился в нерешительности: стоит ли попросить ее, чтобы она сменила платье? В конце концов он решил, что не стоит.
На пристани докеры разгружали соседний корабль, аккуратно укладывая тюки, мешки и ящики на мостовую. К «Ниневии» подъезжали кебы и автомобили. Репортеры, приглашенные на борт, атаковали вопросами членов команды, пили шампанское и изучали список именитых пассажиров.
Поднялось солнце. Три трубы, выкрашенные несколькими слоями яркой краски, сияли в его лучах. Кейт была счастлива. Даже Дуан Йейтс снизошел до разговора с ней. Напомаженные волосы и навощенные усы придавали Дуану солидный вид: он казался старше своих двадцати трех и больше походил на искушенного, опытного магната, чего он, собственно, и добивался.
Кейт никогда не приходилось иметь дело с джентльменом, во всяком случае, на его территории, – денди в «Веселых утехах» не в счет. В партнере Девлина что-то привело Кейт в замешательство. Она знала сотни мужчин, и всех их ее тело приводило в возбуждение. С Дуаном Йейтсом подобного не случилось, и Кейт задумалась: что нужно для того, чтобы привлечь внимание этого шикарно одетого молодого богача – представителя высшего общества Нью-Йорка? Она заговорила с Девлином о подружках Дуана, но не получила ответа. Девлин ничего не знал о личной жизни Дуана. Этого предмета они никогда не касались, и знания Девлина ограничивались тем, что он иногда видел миловидных девушек на заднем сиденье лимузина Дуана. Впрочем, даже если бы он и знал какие-то подробности, он не стал бы делиться ими с Кейт. Личная жизнь Дуана принадлежала только ему самому. Как и личная жизнь Девлина.
Вдруг среди моряков, разгружавших судно у соседнего пирса, Кейт увидела кочегара с «Коринфии». На минуту ею овладела паника. «Коринфия» – это тот корабль, на котором когда-то сбежала Кристина. Кейт окинула взглядом пирсы Манхэттена и в конце концов испытала облегчение, нигде не обнаружив «Коринфии».
Кейт снова отыскала взглядом в толпе знакомого кочегара. Он курил трубку и с интересом и восхищением разглядывал «Ниневию». Кейт сбежала по трапу с судна, пробилась сквозь толпу и схватила кочегара за руку.
Он заморгал, удивленно глядя на Кейт.
Переведя дыхание, Кейт улыбнулась и потерлась об него.
– Ты ведь помнишь меня? Я Кейт, из «Веселых утех», что в Ливерпуле.
Кочегар растянул рот в улыбке, обнажив почерневшие зубы.
– Как же, конечно, помню! А что ты делаешь здесь, по другую сторону лужи?
– Я вот на этом судне. – Кейт кивнула в сторону «Ниневии».
– Вот оно что! Я слыхал, что капитаном «Ниневии» стал О'Коннор. Везучий, шельмец!
– Я хочу спросить, видел ли ты мою подругу, Кристину Хаворт из «Веселых утех»? Я так думаю, что она приплыла в Нью-Йорк несколько месяцев назад. Может, ты что-нибудь знаешь о ней? Я хотела бы повидать ее. Поболтать о жизни.
– Похоже, постепенно ваши девчонки из «Веселых утех» становятся на путь праведный. Сперва она, теперь ты.
– Как это понять – сперва она, потом я? – резко спросила Кейт.
– Она плавает на «Коринфии», ты – на «Ниневии».
Кейт впилась ногтями в руку кочегара с такой силой, что тот поморщился.
– Она приплыла на «Коринфии» сюда, но я хочу знать, где она сейчас.
– В Англии, наверное. «Коринфия» ушла несколько дней назад. Я распрощался с этим судном, а сейчас собираюсь опять бить китов.
– Но где же Кристина Хаворт?
– Так я уже сказал тебе: на борту «Коринфии».
– Ты хочешь сказать, что ее отправили назад в Ливерпуль?
Кочегар покачал головой:
– Она живет на судне. Тут получилось очень забавно. Капитану Риду пришло в голову, что она может увеличить доходы компании. Он обрядил ее в роскошные шмотки своей жены, и Кристина плавает под видом вдовы миссис де Вилье. Вся команда знает про это и очень даже довольна.
– Она плавает на «Коринфии» с каждым рейсом? – переходя на шепот, спросила Кейт. При этом глаза у нее стали маленькие и жесткие, как камешки.
– Ну да, об этом я тебе и толкую. Она сейчас член команды, хотя плавает в роскошной каюте первого класса.
Кейт думала лишь о том, что «Коринфия» с Кристиной на борту совершала регулярные рейсы из Нью-Йорка в Ливерпуль, а «Ниневия» с Девлином – из Нью-Йорка в Саутгемптон. Рано или поздно слухи о Кристине и ее местонахождении дойдут до Девлина. Непременно дойдут!
Из толпы выделился Станислав и схватил Кейт за руку:
– Пошли!
– Нет! – Она выдернула руку.
– Мы можем начать новую жизнь в Америке. Я расстанусь с морем. Я крепкий мужчина и легко найду себе работу. У нас будут замечательные сыновья…
– Нет! – Кейт уставилась на Станислава невидящим взором.
– Я надеюсь, что ты найдешь свою подругу, – сказал кочегар, чувствуя себя несколько неловко. – Она замечательная девчонка. Одна из самых лучших. Передавай ей от меня привет.
– Я передам ей кое-что похлеще, – произнесла побелевшими губами Кейт, поднимаясь по трапу на «Ниневию».
Станислав некоторое время смотрел на нее, затем пожал плечами и поднял вещевой мешок. Он не станет умолять. С тяжелым сердцем он направился в сторону Саут-стрит.
Глава 21
Кристина плыла в танце по залитому светом канделябров залу, а элегантно одетый мужчина с изумлением наблюдал за ней.
Она буквально заставляла Ротенгейма плясать под свою дудку, и тем не менее со стороны женской части пассажиров не слышно было ропота ревности. Герцог Марнский взболтал в бокале бренди и сделал глоток. Миссис де Вилье. Вдова. Вряд ли хоть на день старше двадцати. Вальс закончился, и, несмотря на присутствие Ротенгейма, миссис де Вилье стали снова осаждать приглашениями на следующий танец.
Герцог еле заметно усмехнулся. Ротенгейм был всего на пять лет старше его. Сорок пять лет против его сорока. У герцога появились основания полагать, что мистер Луис Ротенгейм впал в старческое слабоумие. Этот парень принимает все слишком всерьез.
Герцог путешествовал один. Это обстоятельство могло удивить его современников, поскольку богатый, достигший, зрелого возраста герцог имел репутацию прожигателя жизни. Он был известен как повеса и бонвиван, регулярно посещавший бега, игравший в карты и постоянно окружавший себя шикарными женщинами, где бы он ни бывал – в Париже, Биаррице или Каннах. Его любовницы были красивыми, кокетливыми и даже дерзкими. Сцены в частных– гостиных, где нередко ужинали герцог и другие аристократы, могли бы вогнать в краску и бывалого моряка.