Ненависть можно и сыграть, особенно если имеешь дело с обезумевшей от бесплодных поисков сына матерью. Много ли нужно было услышать Дашке, чтобы впасть в панику? Достаточно двух-трех слов, сказанных с определенной интонацией.
Ну и где ты был раньше со своими выводами, накинулся сам на себя Никита. Пора на пенсию. В очках с модной оправой и направлением в поликлинику.
Как он мог забыть о мотиве?!
Деньги отпадали, их никто не требовал. Месть отпадала, Дашке некому было мстить и не за что. Если бы Кирилл был связан с Зацепиным, он позвонил бы ему немедленно. Красивая версия. Старый, отвергнутый любовник договаривается с молодым и более удачливым и спустя пятнадцать лет, обуреваемый страстью, изображает из себя графа Монте Кристо.
Нет, месть отпадает.
Ненависть в ту же кучу хлама. За прошедшую ночь Никита побродил вместе с Дашкой по задворкам ее памяти и выудил все, что его интересовало. Никаких тебе обиженных и угнетенных, никого вообще рядом с женой Комолова не было. Он добрался до общежития, до работы в редакции, до первых съемных комнат в коммуналках. Предположить, что соседи возненавидели Дашу за плохо вымытый туалетный бачок? Представить, что приятели — литературные гении — из общаги несколько лет лелеяли ненависть к девице, не имеющей отношения к стихам и прозе, надраивающей полы в коридорах и ничем не выделяющейся в серой толпе провинциалов? Более чем нелепо. Юные таланты, скорее всего, и не замечали Дашку.
Даша не вспомнила ни единого имени, ни одной интересной или жуткой истории, случившейся в те времена. Только и говорила о знакомстве с Андреем. И Соловьев понял, что никто и ничего больше не трогало ее.
Ненависть не могла вырасти сама по себе. Да еще и расцветать столько лет.
Никита подгонял Дашкину память, выуживал на свет божий людей и события, мелкие неурядицы, домашние хлопоты, случайности, мимолетные знакомства, чужие фразы, обиды, праздники, будни. Из этого калейдоскопа историй и лиц ничего достойного внимания. Ни малейшей зацепки.
Выражение Дашкиного лица менялось, только когда она заговаривала о муже. Все остальное шло параллельно, не трогая ни сознания, ни души, — Никита это отчетливо видел. Воспоминания могли касаться чего угодно, но всегда в них незримо присутствовал Андрей, и только его образ вызывал в Дашке эмоции.
Соловьев думал об этом все утро и тем острее воспринимал негодность всех своих теорий.
Даша просто не видела других людей, она в силу своего характера не могла иметь ни друзей, ни врагов.
Кому выгодно мучить чужого человека?
Идиотский вопрос, это точно.
Стало быть, для похитителя Даша не была чужой.
Кириллу она была любовницей. Поэтессе — Фиме, что ли? — подругой. Ни тот ни другой ничего не выигрывали от исчезновения Степки. Кирилл даже потерял, ведь он надеялся создать семью, поживиться за счет Дашкиного мужа. Для него похищение мальчика было совсем невыгодно, особенно в такой судьбоносный момент.
О Фиме Никита почти ничего не знал. Но ночью Дашу удалось заставить вспомнить о многом, в том числе о единственной подруге, Серафиме Сосенковой. Помешанная на собственной персоне особа. Рифмы и дензнаки — любимое хобби. Неуклюжая, самоуверенная, окруженная молодыми талантами, одинокая и довольная жизнью. Ну и на хрена ей красть пацана?
Конечно, Дашка могла ошибаться. И в отношении Фимы, и в оценке других людей и ситуаций. Никите приходилось пробираться сквозь толщу ее комплексов, затаенных страхов и всепоглощающей любви к Комолову. Приходилось буквально отдирать зерна от плевел. Однако все равно отправной точкой было Дашкино восприятие.
Он допускал, что многое ускользнуло и навеки потеряно, многое утеряно из виду только потому, что Даша посчитала это неинтересным. Соловьев смирился и прокладывал себе путь с оглядкой. А потом вспомнил про выгоду. Вспомнил и ужаснулся собственной тупости. И Дашкины упущения, неизвестные, необдуманные, потеряли всякую важность.
Никита знал только одного человека, которому было выгодно похищение Степки.
Вот почему что-то неясное, но самое главное постоянно ускользало от него. Он не хотел этой догадки. Он предпочитал закрывать глаза, придумывать все более невероятные версии, выстраивать сложные ходы, самому отвечать на воображаемые вопросы.
Он видел, что Даша и Андрей на грани развода. Он узнал, что у Комоловой был любовник, а у Комолова — его чертова работа, без сна и роздыху. Он слышал их ссоры, ругань, взаимные и не всегда справедливые, но прочувствованные претензии. Он видел ненависть и любовь в глазах Даши. Он видел боль и нежность во взгляде Андрея.
А потом Комоловы разговаривали на кухне, прощаясь перед расставанием. Всю ночь перезванивались и ворковали, словно голубки.
Беда не сразу сблизила их, но все же это произошло.
Так кто выиграл от исчезновения Степки?
Только его отец. Друг Никиты, муж Дашки, акула бизнеса Андрей Борисович Комолов.
Вероятно, другие способы примирения оказались недейственными. Видимо, Андрей узнал о намерении жены начать новую жизнь с «сусликом». Степка был похищен именно в тот день неспроста. Комолов всегда тщательно просчитывал любую, самую простую операцию, об этом Никита помнил.
Андрей спрятал сына, чтобы удержать его мать.
Это понятно. Это любовь без границ, черт ее возьми! Цель оправдывает средства, вот так, да?
— Девушка! Мне очень надо, очень-очень! Вот так! — Комолов для убедительности мазанул ребром ладони по шее и скорчил плачущую физиономию.
Пожилая тетка в кассе аэрофлота даже при большом желании не могла сойти за девушку. Она прекрасно это знала и потому на грубую лесть Комолова отреагировала злобно:
— Всем надо!
— Я вас умоляю, это вопрос жизни и смерти! — Он сложил руки в молитвенном жесте и локтем придвинул «девушке» очередную сотенную купюру.
Деньги она взяла, но выражение лица не изменила.
— Вы моя последняя надежда! — продолжал лебезить Комолов и достал из бумажника сто долларов.
— Так бы сразу и говорили, молодой человек! — снисходительно улыбнулась тетка.
Он бы и сказал, честное слово! Однако за последний час с Андреем случилось столько всего неожиданного, что эти подачки кассирше совсем выбили его из колеи. Он давно отвык считать деньги, а теперь был вынужден строго дозировать оставшуюся сумму. Куча бабок улетела на осведомителей, потому как терять время в ожидании звонка от Соловьева Андрей не желал и то и дело выходил из машины, чтобы потолковать с очередным зацепинским посетителем. Кроме того, он выловил секретаршу, торопящуюся на обед, и несколько минут мурыжил бедную девушку странными вопросами. Какие отношения у Романа Павловича с молодой женой? Похож ли младший сын на бизнесмена? Не бывает ли у старичка приступов хандры и ностальгии? И прочая мутотень.
Допросы Андрей проводил с пристрастием, но результатом остался недоволен. Ко всему прочему приходилось делать скидку на то, что информация не вполне достоверная, и полагаться на собственную интуицию.
Все говорило в пользу Зацепина. То бишь в его оправдание. Но это все было лишь на уровне ощущений, и ничего конкретного, никаких веских аргументов, ни одного проверенного факта.
Комолов возвращался в машину и нетерпеливо барабанил костяшками пальцев по рулю.
День набирал обороты, а Никита все не звонил.
Потом кончились деньги на мобильнике, и пришлось искать салон связи, чтобы оплатить роуминг. Прямо возле этого треклятого салона на Комолова напали малолетние отморозки, решившие поживиться за счет богатенького фраера. Он так удивился, что не сразу стал сопротивляться. В голове стучало потрясенное: «Неужели кто-то осмелился?!» Комолов отвык не только считать деньги, но и защищаться. Долгое время ему приходилось отстаивать лишь свой бизнес, ощущая приятную тяжесть пистолета за поясом и надежные плечи телохранителей за спиной. Физическую форму он поддерживал только в силу привычки и был уверен, что на деле применить силу не понадобится. Все-таки известный человек, связи, служба безопасности, счета в банках. В общем, все, как у больших, — солидно и основательно. Правила диктовал бизнес, и Андрей ему подчинялся, сам того не осознавая.