— И всё видно?
Конечно! — Звонников возмущённо фыркнул. — Есть три копии, каждая проверена, и ещё отдельно для тебя на флэшке. Вот, получай!
Он протянул Вадиму USB-брелок на цепочке.
— Теперь, господа, мы можем перекусить? — осведомился Сяо.
— Да-да… — неловко ответил Вадим.
Ему было не до еды. Сейчас, когда он получил в свои руки давно забытые программы, ему не терпелось скорее внести изменения в текст Полиглота. У программистов всё не как у людей: загораясь очередной идеей, они забывают об окружающем мире, готовы не есть и не спать, лишь бы увидеть результат, а если он не устроит, то править, править и править. Это сродни наркотику. Наркомана тянет к дозе, а кодера — к запуску компилятора, чтобы, получив список ошибок или не тот результат, на который рассчитывал, править снова. И потом, оторвавшись от экрана с красными от недосыпа глазами, почувствовать себя человеком, ибо — смог!
Так и сейчас. Едва они заняли места за столиком в ресторане, Вадим раскрыл ноут, подключил флэшку и погрузился в любимую работу. Приносили какие-то блюда — он поглощал их автоматически, не замечая вкуса. Наливали напитки — выпивал как воду. Кажется, он серьёзно обидел господина Сяо, хотя тот не показал виду.
Знай он, насколько ускорилась работа Полиглота, то обиделся бы ещё больше.
Глава 19
Учителя и родители плакали от Серёжки Ликина.
Про таких говорят: «в каждой бочке затычка» и «шило в заднице». Если мальчишки затевают каверзу, если выбили окно или залезли в садовый домик, можно быть уверенным — без Серёжки не обошлось. И не сказать, что мальчишка был плох, зол или жуликоват, но как-то так получалось, что он всегда там, где хулиганят. Инспектор по делам несовершеннолетних вздыхала, — ведь пацан, в сущности, неплохой! — но готовилась передавать его дело участковому. Что там осталось лет? Пролетят — и не заметишь.
Так бы и покатился юный Ликин по наклонной, если бы не школьный физкультурник. Причём сам СанСаныч ни на что такое не рассчитывал, мало того, он, когда ставил в школьном дворе стол для тенниса, про непутёвого мальчишку вовсе не думал. Откровенно говоря, именно СанСаныч на него давно махнул рукой; ни волейбол, ни баскетбол, ни даже футбол не интересовал Серёжу. Мимо прошёл, ничего в душе не затронув, но вот поди же ты!..
Знакомая Серёжкина шантрапа собиралась влезть в армейский склад. Не оружие, конечно, и даже не ГСМ, но всё равно, просто так часовых не ставят и колючкой не огораживают. В одном месте, однако, заросли бузины подходили совсем близко к изгороди, и пацаны успели проделать в колючке отверстие, достаточное, чтобы в него мог проникнуть щуплый и невысокий Серёжа Ликин. Остальные в это время должны отвлекать часового.
Таков был план. И сегодня его решили привести в действие, и потому собирались в условленное время и в условленном месте.
Никто не скажет теперь, как бы сложилась Серёжкина судьба, если бы, проходя мимо школьного забора, он не услыхал странный стук. Серёжа остановился.
Там что-то происходило.
Там что-то происходило без него! Что именно — скрывала живая изгородь из снежника. Как Серёжка не пытался, ничего сквозь густые побеги рассмотреть не сумел. Время ещё было, и Серёжа побежал в обход.
Не прошло и минуты, как он оказался внутри.
За зелёным столом его одноклассница Маринка Сергачёва с Эльвирой Карловной, учителкой по рисованию, которую за молодость все за глаза называли просто Эльвирой, перекидывали белый мячик через сетку. Да так ловко, что мальчик засмотрелся!
— Можно, я?.. — спросил он минут через пять.
— Чего это? — ответила вредная Маринка. — Ты, Ликин, не умеешь.
— Почему я вдруг не умею? — возмутился Серёжка. — Чего там уметь-то?
— Ты хоть раз пробовал? — спросила Маринка.
— Нет, но это же просто!
Маринка фыркнула, а Эльвира сказала, протягивая ему ракетку:
— Попробуй. Два раза отобьёшь, будешь молодец.
— Не буду я с ним играть, — заявила Маринка. — Он противный и хулиган к тому же.
И показала Серёжке язык.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Сама ты противная, — чувствуя, как против воли на глаза наворачиваются слёзы, пробормотал Серёжка.
— Хорошо, — произнесла Эльвира Карловна. — Вставай напротив меня. Марина, дай ему ракетку. Он не испортит.
— Не испортит он, — пробурчала Маринка. — На, мелкотравчатый! Этот палец сюда, а тут хватаешь. У-у-у, бестолочь.
Серёжка засопел. Хотелось дать вредине затрещину, но ещё больше хотелось попробовать странную игру, и он сдержался.
Конечно, мячик он не отбил. И снова не отбил, и снова, и снова!
Заскучала и ушла домой вредина Маринка. Потом надоело и Эльвире, она отобрала у Серёжки ракетку и тоже ушла.
А он пропал.
Разумеется, дружки-злоумышленники его не дождались, полезли на склад без него и попались. Никого из них Серёжка Ликин больше не видел и даже не вспоминал. Теперь каждую свободную минуту он проводил у стола, перекидывал шарик через доску в компании таких же фанатиков. Потом доску спалили в костре, пришлось ставить на стол кирпичи, а потом Серёжа обнаружил спортивный магазин, а в нём — комплект игры для настольного тенниса. Приятели скинулись и назначили Ликина хранителем инвентаря. На базе стола создали «Клуб крутильщиков», каждую встречу у стола объявили заседаниям Клуба, и в специальную тетрадь заносили результаты битв. Хранить «Летопись» доверили тоже Серёже.
Так продолжалось всё лето и осень. Зарядили дожди, упал снег, и играть на улице стало трудно. Заседания в «Клубе крутильщиков» прекратились. Серёжа часами, когда не был занят в школе, стучал мячиком о стену своей комнаты. Десять ударов подряд, сто — результаты росли, как увеличивались и цели. Наконец Серёжа достиг тысячи ударов, не уронив при этом мячик ни разу. Стало скучно, и он начал экспериментировать: бить разными сторонами ракетки попеременно, перекладывать ракетку из руки в руку, отбивать мячик ручкой и торцом…
Родители самоотверженно молчали. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы в истории не попадало! Дитя в истории не попадало, и инспектор по делам несовершеннолетних забыла дорогу в дом Ликиных. А шум можно и перетерпеть.
Время тянулось как засохшая ириска, и до весны было ещё так далеко! Серёжа маялся, не находил себе места. В школе играть не получалось: физкультурник СанСаныч категорически запретил играть в спортзале на переменах, а в классе играть на сдвинутых партах желающих не оказалось.
Но всё когда-то кончается.
Пришла весна, и «Клуб крутильщиков» ожил.
***
— Ну, мам! Ну, пап! Не хочу я туда ехать!
— Мы не были у дяди Лёни уже два года, — пытаясь оставаться спокойной, сказала мама. Её брат Леонид жил в другой области, и они, действительно, не виделись уже два года. — У тебя там двоюродные сёстры, неужели тебе не интересно с ними встретиться? Тем более, сейчас у тебя каникулы, и можно съездить.
— Вот именно, мама! — чуть не плача, выкрикнул Серёжа. — Каникулы! Почему я должен их тратить? Это моё время, мои каникулы! А я… Я… должен потратить их на ерунду!
— Всё, хватит!
Папа треснул ладонью по столу:
— Не смей называть родственников ерундой! Это твои родные люди, они важнее твоих желаний. Ты едешь с нами.
— Нет!
— Ты едешь с нами в любом случае, — решительно произнёс папа. — Я тебя здесь одного не оставлю. Достаточно я Вероники Викторовны наслушался.
Кровь бросилась Серёжке в голову. Очень обидными были эти слова, ведь Вероникой Викторовной звали того самого инспектора по делам несовершеннолетних.
— Я не такой! Я давно не такой! — завопил он. — Не будет никакой Вероники Викторовны!
— Мы за тобой присмотрим, вот её и не будет, — ответил папа. — Здесь ты не останешься. Всё, закончили обсуждение.
Серёжка выскочил из комнаты как ошпаренный, заперся у себя и даже не вышел к ужину. Уезжали завтра рано утром, и, желая отомстить, он до полуночи стучал мячиком о стену. Стучал бы и дольше, только пришли разгневанные соседи, и папа отобрал у него ракетку.