Что там стряслось с Селестой? Вдруг ему удастся исправить причиненный Барни урон? Спасти наступивший день можно было единственным способом: законтрактовать Селесту. Он покатил на автобусе на Ист-Сайд и сошел на Бикман-Плейс, где обитала Селеста. На вопрос привратника Зигги ответил: «К мисс Веллингтон». Тот не понял, и Зигги поправился: «К Селесте Гуч».
Он запамятовал, что в частной жизни она пользовалась старой доброй семейной фамилией. Ее отец, занявшись спекуляцией недвижимостью, назвался Веллингтоном, чтобы стать выше любых упреков. Зигги знал, что изменение фамилии на более благозвучную повлекло многочисленные последствия. Гуч-Веллингтон был вынужден снимать квартиру в дорогом доме, у его секретарши должен был быть английский акцент, высоко ценившийся на рынке рабочей силы. Мотли презирал подобные ухищрения, однако раболепствовал перед достигаемым с их помощью престижем.
Привратник позвонил к ней в квартиру. Она долго не отвечала, а ответив, пригласила Зигги подняться. Услыхав звонок в дверь, крикнула:
— Я уже открыла.
Он вошел в роскошно обставленную квартиру. Появилась Селеста с сияющим, свежеумытым лицом. Под тугой шелковой пижамой угадывалась пышная фигура.
— Что за сюрприз? Столь ранний визит!
Она подвела его к дивану под широким окном, выходившим на запад, на цепочку небоскребов.
Если его появление стало для нее сюрпризом, то ее вид стал для него сюрпризом куда большим. Ему были хорошо видны очертания ее груди, под тонким шелком задорно торчали соски. Когда она уселась на противоположном от него конце дивана, шелковые пижамные штаны обтянули ее так сильно, что волоски на лобке проткнули шелк и вылезли наружу. Она сбросила шлепанцы и вытянула ноги на диване. Большой палец оказался в каком-то дюйме от его штанины. Даже если бы она предстала перед ним обнаженной, сознательно его соблазняя, он бы не смешался так сильно. Он был задет тем, что она появилась в пижаме на голое тело, совершенно не подумав о нем. Смотреть на нее было невозможно, оставалось только коситься.
— Что случилось? — заботливо спросила она. — У вас обеспокоенный вид.
«Не обеспокоенный, а возбужденный», — подумал он печально. Что делают годы! Он утопал в мягком диване. Утром Селесте можно было дать около тридцати лет. Если мужчина средних лет может претендовать на Софи Лорен… Впрочем, она не воспринимает его как партнера, поэтому и вылезла в таком виде. Для нее он — бизнесмен, не помышляющий ни о чем, кроме выгодных сделок. Он пожалел, что пришел, при всей важности приведшего его дела. Ее невосприимчивость к нему как к мужчине была для него унизительной. Барни был мгновенно забыт. Зигги тревожился теперь за себя самого. Унижение был тем сильнее, что он сознавал, что она не совершает ошибки, ведь он явился к ней именно по делу.
— Я знаю, почему у вас такой тоскливый вид. — Она улыбнулась, воображая, что видит его насквозь, и повернулась в профиль, чтобы не намекать прямым взглядом, что вкладывает в свое замечание оскорбительный смысл. При этом ему стала еще лучше видна ее грудь. Данное обстоятельство не приходило ей в голову, и это окончательно его доконало. — Я нужна вам, да?
Он не знал, что ответить.
— Вы хотите подписать со мной контракт, иначе Твид на утренней встрече оставит от вас мокрое место? — Она посмотрела на него, чтобы засвидетельствовать свое сочувствие.
Зигги пригладил волосы; он сделал это по привычке, хотя в данном случае ему действительно не хотелось выглядеть неопрятным.
— Вы все знаете. — Он не желал выдавать свои чувства.
— Жалко, что мне нечего предложить вам на завтрак. Давайте, я позвоню и закажу.
— Я завтракал. — К нему вернулся его каркающий голос, которым он вел скучные переговоры.
— Как насчет рюмочки?
— Нет. — Он покрутил головой, давая понять, что хочет сохранить голову светлой.
— Тогда томатный сок.
Не позволив ему возразить, она встала и направилась в кухоньку, устроенную на противоположной стороне комнаты. Зигги наблюдал за ней, ощущая неуместное шевеление в штанах. Как поступить, когда она пойдет обратно и он увидит ее всю? Вот будет незадача, если он схватит ее, а она отшатнется! Тогда прощай контракт! Он вспомнил повесть Толстого, в которой человек, стремившийся к святости, пребывал в таком смятении из-за своих эротических помыслов, что отрубил себе палец, чтобы усмирить свою плоть. Зигги отвернулся и уставился на безликие небоскребы. Он собирался утихомирить свои чувства с помощью холодного анализа, но ничего не добился.
Внезапно за окном раздался пульсирующий грохот. Он становился все сильнее, заполняя комнату. Широкое окно на мгновение заслонила тень, рев заглушил разговор. Потом он стал затихать.
— Вертолет! — крикнула Селеста. — Вечно они снуют над Пятой авеню.
Теперь Зигги с легким сердцем обернулся к босой Селесте, уже сидевшей напротив и протягивавшей ему высокий стакан с томатным соком. Биение вертолетного винта побороло его томление. Он давно дал себе зарок не завидовать условиям жизни богачей, сосредоточив зависть исключительно на их капитале. Наконец-то обрел способность нормально говорить.
— Что случилось между вами и Барни этой ночью?
— Это личное, — ответила она отчужденно. Ее щечки запылали, как у амазонки, долго скакавшей на лошади. Длинные ногти скользнули по пижамной штанине. Зигги проследил за ее рукой и увидел в самом напряженном месте, среди проступающих волосков, пятнышко в форме бабочки. Вид этого интимного пятна прибавил Зигги уважения к ней.
— Странно. Барни говорит, что это личное и что он не собирается об этом распространяться, вы отвечаете то же самое. За этим что-то кроется.
— Кроется. — Она подняла глаза. — Только я не имею к этому отношения. Сиам очень талантлива. Я знаю, что мне в смысле пения далеко до нее. Не хочу, чтобы и по части мужчин она указывала мне мое место.
— Вы ошибаетесь! — Зигги пошел в атаку. — Между ними ничего нет. Я говорю правду. — У Зигги застучало в висках. Он почувствовал перспективу подписания контракта еще до встречи с Твидом.
— Зигги… — Ее обстоятельный тон усмирил его. — Ночью у нас с ним ничего не получилось, потому что… — Она почесала свое шелковое бедро, изрядно смутив собеседника. Дело было не только в ее непосредственности, а в том, что эта роскошная женщина не контролировала себя. Ей было все равно, есть он рядом или нет.
— Я слушаю, — напомнил он о себе.
— От его пальцев пахло другой женщиной, — еле слышно закончила она.