Тридцать секунд подрагивало обуглившееся тело, прежде чем я крикнул Джеку:
— Выключи ток!
Гудение тут же прекратилось, и я кивнул Зверюге.
Он сунул огнетушитель в руки Перси, да с такой силой, что тот чуть не свалился с возвышения.
— Держи, — злобно бросил Зверюга. — Ведь это же ты у нас сегодня выводящий.
Негнущимися пальцами Перси подготовил огнетушитель к работе и направил струю белой пены на человека на стуле. Я увидел, как один раз дернулась нога Дела, когда пена окутала его лицо, и подумал: «О нет, неужели придется вновь включать ток?» Но ноги больше не дергались.
Андерсон уже повернулся к запаниковавшим свидетелям и убеждал их, что все в порядке, ситуация под контролем, сбой произошел исключительно из-за воздействия атмосферного электричества, так что волноваться не о чем. Оставалось только сказать им, что накатывающийся на них запах — дьявольская смесь горящих волос, жарящегося мяса и варящегося дерьма — аромат «шанель номер пять».
— Принеси стетоскоп дока, — приказал я Дину, когда огнетушитель опустел и горьковатый запах пены заглушил идущую от тела вонь.
— Док… может…
— Дока не трогай, просто принеси стетоскоп, — оборвал его я. — Надо поскорее с этим покончить… убрать его отсюда.
Дин кивнул. Думал-то он о том же. Как бы поскорее закончить экзекуцию и выволочь тело Делакруа. Дин наклонился над черным саквояжем, раскрыл его и сунул туда руку. Док начал подавать признаки жизни. Удар его не хватил, до инфаркта тоже дело не дошло. Я понял, что для доктора худшее позади. А вот взгляд Зверюги, брошенный на Перси, не сулил тому ничего хорошего.
— Иди в тоннель, — приказал я ему, — и жди у тележки.
Перси шумно сглотнул.
— Пол, послушайте. Я не знал…
— Заткнись. Иди в тоннель и жди у тележки. Вон отсюда.
Он вновь сглотнул слюну, скорчил гримасу, словно обиделся, повернулся и зашагал к двери, ведущей к лестнице и в тоннель. Пустой огнетушитель он прижимал к груди, как ребенка. Дин принес стетоскоп.
Мне приходилось пользоваться им в армии, поэтому я полагал, что справлюсь и на этот раз.
Я смахнул пену с груди Делакруа… и с трудом подавил приступ тошноты: кожа сошла вместе с пеной, легко отделившись от мышц, точно так же, как… вы знаете, отделяется кожа от запеченной в духовке индейки.
— О Боже! — раздался за спиной незнакомый мне, срывающийся на рыдания голос. — Неужели так бывает всегда? Почему меня никто не предупредил? Я бы ни за что не пришел!
Теперь уже поздно об этом сожалеть, подумал я.
— Выведите его отсюда, — приказал я Дину, или Зверюге, или кому-то еще, кто меня слышал, после того как совладал со своим организмом и убедился, что смогу говорить, не вывалив содержимое желудка на дымящиеся колени Делакруа. — Выведите их всех.
Потом, собрав волю в кулак, я приложил мембрану стетоскопа к ярко-красному пятну на груди Дела. Вслушался, моля Бога, чтобы ничего не услышать, и не услышал.
— Он мертв, — вынес я окончательный диагноз.
— Слава Богу, — выдохнул Зверюга.
— Да, слава Богу. Иди с Дином за носилками. А мы пока отцепим его. Надо его уносить, да побыстрее.
Глава 5
Мы снесли тело по двенадцати ступеням и положили на тележку. Я-то опасался, что мясо просто свалится с костей, в ушах все стояли слова старика Два Зуба о готовой индейке, но, разумеется, этого не произошло.
Кертис Андерсон все еще успокаивал наверху свидетелей, во всяком случае, пытался, и Зверюге в этом смысле повезло, потому что Андерсон не увидел, как Зверюга шагнул к Перси и занес руку, чтобы врезать ему от всей души. Я перехватил эту руку, и тут повезло им обоим. Перси — потому что ударил бы Зверюга в полную силу, Зверюге — потому что за этот удар он мог вылететь с работы, а то и загреметь в тюрьму.
— Нет, — осадил его я.
— Что значит нет? — яростно воззрился он на меня. — Как ты можешь говорить нет? Ты видел, что он натворил! И что ты мне теперь говоришь? Неужели и тут его защитят связи? После того, что он сделал?
— Да.
Зверюга злобно смотрел на меня.
— Послушай меня, Брут. Если ты его сейчас прибьешь, нас всех скорее всего выгонят. Тебя, меня, Дина, Гарри, может, даже ван Хэя. Кто-то еще передвинется на ступеньку-другую вверх, начиная с Билла Доджа, администрация тюрьмы наймет в надзиратели трехчетырех безработных. Ты, возможно, это переживешь, а вот он… — Я указал на Дина, который смотрел в темный тоннель, в глубине которого капала вода. — Что будет с ним? У него двое детей, один в средней школе, другой только пошел учиться.
— Неужели мы ему это спустим? — не унимался Зверюга.
— Я не знал, что губку нужно намочить, — подал голос Перси. Эту отговорку он придумал заранее, не представляя себе, к каким последствиям приведет его желание чуть помучить Делакруа. — На репетиции ее не мочили.
— Ах ты подонок… — Кулак Зверюги снова начал подниматься, но я опять перехватил его руку. На лестнице послышались шаги. Я повернул голову, опасаясь, что увижу Кертиса Андерсона, но к нам спешил Гарри Тервиллигер. Бледный, с синюшными губами, словно ел чернику.
Я вновь сосредоточился на Зверюге.
— Ради Бога, Зверюга, Делакруа мертв, тут ничего не изменишь, а Перси просто недостоин того, чтобы ты марал об него руки.
Неужели уже тогда в моей голове зрел план, об осуществлении которого еще пойдет речь? Интересный вопрос, знаете ли. Много лет я пытался ответить на него, но без особого результата. Впрочем, так ли это важно? Многое вроде бы не имеет особого значения, но человек тем не менее часто задумывается о мелочах.
— Вы, парни, говорите обо мне так, словно я дубина стоеросовая, — вмешался Перси. Слова давались ему с трудом, словно кто-то врезал ему под дых и он только-только обрел способность дышать.
— Ты и есть дубина, Перси.
— Послушайте, вы не имеете права…
Теперь уже я с величайшим трудом подавил желание врезать ему. Вода все капала. Наши гигантские тени метались по стенам, словно в истории Эдгара По о большой обезьяне. Даже в тоннеле слышались, пусть и приглушенные, раскаты грома.
— От тебя, Перси, я хочу услышать только одно: подтверждение обещания завтра же уехать в Брейр- Ридж.
— Об этом можете не волноваться. — Он бросил взгляд на тело, укрытое простыней, и отвел глаза.
— Пожалуй, это наилучший вариант, — вступил в разговор Гарри. — Иначе тебе, возможно, придется поближе познакомиться с Диким Биллом Уэртоном. — Театральная пауза. — Уж мы об этом позаботимся.
Перси нас боялся (особенно боялся того, что мы с ним можем сделать, узнав о его разговоре с Джеком ван Хэем, о вопросах, касающихся предназначения губки и необходимости использования соляного раствора), но упоминание об Уэртоне просто повергло его в ужас. Он помнил, как Уэртон держал его за горло, ерошил волосы, целовал в ухо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});