Я улыбаюсь широко и блаженно. Да, теперь Верховному суду придётся туго.
«По данному запросу никакой информации не обнаружено».
Я в сердцах гашу виртуальный экран. Да уж… Похоже, информация по Оплоту Истинного Разума не намного более обильна, чем о полулегендарных сидхэ. Или это я тупой. Сумели же наши аналитики извлечь кучу полезной информации из моих бессвязных видений… По одному виду светила, увиденного глазами чужеродного существа в моей трансляции, определили размер того светила, диаметр планеты, скорость обращения… да массу всего. Вплоть до климата. А мне, похоже, требуется прямой и честный ответ — каков процент «зелёных», способных усвоить нормальный (ангельский в смысле) образ мышления, и каковы их номера… Определённо в аналитическом отделе меня бы погнали. Впрочем, меня и тут погнали… И в миссионеры теперь не возьмут, точно. И даже в ликвидаторы. Как пособника врагов. Вот разве что в службу очистки пресных водоёмов…
Я встряхиваю крыльями. Нет, ребята. Не пойду я в службу очистки этих самых водоёмов. И уж подавно не пойду в ликвидаторы.
Ибо я хочу спасти их, этих маленьких и несчастных зелёных человечков. Спасти это пропащий мир и тем самым спасти свою прародину. Да, да! Потому как Истинно Разумные — это логическое завершение процессов, идущих на Земле. Та же болезнь, только гораздо более тяжкая и запущенная. Решив сложную задачу, более простую решим легко.
Я криво усмехаюсь. «Я хочу»… Как для начала насчёт решения самой первой задачки? Насчёт пригодных к сотрудничеству…
«Ау, любимый! Ты где?»
Меня будто обдаёт теплом костра. И исказить это не в состоянии никакой подавитель телепатии.
«Я здесь! Я так тебя жду!»
«Ждёшь? А в воздухе встретить родную жену слабо?» — шелестит бесплотный смех.
«Отнюдь! Уже!»
Я с шумом вылетаю из гнезда, начинаю энергично молотить крыльями, набирая высоту. Да где же, где?
«Да тут я!»
Она возникает из ниоткуда, паря в восходящем потоке, и солнце будто просвечивает её насквозь… Лучезарное моё виденье…
«Да, я такая! И даже ещё лучше!»
Её смех разносится по всему бескрайнему окоёму.
«А догони!»
«А догоню!»
Она ускользает стремительными зигзагами, но стряхнуть меня не удаётся — я твёрдо держусь вслед за ней, как приклеенный.
«Ого! А так?»
Ирочка совершает стремительный пируэт, ранее виденный мной только в воздушном балете — немыслимая смесь «мёртвой петли», «кобры Пугачёва» и чего-то совсем экзотического. Но я справляюсь и с этим.
«Ну, держись!»
Теперь Ирочка использует приём, который до сих пор срабатывал безотказно — крутейший подъём, только что не вертикаль. Разумеется, приём не особо изящный, тут всё решает сила маховых мышц… а ещё больше лишний вес. Я изо всех сил молочу крыльями. Свалюсь… Сейчас сорвусь в штопор…
Моя жена сваливается в штопор первая. Я лечу следом, но она даже не пытается возобновить игру. Мы садимся на полосу прибрежного пляжа, взвихрив тучу песка.
— Уфф! — Ирочка отдувается. — Сдаюсь, Рома.
Я обнимаю её, целую. Она прижимается ко мне, и я ощущаю, как сильно колотится её сердечко. Моё, впрочем, тоже. Вертикальный взлёт — самый тяжёлый режим полёта, серьёзное испытание даже для ангельского сердца.
— Раньше ты так не мог… — любимые глаза близко-близко.
— Я научился…
Ирочка проводит пальцем по моим рёбрам. Вздыхает.
— Всё проще, Рома. Ты похудел. Нет лишнего веса.
Я только хмыкаю. Это правда. Остров Шушенский как-то незаметно согнал с меня жирок, подкопленный за время размеренной семейной жизни. С обильным питанием…
— Шилка и Нерчинск не страшны теперь, — чуть улыбаюсь я. — Для лётных качеств, оказывается, это даже полезно.
Её рука соскальзывает с моих рёбер на живот… ниже… значительно ниже… Огромные глаза занимают всё поле зрения.
— А для других?
— Проверим?
— Притом здесь и сейчас!
— …Очень жаль, что ты не сможешь встретить Мауну сразу после операции.
Я горестно и тяжко вздыхаю. Жаль — не то слово… Всего-то ничего я пребываю в местах не столь отдалённых, и вот уже, пожалуйста… Такое важное событие в жизни ребёнка, а папы нет. Папа — зэк…
Мы лежим на прибрежном песке, крепко обнявшись.
— Ну ничего, — вздыхает Ирочка. — В следующий раз мы с ней вдвоём к тебе… Рома, я же вижу. Не заставляй меня читать твои скрытые мысли, а то от этого прибора у меня голова опухнет… Излагай словами, и поподробнее.
Я излагаю свои заботы и проблемы, она слушает внимательно и серьёзно, не перебивая.
— Вот так, — завершаю я. — А времени в обрез.
Ирочка смотрит задумчиво.
— Мне кажется, ты не там ищешь. Насколько известно, дети у них производятся… мерзость какая… на этих их «родильных заводах». А воспитание… нет, опять не тот термин… выращивание и селекция производятся в интернатах-казармах… да, «воспиталищах».
Она переводит взгляд на океан.
— Дети, Рома, это главное в любой цивилизации. Какое подрастающее поколение подрастёт, такой будет и вся цивилизация. Тут и есть ахиллесова пята.
Теперь уже я смотрю на неё задумчиво.
— Но это же очень долго. Дети… Когда-то они вырастут…
В её глазах протаивают такие знакомые смешинки, на сей раз весьма ироничные.
— А ты намерен превратить Оплот Истинного Разума в новый Рай уже в этом году?
Вместо ответа я изо всех сил обнимаю жену, целую.
«Ты самая умная у меня! Да больше, больше — ты просто мудрая!»
«А ещё я красивая и весёлая. А ещё… Что нужно сказать, Рома?»
— Я тебя люблю!
— Ну то-то!
Глава 21. Виртуальный побег и свежее подкрепление
«Папа! Папа!»
Бесплотный шелестящий зов звучит ниоткуда, и белый призрачный свет мутно сочится со всех сторон.
«Я здесь!»
Удар! Упругая оболочка отбрасывает меня назад холодно и бесстрастно. Как десять, сто, тысячу раз до того…
«Папа! Папа!»
«Я здесь!!»
Удар! И снова я отлетаю назад…
«Папа! Папа!»
«Я здесь, доча!!!»
Мой удар страшен. Никакая броня не в состоянии выдержать такого атомного удара. Но только не оболочка этого проклятого шара, холодная и упругая.
Меня распирают отчаяние и ярость. Я не могу так… Я так больше не могу! Я Всевидящий, и я имею право увидеть собственную дочь!
Однако что-то удерживает меня от взрыва в голове. Даже во сне я смутно осознаю, что будет — непроницаемая оболочка проклятого шара чуть прогнётся и вернёт мне всю силу удара. И я окажусь… во всяком случае, не стоит проверять, где именно я окажусь.
«Папа! Папа!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});