сказал Вонвальт. Я повернулась к нему и увидела, что глаза его были белыми, как два мраморных шара. – Дубайн! – взревел он. Я повернулась и увидела, что Грейвс тянется ко мне. Я открыла рот, чтобы закричать…
И тогда мы снова очутились в комнате. Я с трудом села. Пока меня вытаскивали из того места, где я только что побывала, через мое сознание, как коса через колосья пшеницы, пронесся ряд видений: леди Кэрол Фрост; двуглавый волчонок; одинокий грач во фруктовом саду; человек, привязанный к столбу посреди поля диких цветов, и пламя, лижущее ему ноги.
Я моргнула, когда видения погасли в моем сознании, и оглядела комнату. Свечи горели ярче. Грейвс не шевелился и смотрел невидящими глазами в потолок. От амулета на шее Вонвальта поднималась тонкая струйка дыма. Брессинджер сидел на корточках и стонал. Вонвальт сделал несколько шагов назад и тяжело осел на деревянный пол.
– Пропади моя вера, – сказал он. Его лицо было бледным и осунувшимся.
– Простите, – заикаясь пробормотала я. – Я случайно. Простите меня. – Я снова заплакала. Слезы свободно полились из моих глаз. По моей коже бежали мурашки. Казалось, что я повредилась рассудком. Я жалела, что увидела все это. И по сей день жалею.
Вонвальт поднял на меня глаза. Я никогда не видела его таким уставшим.
– Двуглавый волк, – сказал он. – Аутун. Ты его видела?
Я видела. И кивнула.
– И леди Фрост?
Я снова молча кивнула.
– Что это значит? – хрипло спросила я.
– Я не знаю, – сказал Вонвальт. От пережитого напряжения его голос звучал едва слышно. – Мне нужно отдохнуть.
– Простите, – снова сказала я. – Я все испортила?
Вонвальт покачал головой.
– Я уже его потерял. Мне нужно было уйти оттуда раньше.
– Откуда уйти? Что это было за место?
Вонвальт отмахнулся от меня трясущейся рукой.
– Позже, все позже. Мне нужно отдохнуть. И выпить что-нибудь покрепче. Дубайн?
– Да, – пробормотал Брессинджер, тоже бледный и осунувшийся. Он выпрямился и вышел из комнаты. До меня донесся его приглушенный разговор с мистером Макуиринком, а затем несколько минут спустя Брессинджер вернулся с кувшином и несколькими кружками. Одну он вложил мне в руки, другую отдал Вонвальту, а третью оставил себе. Затем он наполнил каждую до краев и несколькими большими глотками осушил свою.
Я сделала то же самое. Вонвальт пил из своей маленькими глотками.
– Поговорим утром, – сказал он. Голос Вонвальта звучал устало, словно из него вытянули все жизненные соки.
– Я не хочу находиться в этой комнате, – внезапно сказала я. – Пожалуйста, не заставляйте меня оставаться здесь.
– Идем, – сказал Брессинджер. – Мы вернемся в дом лорда Саутера.
Я позволила Брессинджеру вывести меня из комнаты. Мистер Макуиринк ждал в холле. Было страшно видеть ученого человека столь встревоженным. Он молча повел нас вниз по лестнице и подал мне плащ. Затем Брессинджер вывел меня наружу, на холодные заснеженные улицы Долины Гейл, и мы направились к дому мэра.
* * *
Я спала без сновидений и, проснувшись утром, увидела, что у изножья моей кровати сидит женщина.
– Здравствуйте! – сказала я.
– Доброе утро, мисс, – ответила она. – Прошу извинить меня за вторжение. Правосудие попросил, чтобы я позаботилась о вас. Внизу уже набрана ванна, и завтрак ждет вас в столовой.
– Хорошо, – сказала я, испытывая сильнейшее чувство дезориентации, словно я находилась в каком-то пограничном месте. В холодном утреннем свете события прошедшей ночи уже казались мне фантастическими и далекими.
– Идемте, – сказала женщина. Я не узнавала ее, но, скорее всего, она была одной из служанок лорда Саутера. Она казалась по-матерински заботливой и строгой – этими чертами, похоже, обладали все пожилые служанки. Я тут же почувствовала, как успокаиваюсь. В то пугающее, смутное время от нее исходили спокойствие и невозмутимость.
Она отвела меня вниз, где была набрана горячая ванна, пахнувшая лавандой. Не говоря ни слова, она сняла с меня одежду и помогла забраться внутрь. В моем состоянии я вела себя послушно, как ягненок. Вода была горячее, чем я привыкла, но я была не в том настроении, чтобы отказываться от купания. Здесь было даже душистое мыло, которое служанка растерла губкой до мыльной пены, после чего стала энергично тереть мне спину.
– Вы уже говорили сегодня с Правосудием? – спросила я.
– Говорила, – сказала служанка. Она слишком резко провела губкой, и я поморщилась.
– С ним все хорошо?
– Вы это о чем? – спросила служанка. В доме было чересчур тихо. Обычно утром на улице шумели толпы прохожих. Однако теперь казалось, что весь город спит.
– Он не… Вам не показалось, что он чем-то озабочен?
– После того как он вторгся, куда не следовало?
Ответ был странный, и я нахмурилась, но мое внимание привлекла вода. Я вдруг заметила, что не вижу ничего ниже моего пупка; вода была темной, почти черной. Я вынула из нее руки и вместе с ними подняла ветки, корни и старые кости.
Я резко обернулась и посмотрела на женщину. Передо мной была леди Кэрол Фрост. Ее кожа была черной и обуглившейся. Под мышкой она держала двуглавого волчонка. Она душила его.
– Плут оставил на тебе свою метку, девочка, – процедила она сквозь растрескавшиеся от жара зубы и расхохоталась, когда я закричала.
XVII
Опасная авантюра
«Лучше умереть, служа закону, чем служить режиму, его попирающему».
Сэр Рудольф Бликс
– Теперь ты понимаешь, почему я не люблю этого делать.
Я села на кровати, жадно вдыхая воздух. Пот блестел у меня на лбу и пропитал мою сорочку. Меня бил сильный озноб, и мои зубы стучали, как игральные кости в чашке.
Кошмар сгинул, как камень, провалившийся в мутный омут. Вонвальт сидел у изножья кровати и курил трубку. В свете свечей было видно, что его щеки раскраснелись от вина. Снаружи было еще темно. Снег кружился в воздухе, легонько стуча по окну.
– Сколько прошло времени? – спросила я.
– Около часа, – сказал Вонвальт. – Вот, выпей немного вина.
Он налил мне. Я взяла чашку и осушила ее одним затяжным залпом.
– Я ведь больше не сплю? – дрожащим голосом спросила я. – Пожалуйста, скажите, что это не сон.
– Это не сон, – услужливо сказал Вонвальт.
– Что произошло? Почему Грейвса закололи?
– Брессинджер гнался за ним по восточной дороге. Его побег был коротким и прозаичным, в духе самого Грейвса. Вместо того чтобы сдаться, он напал на Дубайна – и поплатился за это жизнью, что обычно и случается с теми, кто нападает на Дубайна. – Вонвальт сделал несколько затяжек. – Опиши мне свой кошмар, пока он еще свеж в твоей памяти.
Мне не