Читать интересную книгу Ушаков - Валерий Ганичев

Император должен знать, что он не за прибылями и даровыми заработками гоняется, а требует то, что всеми регламентами и уставами определено.

Вот в этом, в исполнении необходимого и обязательного был строг Ушаков. А по этой причине каждый день у него были столкновения, споры, обиды. Утешал себя: не для нужд собственных, для Отечества стараюсь.

Единоверцы

Греки все чаще и чаще поворачивали голову в сторону России. Она была для них притягательным центром, местом, где их принимали как верных друзей, давали должности, земли, принимали на службу, пускали в церковные храмы, которые часто и назывались греческими.

Особую категорию составляли офицеры, моряки, состоявшие на русской службе.

Екатерина открыла для них специальный Корпус чужеземных единоверцев. На недавно освобожденных южных землях Новороссийского наместничества греки тоже чувствовали себя неплохо. Вместе с единоверными русскими, украинцами, армянами они составляли основную часть населения. Еще в 1778 году за несколько дней генерал-аншеф Суворов, чтобы лишить строптивого крымского хана денежной поддержки самой хозяйственной и богатой части населения, переселил всех христиан из Крыма в наместничество на северное побережье Азовского моря. Так и возникли тогда города с преобладанием греческого и армянского населения — Мелитополь, Мариуполь, Нахичевань у крепости св. Дмитрия Ростовского (ныне Ростов-на-Дону). Греки — отставные моряки и офицеры, селились в Херсоне, Николаеве. Николаев им очень нравился, и они щедро награждали его эпитетами, даже предсказывали ему будущее Афин. До Афин дело не дошло, тем более что новый южный порт с незамерзающей бухтой появился рядом. Он сразу привлек внимание купцов, торговцев всех мастей, моряков, искателей приключений, трудовых людей и авантюристов. В 1794 году на месте турецкой крепости Хаджибей стал возводиться порт, город и крепость. Прозорливый взор Суворова увидел здесь немало выгод и утвердил начало строительства. Талантливый архитектор Де-Волан предложил план строительства. Бурную деятельность по возведению и обустройству города развернул генерал русской службы Де Рибас, потомок испанских дворян, поступивший на русскую службу еще в период первой русско-турецкой войны. Он, говорят, оказал услугу графу Алексею Орлову, заманив на корабль небезызвестную княжну Тараканову (самозванку, объявившуюся в те годы в Европе и напугавшую Екатерину, после ЛжеПетра — Пугачева). Затем, порасспросив русских офицеров и узнав, кто вхож в царские дворцы, он очаровал вельможу Бецкого, бывшего в те годы довольно близким к Екатерине. Очаровал и его приемную дочку и сразу стал «своим» в коридорах власти. Повоевал на юге под началом Потемкина, участвовал под командованием Суворова в штурме Измаила. В общем, был довольно храбрым воином. Но вот проявил себя и в градостроительстве. Говорят, что он не гнушался запустить руку и в государственную казну. Но ведь не был пойман, а энергии в устройстве дел ему было не занимать. И поэтому наряду с мифами о его деяниях были и реальные успехи, которыми испанский сын России законно гордился. Главную же тяжесть строительства нового города вынес русский плотник, украинский землекоп, каменщик из Могилева, кузнец из Чернигова и корабел из Архангельска. Трудовые люди нашего Отечества. Им-то, первым строителям, и следовало бы поставить памятник в нынешней Одессе.

Тогда, в первые годы существования Одессы, в ней нередко слышалась греческая речь. Осели там после второй русско-турецкой войны многие отставники-греки, некоторые торговцы, плававшие под русским флагом, привезли в южный город свои семьи. С тех пор Одесса стала тем центром, который в немалой степени повлиял на будущее освобождение Греции из-под оттоманского ига.

Греки входили в состав экспедиции Ушакова. Там были боевые капитаны 1-го ранга, командир флагмана «Св. Павел» Евстафий Сарандинаки, командир корабля «Богоявление Господне» Антон Алексиано, капитан-лейтенант Христофор Клопакис, лейтенант Егор Метакса, поручик Егор Артакино и другие.

А на Ионических островах, как отмечали современники, была к тому времени большая «русская партия». В нее входили разные люди. Ведь еще в 70-х годах две тысячи жителей острова Закинф во главе с графом В. Макрисом участвовали в составе морской экспедиции Алексея Орлова, заходил сюда со своей эскадрой и адмирал Спиридов. Русский флаг жители выбрасывали над крепостью еще в 1797 году. А это означало, что они хотят перейти под покровительство России. Закинфцам не откажешь в мужестве, ведь французы только высадились тогда на Корфу.

Особенно сильны были прорусские настроения на острове Кефаллония, где под руководством графов Метаксасов был создан трехтысячный отряд поддержки России. Тридцать отставных офицеров русской службы были немалой и взрывающей силой. Имена лейтенанта Антона Глезиса, капитан-лейтенанта Спиро Ричардопулоса (штурмовавших Измаил), майора Андрея Ричардопулоса, лейтенанта Луки Фокаса, прапорщика Герасима Фокаса вошли в книгу освобождения островов.

На Корфу у России оказалось немало сторонников во главе с графом Н. Булгарисом, организовавшим двухтысячное ополчение. Но не только нобили, люди состоятельные, зажиточные оказались в главных помощниках и союзниках русской экспедиции. Нет, в соратниках и друзьях Ушакова оказался демократ Григорий Палатинос, арматол — доброволец с материка А. Глезис, священник-трибун А. Дармарос, какой-то аптекарь, поднявший русский флаг на Закинфе, жители этого же острова, на руках перенесшие солдат из лодок, крестьяне и рыбаки, ремесленники и отставные солдаты. Они-то все и сыграли важную роль, в немалой степени обеспечившей России симпатии, расположение и признательность, а значит, и победу на островах.

С чем пожаловали?

Необычное виделось в конце века на Средиземноморье. Христианский и мусульманский флаги шли рядом. Корабли злейших в прошлом врагов двигались к единой цели. Незримые нити тянулись от каюты русского вице-адмирала к кораблям объединенной эскадры, на острова Ионического архипелага, в константинопольскую квартиру русского посланника Томары, в Зимний дворец в Петербурге. Он отдавал приказ, предпринимал действие, и это отзывалось там. Правда, по-разному слышались его слова в хижине закинфского рыбака, султанском Серале, Адмиралтейств-коллегии, канцелярии Директории, морском министерстве на берегах Темзы. Внимательно следили за перемещением эскадры Ушакова: из Египта генерал Бонапарт, из Неаполитанского королевства — адмирал Нельсон и король Фердинанд, с Корфу — генерал Шабо, с Китиры — безвестный священник Дармарос. Да мало ли этих зорких глаз, что всматривались в паруса и флаги эскадры!

Вот и в то раннее осеннее утро с небольшой торговой шхуны, укрывшейся за серой, уступчатой скалой, до рези в глазах всматривались в рассеивающиеся хлопья тумана: не мелькнут ли в них паруса русских кораблей? Вот они! И, вынырнув из-за скалы, замахали шляпами, флагами и шарфами. «Просят остановиться! Принять на борт! Может, сообщить что хотят!» — доложили Ушакову. «Знаю! — коротко ответил тот. — Тут где-то должны гонцы из Китиры нас встретить».

Да, то были действительно делегаты от островной общины. Элегантный и сдержанный нобиль Мавроянис, растрепанный и всклокоченный хозяин шхуны Григоропулос из второклассных, бывший офицер русской службы Киркос и громадный, спокойный священник Дармарос. Ушаков радушно пригласил всех в каюту, приказал подать теплый сбитень, угощения. Греки не притронулись, во все глаза глядели на адмирала, слава о котором разнеслась далеко по Средиземноморью. Федор Федорович позвал толмача и, чтоб ободрить приехавших, обратился первым:

— У нас на Руси спрашивают, с чем пожаловали, господа? С чем мы пожаловали, сейчас зачитаем. Наши письма, приглашающие поддержать сию экспедицию, коль согласны, вам передадим. Послание его преосвященства Георгия V по неведомым нам каналам, думаю, уже у вас очутилось.

Русский адмирал не юлил, не скрытничал, сразу положил все карты на стол и доброжелательно спросил еще раз:

— Ну так кто что скажет?

Греки переглянулись и задержали свой взор на Дармаросе. Священник начал так же неспешно и раздумчиво, как адмирал, чем сразу тому понравился.

— Великой единоверной страны представители! Настал час нашего вызволения. Народ островов греческий, бывший под владычеством разных иноземцев не раз, никогда еще не ждал освобождения с таким нетерпением.

Священник сделал паузу, казалось, набрал воздуху, чтобы закончить на одном дыхании, и заверил:

— Но мы не только ожидаем — готовы выступить с оружием. Сие не богопротивное дело, коль враги наши — богоотступники и насильники. У господ бывших русских офицеров кое-что в подвалах сохранилось. Да и сельская коса из мирного крестьянского снаряжения в оружие боевое превратиться готова.