Читать интересную книгу Ушаков - Валерий Ганичев

Носильщики потихоньку выносили носилки из-под крыши. Ушаков вглядывался во все внимательно, хотел запомнить, понять, разобраться. Многое же было ему совершенно непонятно и чуждо.

Потом ездили еще долго, пересаживались в карету, затем снова в носилки. Смотрели и великолепную Софию, Сулейманию. Ко многому вблизи удалось подойти, от другого держались подальше. Узнал он о великом зодчем Синане.

— А вот эти стены ужасны и зловещи для многий. То страшная Еди-Куле — Семибашенная крепость. В ней исчезли навсегда многие султаны и знатные османы, а они себя только так и кличут: османами. Турки-то — простые крестьяне. А вельможи, янычары, знатные люди только османами зовутся. Дак вот в том самом Семибашенном замке вместе с османами и ваш знаменитый посланник Обресков сидел, а потом, убоявшись кары, его отпустили.

Опять думал Федор Федорович о превратностях человеческой судьбы, о долге, что для него и вот для Обрескова превыше всего. О том, что не отступил тот, не сдался, не склонился, не предал. Не знал, правда, сам, как судьба сложится у него потом. Могли ведь и не заметить, не отметить после войны. Награды-то нередко в Отечестве получают те, кто поближе к вельможным покоям, к высоким знакомствам. Ну да ладно, бог с ними, с наградами. Они придут.

— Ну что скажете, господин адмирал, про сей город? — Драгоман пытливо посмотрел в непроницаемое лицо. Ушаков молчал, думал. Отсюда, из этого города, будут исходить приказы и распоряжения его новых союзников. Тут будут утверждаться союзные договоры. Не все понятно и близко его сердцу здесь. Честно говоря, многое и противно его душе. Но это ныне союзники, а значит, с ними надо быть снисходительными, понимать их. И то, что он посмотрел этот город, вдохнул дым его костров, услышал молитву с минарета, увидел бешеный танец дервишей, постоял у разрушенной константинопольской стены, восхитился великим мастерством зодчего Синана, с трудом выбрался с базара, ощутил душевную свирепость янычар и какую-то обреченность в этой их показной неустрашимости, — наполнило его новым знанием и пониманием того, что он еще не знал.

— Хорошо, что подивились на великолепие и руины. Мыслей будет больше. Да и знать много, в этих краях находясь, следует. Спасибо тебе, поблагодари султана, ежели от него сие исходит. А я с нетерпением жду, когда в Адмиралтейство поведут смотреть. Я ведь по этой части больше… — И он, закашлявшись, отвернулся в сторону Босфора.

В Терсане

Федор Федорович ждал не дождался, когда пригласят посмотреть его турецкий флот. Одно дело, когда тебе с ним сражаться надобно, тогда высматриваешь все слабые стороны, думаешь, где щель найти, чтобы ее своими действиями расширить. А другое, когда он твоим союзником стал, да еще под начало становится. Тут уж надо все хорошее заприметить, чтобы в обстановке боевой использовать и применить.

1 сентября к «Святому Павлу» подгребла министерская шлюпка. Ушаков опустился в нее, тут его встретил уже знакомый адмиралтейский драгоман.

— Ждут вас на осмотр турецкого флота близ султанского дворца. Сам командующий хочет принять.

Ушаков кивнул и заторопился, забыл отдать распоряжение, чтобы его сопровождала русская шлюпка с адмиральским флагом.

Турецкий адмирал встретил Ушакова вежливо, но глаза все время опускал, чувствовалось, что ему непривычно общаться с тем, кто вчера был врагом. Федор Федорович тоже напрягся. Разговор не получался. Пошли смотреть артиллерийские учения. Турки стреляли споро, вполне прилично. Он их похвалил, и адмирал турецкий как-то оттаял, зарадовался, стал заглядывать в глаза Ушакову, спросил: «А что не понравилось?» Федор Федорович заметил, что ядра отлиты плохо, подходят к пушкам меньшего размера. Турок с досадой развел руками. «Говорит, что с ядрами непорядок. Скоро заменит их новыми, — перевел драгоман. — А господин адмирал зоркий глаз имеет. Благодарим за подсказку». Ушаков приготовился покинуть корабль, увидел, что турки засуетились у орудий. Салют будет! Насупился — шлюпку-то с флагом своим не взял. «Негоже салютовать безлошадному». Турок заупрямился. «То есть султанская воля. Всесильный и сиятельный просил оказывать русскому адмиралу всяческие почести». Ушаков настаивал, но турок был непреклонен: «Салют!»

Ушаков махнул рукой: «Бахайте!» Так и отъехал он от флагманского корабля командующего флотом в дыму салюта и почтения. А вот и знаменитая Терсана! Святая святых турецкого флота — адмиралтейские верфи. Их и сейчас охраняли зорко, а раньше-то русскому человеку и подумать было невозможно, чтобы попасть туда. Ушакова торжественно доставили в доки. Генерал-интендант Терсаны — Эмин был радушен и учтив. Повел на мощный стадвадцатипушечник, готовящийся к спуску.

— Наш новый линейный корабль. Начали строить французы, а сейчас хотят уехать к себе. Но мы решили отрубить им головы, чтобы неповадно было.

Ушаков нахмурился, быстро все-таки у турок все решается. Урезонивая, обратился к Эмину:

— Без голов-то они, наверное, совсем никудышные строители будут.

Турок задумался, быстро взглянул на русского адмирала и захохотал:

— Большой шутник, Ушак-паша. Ха-ха-ха, — заливался он. Вытер слезы. — Верно, верно, пусть с головами строят.

Ушаков видел, что все на корабле делалось толково. Палуба не повышалась от носа к корме, а была горизонтальной. То было новшество, что и на русском флоте вводилось.

— Сии корабли впервые английский кораблестроитель Финеас Петт стал делать. У него же медными листами обивать днища стали, предохраняя дерево от гниения и ракушек, нарастающих на него. Да тем самым и скорость усилили. Как у вас? С медными листами делаете?

Генерал-интендант закивал, позвал в нижнюю часть дока. Там раздетые до пояса мастеровые ухали молотами по листам, вгоняя в них большие болты. Эмин протянул руку, приглашая полюбоваться днищем. Почти все оно уже было обито и тускло мерцало в полумраке дока. Ушаков оценивающе посмотрел все и нашел, что строится правильно, а в чем-то и лучше, чем в Николаеве. Засопел от злости на мордвиновское окружение. Все хвастают, что у них порядок и они лучше корабли делают. А надо не надуваться в гордыне, а учиться у всех. Вот у турок тоже достойного немало. На глазок, правда, прикинул: узковат корабль. Высок и узковат. Не будет ли заваливать во время шторма?

Терсана-Эмин показывал все, ничего не скрывая, радовался одобрению ушаковскому, и расстались они довольные друг другом.

Отпустило сердце, легче становилось на душе, можно союзнические дела вместе с турками делать.

Главное направление

Ушаков каждый день справлялся у Томары о новостях, расспрашивал драгоманов, поручил офицерам своим беседовать с капитанами торговых судов, прибывших из архипелага и Леванта: хотел знать, где оставшийся флот французский, куда английская эскадра двинулась, какие по численности гарнизоны на венецианских островах, настроение у жителей. Сведения стекались разные, иногда не согласные друг с другом. Но Федор Федорович не любил впотьмах воевать, знать хотел побольше о противнике, о маршрутах предстоящих, об отмелях и рифах на своем пути. Долго изучал карту архипелага, Венецианского залива, Сицилии, Мальты, расспрашивал грека-лоцмана, капитан-лейтенанта Телесницкого, что воевал тут в последнюю русско-турецкую войну.

— Послушай, Сергей Михайлович, — посадил он возле себя Телесницкого. — Пришло твое время, расскажи про все здешние места, про крепости, про течения, про береговую линию, про нравы островитян. Я-то тут бывал, но пораньше.

Телесницкий уже в то время человек был легендарный во флотах, и о его храбрости, бесстрашии и особой наблюдательности в офицерских кают-компаниях много рассказывали. Бывал он в Средиземном море под видом английского путешественника, богатого грека, польского графа. То оказывался на торговом судне вблизи Мальты, то на венецианском шлюпе у Рагузы, то бесстрашно сражался вместе с каперами, поднявшими русский флаг на своих судах, у островов Архипелага.

— Знаю, батенька, что ты снял планы Сиракуз и Мессины, то нам, возможно, понадобится скоро. Знаю и что Мальту знаешь как свои пять пальцев. То нам тоже понадобится, но пуще прежнего еще хочу раз прослышать, что видел на Корфу, каковы наблюдения у берегов Мореи.

Телесницкий память имел хорошую, перечислил все островки, проливы в архипелаге, показал неточности на карте, у острова Родоса, прочерчивая маршрут, хмыкнул, показал перышком: «Тут я уже с турками воевал».

— Сказывай! Знаю, что бывал и в этих местах.

— Вы знаете, ваше превосходительство, когда Швеция в войну вступила против России, то эскадры русские в Архипелаг послать уже не пришлось. Тогда-то и пришел в голову кому-то план снарядить корсарские флотилии под русским флагом. Первую такую флотилию грек Ламбро Качони, или Кацонис создал. Он уже бывал на русской службе, чин майора получил за храбрость в первой славной архипелагской экспедиции графа Орлова. Так вот, в 1788 году он вооружил в Триесте фрегат «Минерва Северная», а потом и другие корабли, топил турок, нападал на их арсеналы, не пускал провиант в Константинополь, даже взял крепость Кастель-Россо на острове у берегов малоазийских. А через год мальтиец Лоренцо Гильчельмо создал вторую флотилию и ходил у Дарданелл. Боевые были времена!