— Дядя его был в партии, — слабым голосом выговорила я. — Ну что ж, ничего не поделаешь, я позволила себя обманывать. Мне очень жаль.
— Каждому было бы жаль, — доброжелательно заметил дядя Игнатий.
— Может быть, мы все-таки вернемся к предмету разговора? — холодно осведомилась тетка Иза. — Так что с этой верной партийной домохозяйкой ?
— Найденные у неё материалы позволили нам сузить круг подозреваемых...
— Постойте, постойте! — запротестовала тетка Ольга. — Но что она сказала?
— Не так уж и много она успела сказать, — включился майор, дав поручику возможность приняться за креветки, — поскольку её убили на кладбище...
— И сразу похоронили? — оживился вдруг дядя Игнатий.
— Как убили? — вопросила тетка Иза.
— Толкушкой для картофельного пюре.
— О-о... Раз толкушкой, то это была женщина, да?
Глаза тетки Изы вспыхнули надеждой, однако майор тут же остудил ее:
— О пани Брант не может быть и речи.
В момент убийства она сидела здесь, в этом доме, и я лично с нею беседовал. Несмотря на картофельное пюре, убийца был мужчиной.
Тетка с искрой в глазах воззрилась на Лукаша. Но майор был безжалостен:
— Пан Дарко также исключается, поскольку получасом раньше был замечен дорожной полицией в районе Млавы. Никто не в состоянии доехать от Млавы до Повонзсковского кладбища за сорок пять минут.
— Ну, если постараться... — пробормотал Лукаш себе под нос.
— А сколько вы выжимаете? — вдруг заинтересовался поручик.
— На немецких автострадах — до двухсот сорока.
— Понятно. Но от Млавы немецкой автострады нет. Да и дорожная полиция должна была вся разом провалиться под земл...
— Тогда кто же её убил? — Тетка Ольга потеряла терпение.
— Во всяком случае, не моя внучка, — с достоинством проговорила бабушка.
Оправданная в случае с Михалиной Колек, я решила, что пора подавать уток. На время все забыли о преступлениях, отчет о следствии возобновился, лишь когда на столе обнажились скелеты.
— От Михалины Колек мы потребовали конкретных сведений, — продолжил майор. — Она же о нашем интересе сообщила человеку, которому грозило серьезное разоблачение, а тот передал информацию ещё другому человеку.
Этот другой вызвал пани Колек на кладбище и там убил. Его опознала работница кладбища.
Конечно, это только косвенное доказательство, но оно подкреплено фактом покушения на пана Дарко.
— Пус... — радостно вырвалось у меня.
— Держи себя в руках! — прошипел Лукаш.
— Пожалуйста, без фамилий, — с нажимом напомнил майор.
— Но почему? — с ещё большим нажимом спросила бабушка.
— Что — почему? Почему без фамилий?
— Нет. Почему он пытался его убить?
— Потому что именно этого человека пан Дарко возил в Лесную Тишину, а потом был свидетелем его встречи с очередным.., как бы это сказать...
— Злоумышленником! — восторженно подсказала тетка Ольга.
— Можно и так. Частные контакты между собой они, в общем-то, скрывали, и свидетель оказался лишним. Однако я могу доставить вам удовольствие, — обратился майор ко мне. — Покойник запирал кабинет, ключ был только один, но, знаете, редко случается, чтобы преступник не совершил никакой ошибки. Вот этот ключ и нашелся. В кармане второго гостя, он же — второй убийца.
— Аххххх... — выдохнула я, вложив в это слово всю гамму своих чувств.
— Таким образом, имели место два убийства, — констатировала бабуля. — Одно из них — как я понимаю, номер два — не касается ни моей внучки, ни её жениха...
О холера!
— Но вот убийство номер один было совершено кем-то, о ком здесь уже говорилось.
Так ли это и каким путем установили личность убийцы?
— Методом исключений. Кроме того, убийца уже сознался.
— Не может быть! — удивился дядя Игнатий. — Так просто — сознался, и все?
— Вот именно. Сознался, и все.
— Жаль мне этого парня, — сердито сказал Лукаш. — Я все ещё надеялся, что это Бешеный, или Кая, или Зигмунт...
— Без фамилий!
— А разве я хоть одну назвал?
— Ладно, есть ведь и смягчающие обстоятельства...
Тетка Иза не могла этого больше вынести:
— А интересно, откуда же у вас такие знакомства в криминальной среде? Как я погляжу, что моя племянница, что её.., жених... состоят в прекрасных отношениях с уголовным миром.
— Скорее уж наоборот, — обиделся Лукаш. — Вы же сами можете засвидетельствовать враждебное к нам отношение со стороны этого уголовного мира!
— Но откуда тогда вы их так хорошо знаете?
— Такова жизнь, милостивая пани, такова жизнь.
Тут я вдруг разозлилась:
— А вы, тетя, разве не вцепились бы когтями в физиономию того, кто развалил коневодство в нашей стране? Неужто вы бы его не знали? Неужто позабыли бы его лицо?!
— И кто же это? — внезапно очнулся дядя Филипп.
— Убийца Михалины! И несостоявшийся убийца Лукаша! А эта краеугольная каменка — с ней-то что будет? — напустилась я на оторопевшего майора. — Этот бампер, эта несущая стена, эта несокрушимая скала, эта пани Домаградская!!!
— Без фамилий!!!
— А что такое — краеугольная каменка? — заинтересовался дядя Игнатий.
Я несколько пришла в себя.
— Женский род от краеугольного камня!
Прошу простить меня, пан майор, но что с ней?!
Посадят её наконец?
— Думаю, вам следовало бы оставить иллюзии...
Дальше все заговорили разом.
Дядя Филипп громко расспрашивал, каким образом вышеназванная особа связана с коневодством; тетка Ольга настойчиво требовала сведений о том, была ли краеугольная каменка пособницей убийцы или только его любовницей; тетка Иза развивала гипотезу о женской ревности;
Лукаш пытался растоптать женское достоинство пани Домаградской; дядя Игнатий в деталях анализировал разницу между стеной, бампером и камнем. А я пыталась ответить всем сразу...
— Тихо! — гаркнула бабуля. — Слово имеет пан майор. Где кофе и десерт?
Пан майор едва не сорвался с места и не помчался за кофе и десертом. Поручик заметно вздрогнул. Семейство мигом затихло. А я вздрогнула, вскочила и затихла одновременно, для кучи ещё опрокинув на дядю Филиппа бокал с красным вином.
Нет, это уж действительно слишком!
Поклявшись, что в течение ближайшего года не пущу на порог ни единого гостя, а из напитков притронусь разве что к минералке, я ожесточенно посыпала дядю солью. Соль была на исходе; если бы знала, что такие расходы предстоят, купила бы про запас с полтонны. Ладно, в случае чего стрельну у сестры Рысека...
Лукаш помог мне справиться с катаклизмом.
Я была готова влюбиться в него насмерть и даже выйти за него замуж. Господи, может, с их отъездом это кошмарное невезение прекратится? Ведь до сих пор я ни разу в жизни не обливала своих гостей вином...
Бабушка с каменным спокойствием дождалась момента, когда кофе и десерт очутились наконец на столе.
— Итак, подводя итоги... — неуверенно начал дядя Филипп. Соль с рукава сыпалась ему в тарелку и чашку, но он мужественно не замечал подобной ерунды.
— Нет, — перебила его бабушка. — Еще одно. Почему тот человек, имя которого я прекрасно помню — Мариуш, а фамилию, к счастью, запамятовала, почему он убил сожителя моей внучки?
— Потому что тот безжалостно мучил и эксплуатировал его, — жестко ответил майор. — В мои обязанности входит найти преступника и передать его прокуратуре. В данном случае я делаю это с большой неохотой. И со всей ответственностью заявляю, что внучка глубокоуважаемой пани, которая в начальной стадии знакомства позволяла своему сожителю обманывать себя, проявила необычайное благоразумие и сдержанность, полюбовно расставшись с ним без кровавых разборок. Убийца, к сожалению, не дорос до такого уровня.
Сдержанность и благоразумие, конечно! Ну что ж, пан майор — порядочный человек, он ведь знал, зачем пришел сюда. Соседские утки, думаю, тоже какую-то роль сыграли... И вино я вылила не на него, а на дядю Филиппа...
— Значит, подозрения больше не падают на: мою внучку?: