— А тебе какое дело до моей шляпы?
Тетки ругались с энтузиазмом, воспользовавшись тем, что бабуля увлеченно разглядывает фото. Но вскоре и она начала подавать реплики, комментируя высказывания своей паствы. Майор, похоже, уже сожалел, что пришел ко мне со всем этим барахлом, вместо того чтобы выяснить все в управлении.
В разгар скандала вдруг объявился Рысек и незаметно присоединился к обществу.
— Я принес вареники и какой-то суп в термосе, — шепнул он мне на ухо, — поставил в ваш холодильник. Ну, то есть, вареники, а не термос. И ещё будет салат.
— А, пан сосед с первого этажа, — заметил его майор.
— Я стучал, — тут же начал оправдываться Рысек. — Но дверь была открыта. У вас защелка испортилась?
Я попыталась убить его взглядом, но, похоже, мне это не удалось. Я сама тайком заблокировала автоматическую защелку после того раза, когда выскочила без ключей, — зачем давать лишний повод обвинить меня в растяпистости?
Рысек смотрел не на меня, а на стол, и, видимо, по этой причине мой взгляд на него не подействовал.
Зато подействовали разбросанные снимки.
— О господи! — охнул он вдруг. — Вот негодяй!
И схватил лежащую сбоку и оставленную без внимания фотографию. Я быстро бросила взгляд через его плечо и после краткого размышления опознала на снимке нечто вроде шасси автомобиля, вмурованного в дорожное покрытие.
И догадалась, что это.
— Боже, Рысек, вы тогда сфотографировали?..
— Мы! — расстроился Рысек. — Это все та зараза паршивая, а ведь вовсе не выглядел такой зловредной обезьяной, вот, смотрите... Вот он!
Рысек испуганно оглянулся на майора.
— О, чтоб меня... — зашипел он мне на ухо. — Но это.., срок давности, а? Так как?
Отпираться?..
— Да, срок давности, — зашипела я в ответ и громко добавила:
— Пан майор, это транспортное нарушение.... Э-э.., туда запрещено въезжать, а кто-то по ошибке въехал, скажем так, не заметив знака...
— Там не было знака, — с болью сказал честный Рысек.
— Вот видите? Даже знака не было. Никто его не поймал, штрафа не выписывал, он сам спохватился и тут же выехал...
— Тут же? — удивился майор, вглядываясь в изображение вплавленных в асфальт остатков машины.
— Э-э.., вышел... Немедленно вышел!
— Не так чтобы немедленно, — вырвалось у Рысека. — Ботинки-то там остались...
— А носки?
— Носки частично сохранились...
— Где и когда это было? — деловито спросил майор.
Я доложила, потому что Рысек утратил дар речи, и постучала пальцем по фотографии Бешеного:
— И этот тип, тот самый, о котором я вам говорила, испортил одну взлетно-посадочную полосу и выбросил на ветер миллиарды злотых. А парень нечаянно въехал, за что был крупно наказан.
И я вас спрашиваю, истек срок давности или нет?
— Я, видите ли, пани, не из дорожной полиции...
— А вы обязаны им доносить?
— Не имею ни малейшего желания; к тому же у меня очень мало времени...
— Вот видишь, Рысек, срок давности. Можешь снова заговорить.
— Я бы очень рекомендовал, — подтвердил майор. — Кто сделал этот снимок?
— В том-то все и дело, — нервно заговорил Рысек. — Один мужик, вроде как со стороны, болтался там, но, думаю, разрешение у него было. Мундек увидел, что он фотографирует, и страшно перепугался. Холера, это же вещественное доказательство. Просил его, как человека, чтобы отдал ему негативы, хотя и не сразу...
С этим вообще целая история была, фотограф-то сбежал, и мой приятель гонялся за ним по всему городу. Нашел его в одном таком магазинчике.
И мы с Мундеком следили за ним до самого его дома, около Леса Кабацкого.
— На Жолны?
— Точно, на Жолны.
— Это его дом?
— Откуда я могу знать, его или нет, во всяком случае, он там жил. И мастерская у него там была, и лаборатория, и студия. Мариуш Ченгала его зовут. Мы ему все объяснили, что в случае чего Мундека с работы выгонят, да ещё и штраф сдерут, и этот парень даже расстроился.
Но уничтожить снимок не захотел. Сказал, что для него это тоже вещественное доказательство, только по совсем другому делу, а вообще он был какой-то потухший и грустный. В конце концов согласился, отдал Мундеку отпечаток и негатив, а тут — на тебе. Либо ещё один себе оставил, либо с другого снимка сделал негатив и мог себе печатать сколько душе угодно. Но раз вы говорите, что срок давности...
— Точно, — с большой решительностью подтвердил майор. — Меня интересует этот Мариуш Ченгала. Вы у него были дома?
— Ну я же и говорю, что был. Вместе с Мундеком.
— И видели снимки?
— Еще какие! — восхитился Рысек. — Просто чудо какое-то! При нас он делал увеличение, и знаете чего? Мушиной лапки! Класс!
Я бы ни за что в жизни не догадался. Представляете, все это поросло волосиками, а ещё как-то так подсвечено, солнцем, наверное, или, может, эта муха на лампе сидела...
Семейство внимало гимну мушиной ноге, но майора муха не заинтересовала.
— И соответствующее оборудование у него было?
— Супер и экстра! Мундек в этом разбирается, так он говорит, что за эту его фотолабораторию можно два «роллса» купить и ещё бы на жизнь осталось. Он его даже спросил, что тот со всем этим делает, за такие фотки мог бы бабки во всем мире сбивать, а Мариуш неохотно сказал, что это только хобби, и переменил тему.
Э — В таком случае, чем он занимается?
Кроме хобби?
— Он механик. По разной мелочевке. Но и это не правда, как же, мелочевка. Электроника, механика, самые настоящие роботы. Жмешь на кнопку, а манипуляторы сверлят, подгоняют, поднимают все, что хотите. Я там насмотрелся — сказка! Научная фантастика!
— Способный парень.
— Вот именно. Но какой-то несчастный.
— Он что-нибудь о себе рассказывал?
— О себе не очень. Вот о технике — да.
— У него вроде бы жена есть. Вы её видели?
— Промелькнула где-то вдалеке. Если это, конечно, жена. Блондинка — загляденье. Но участия в разговоре не принимала.
— Понятно...
В общем, с Рысеком майору подфартило — как слепой курице найти зерно. Мы оба с Лукашем молчали как могила. Ни за какие сокровища я бы не открыла полиции своих подозрений.., да каких там подозрений! Уверенности. И какого черта Лукаш тогда не обогнал мотоциклиста...
— Здорово мне повезло, что я пришел к вам с этим опознанием, — любезно сказал майор.
— О, а вот его дом! — добавил Рысек, указывая на другой снимок.
— Кому повезло, а кому и нет, — мрачно пробормотала я.
— Действительно. Вы, конечно, надеялись, что это пан Карчох?
— Или Пустынко.
— Вот тут я могу вас обрадовать. Разумеется, без деталей. Пан Пустынко также опознан основным свидетелем и понесет свою долю ответственности.
— Надеюсь, несколько долей? — вежливо поправил его Лукаш.
Майор уже начал собирать со стола фотографии, но тут остановился и посмотрел на Лукаша:
— Вы намерены подать против него гражданский иск?
— Считаете меня чокнутым?
— Извините, показалось. На вашем месте я бы позаботился о себе. Жаль, что вы не ехали тогда побыстрее...
Вот тебе и на: оказывается, мы с майором подумали об одном и том же...
* * *
— Убьешь дерьмо, а сядешь за человека, — мрачно проговорил Роберт Гурский. — Не знаю, кто первым это сказал, но он был совершенно прав.
— Не так уж надолго сядет, дадут ему за убийство в аффекте или вообще по неосторожности, — успокоил его Бежан.
Они вместе возвращались в управление из чудесной виллы под Лесом Кабацким, где провели второй допрос Мариуша Ченгалы. Бежан не стал его никуда вызывать, предпочел нагрянуть внезапно. Он вежливо попросил Мариуша на минуточку выйти из мастерской, потом — отдать ему ключи от «мерседеса», а затем — съездить с ним ненадолго на улицу Жолны. На патрульной машине. «Мерседес» повел Гурский.
Увидев снимок, на котором он загонял «хонду» в старый сарай на садовом участке, Мариуш Ченгала сломался. Не пришлось даже напоминать ему обо всем богатстве, шикарном оборудовании фотоателье и мастерской, «мерседесе», инструментах... В наличие очевидца он поверил сразу, даже не спросил, кто это.