Читать интересную книгу Закон волка - Андрей Дышев

И тут произошло событие, которого я даже предположить не мог. Леша как-то боком наехал на столик, опрокидывая его вместе со мной на пат, а затем молниеносно выскочил на улицу, сбивая по пути женщин. Те одновременно вскрикнули, повалились друг на дружку и не сразу разразились ругательствами. Пока я выбирался из-под стола, Леша в несколько прыжков достиг автобуса и за мгновение до того, как закрылись дверцы, нырнул внутрь. Автобус будто только этого и ждал, он резко сорвался с места и погнал в Новый Свет.

На пороге я споткнулся и, с трудом удержавшись на ногах, вывалился на улицу; тяжело дыша, постоял посреди дороги, провожая взглядом пылевое облако, потом сплюнул и выматерился.

— Ну ладно, — произнес я сквозь зубы, задыхаясь от бешенства. — Я тебя достану… Я выслушаю тебя в сизо! Я посмотрю, как ты еще будешь со мной шутить…

Сотрясать словами воздух — самое глупое занятие, особенно в моем положении, после того как я по собственной вине упустит Лешу.

Не снижая темпа, я дошел до барбакана. Мои шаги отзывались гулким эхом в проеме ворот, где царствовала прохлада и тянуло легким сквозняком. Билетерша не остановила меня — она знала в лицо всех местных, которым можно было посещать крепость бесплатно. Ветеран, черт возьми! Заслужил право проходить через ворота, а не перелезать через забор, как делали почти все курортники.

На привратной площади, где аляповато, как инородное тело, громоздилась сколоченная по случаю фестиваля итальянской культуры сцена, я наконец остановился. Пологий склон, покрытый выжженной на солнце травой, когда-то держал на себе дома, склады и казармы древней Сугдеи. Сейчас он больше напоминал пастбище, и одинокие туристы бродили по нему в самом Деле как измученные жарой и однообразной пищей овцы. За годы жизни в Судаке я поднимался по тропам и гладким, отшлифованным ступеням, вырубленным в камне, до Девичьей башки десятки раз; все здесь было мне привычно и знакомо, как во дворе собственной дачи. Но сейчас я смотрел на гигантскую пирамиду с любопытством и даже восторгом. В лучах заходящего солнца корона Девичьей башни казалась кроваво-красной, будто наклеенной на неправдоподобно синее полотно неба, в него врезалась изумительно четкая гребенка стены второго яруса; отсюда, из ворот, крепостная гора выглядела совершенно неприступной и напоминала плечистого Атланта, стоящего спи-пой к морю и спокойно созерцающего человеческую суету.

Мое настроение стремительно улучшалось. Давно на душе не было так светло и чисто, как сейчас. Мне хотелось петь, но Бог не наделил меня музыкальным слухом, и я попросту заорал во всю силу. Оглушая, под сводом арки заметалось эхо. Билетерша, подбоченившись, тотчас появилась в поле моего зрения.

— Ты чего разорался? — спросила она.

— Эхо проверяю, — ответил я и пошел вдоль стены к траншеям и котлованам археологов — там как-то я видел двух симпатичных девчонок с огромными лопатами, которые, как шахтеры, ковырялись в земле на глубине двух десятков метров. Любопытнейшее зрелище!

Себя не обманешь. Я был счастлив, что мне не пришлось защелкивать на запястьях Леши наручники и смотреть ему в глаза, после того как между нами навсегда опустится решетка. Я искатель, я археолог, я следопыт, но не конвоир и не палач.

* * *

Я думал, что этот сумасшедший день закончится вполне миролюбиво и мне не придется больше хвататься за пистолет или стакан, а две в меру навязчивые любительницы выкапывать тайны истории сгладят дурные впечатления. Но мне пришлось еще раз убедиться в том, что моя жизнь полна неожиданных сюрпризов. Девчонки, раскрутив меня на три бутылки шампанского, проводили меня до самого дома, а когда им стало ясно, что продолжения банкета не будет, что я уже едва держусь на ногах от усталости и счастья, пообещали прийти завтра вечером, после того как выполнят норму и углубят котлован на три метра. Если бы я пригласил их к себе, то события, возможно, не разворачивались бы столь стремительно. И, кто знает, может быть, вообще повернулись иной стороной. Чувство естественного любопытства у меня приупилось настолько, что я не обратил внимания на темную иномарку, стоящую рядом с моим домом. Но как только я вошел в подъезд, за моей спиной хлопнула автомобильная дверца.

Лампочек на лестнице, естественно, не было, и я не рискнул сразу идти в темноту, остановился у почтовых ящиков, будто хотел достать почту, хотя, кроме районки, газет я не выписывал и писем не получал уже года три и по этой причине редко заглядывал в ящик. Высокий человек в светлой рубашке остановился на входе, как мне показалось, тоже не решаясь зайти в темный подъезд. Он кашлянул и спросил:

— Простите, что беспокою. Вы случайно не Кирилл Андреевич Вацура?

Ненавижу подобные вопросы! Почему Кириллом Вацурой я должен быть случайно? Очень даже закономерно! К тому же зачем спрашивать, если этот человек прекрасно знает, кто я такой.

Незнакомец не дождался ответа:

— Что-то я не расслышал…

— А я вам, собственно, ничего и не говорил, — ответил я, пытаясь открыть ящик ключом от квартиры.

— Но почему же?

— Потому что задаете ненужные вопросы.

— Почему вы так считаете?

Я выпрямился. Незнакомец уже не вызывал у меня опасений. Если бы он хотел что-нибудь сотворить со мной, то сделал бы это без лишних разговоров.

— Кто вы такой? — спросил я его. — Я никак не могу вас узнать.

— В этом нет ничего странного — здесь совершенно темно, — усмехнулся незнакомец. —

Кроме того, мы ни разу не встречались, хотя… Хотя однажды говорили по телефону.

— Секундочку! — сказал я, бесцеремонно взял незнакомца под локоть и вывел на улицу, чтобы увидеть его лицо в свете фонарей. — Так и есть! Вам повезло, я вас узнал. Ведь вы Виктор Резоевич Гурули? Так сказать, генеральный директор АО «Доброе сердце», или как там — «Сердечная забота»?

Гурули не мог не уловить крепкий запах спиртного, который струился от меня, как выхлоп из автомобиля, и не понять, что я издеваюсь над ним, но ответил очень даже доброжелательно:

— Почему вы говорите «как будто»? Я действительно генеральный директор акционерного общества. Только называется оно «Милосердие». Странно, однако, то, что вы меня узнали. Где вы могли меня видеть?

— На похоронах вашей чрезмерно умной предшественницы.

— Как? И вы там были?

— А чему вы так удивляетесь? Ведь я был страстным поклонником ее коммерческого таланта, одним из ее лучших клиентов. Разве вам надо об этом напоминать?

— Да— Да, — кивнул Гурули, кинул взгляд на автомобиль, затем поднял руку и щелкнул пальцами. — Именно потому я и разыскивал вас сегодня весь день. Я должен…

Молодой человек, вышедший из автомобиля, подошел к нам и протянул Гурули кейс.

— Так вот, — продолжил коммерческий директор, — я должен принести вам свои извинения… — Я чуть было не уточнил: «За то, что вы чуть не ухлопали меня у памятника морскому десанту?» — Может быть, поднимемся к вам?

— Может быть, — ответил я тоном, которым посылают ко всем чертям, и пошел по лестнице вверх. Я сейчас был не в форме, не в том настроении, чтобы заниматься Гурули и решать те ребусы, которые он намеревался мне подкинуть.

Гурули шел за мной совершенно бесшумно.

Любопытные у него были ботиночки — каблуки не стучали по бетонной лестнице, по которой, кажется, стучат даже лапы кошек. Что у него в кейсе? Для чего его «шестерка» передал чемоданчик столь демонстративно?

У своей квартиры я несколько помедлил, затем протянул руку к соседней двери и позвонил. Из Славика, конечно, свидетель тух получится, но выбора не было. Сосед долго не открывал, зато невнятно прокричал из-за двери: «Щас! Не ломись, как жаба в колодец, иду уже!» Появился он на пороге в своем обычном виде: рваная тельняшка, спортивное трико с отвислыми коленями, недельная небритость, глаза ушли в глубь черепа, словно улитка в свою валторну, волосы на голове склеились в многочисленные рожки. Все ясно: человек серьезно посвятил себя любимому занятию. Утром его можно будет пытать, но он не вспомнит, что накануне вечером я потревожил его и что рядом со мной стоял высокий мужчина с тонкой ниточкой усов и серебристым налетом седины на длинных бакенбардах. К счастью, Гурули не был осведомлен о свойствах памяти Славика.

— Это ты звонил мне сегодня утром? — спросил я первое, что пришло мне в голову.

— Я? — переспросил Славик и качнулся назад, словно приготовился к тому, что вслед за моим вопросом последует удар в нос. — Куда звонил? К тебе? Не, не звонил! Это не я. Зачем мне звонить? Ты мне ничего не должен, чтоб я по утрам тебе звонил.

— Да? Странно. Кто ж это звонил? А я подумал, что это ты.

— Не, не я. Зачем мне звонить? Если б был должен…

Гурули, не скрывая, смотрел на меня с насмешкой. Я провернул ключ в замке и зашел в прихожую. Славик прикрыл свою дверь, но не до конца, и следил за нами через щель.