— Нет.
— Тогда можешь помочь ему, когда мы вернемся. Как говорится, страдания добавляют мудрости, — ответила Блайд. — Он должен понять, что нельзя столько пить.
— Сестра, у тебя недостаточно сострадания, чтобы стать целительницей, — заметила Блисс. — Кстати, ты не сердишься на меня за вчерашнее?
— Я вообще не могу на тебя сердиться, — ответила Блайд. — В любом случае мое состояние совсем скоро станет очевидным. Ты помогла мне преодолеть мой глупый страх.
Блисс повела сестру по слабо освещенным запутанным коридорам. Изредка встречались слуги, но их хозяева еще спали после бурной ночи.
— Куда ты меня ведешь? — спросила Блайд.
— В большую королевскую галерею. Оттуда можно попасть в королевские покои и королевскую часовню.
Сестры шли по дворцу примерно десять минут, прежде чем добрались до места.
— Что ты хотела мне показать? — спросила Блайд, когда они вошли в галерею.
— Иди за мной в дальний конец, — шепотом ответила Блисс.
Блайд удивленно взглянула на сестру, но послушно двинулась за ней. Уже через пять шагов она начала испытывать странное ощущение, как будто что-то покапывало в шею.
— Здесь что-то странное, — сказала она, но Блисс не ответила, продолжая двигаться дальше.
Блайд оглянулась по сторонам: на стенах висели канделябры с зажженными свечами. Пламя было ровным, в воздухе не ощущалось ни малейшего движения. Галерея казалась бесконечной, и Блайд испуганно посмотрела на сестру. Вдруг ее охватила паника, дыхание участилось и, не сказав ни слова, Блайд выпустила руку Блисс и почти бегом бросилась назад. Она слышала, как сестра звала ее, но не могла остановиться. Выбежав за дверь, Блайд закрыла глаза и в изнеможении прислонилась к стене; все ее тело дрожало от необъяснимого страха.
— Ты что-то почувствовала?
— Совершенно определенно да, — ответила Блайд, переведя дыхание. — Почему мне стало там так страшно?
— Екатерина Говард (Екатерина Говард — пятая жена Генриха VIII, казнена 13 февраля 1542 года по обвинению в супружеской измене.), — спокойно ответила Блисс.
— Кэт Говард?! — удивленно воскликнула Блайд. — Она умерла больше полувека назад.
Блисс кивнула:
— Когда несчастную пришли арестовывать, она бросилась бежать по этой галерее в тщетной попытке добраться до короля и умолить его о прощении.
— Ее душа томится здесь уже пятьдесят лет, — прошептала Блайд. — Мы должны помочь ей перейти на другую сторону.
— Я знала, что ты согласишься помочь мне. — Блисс с признательностью сжала руку сестры.
— Почему ты ничего не попыталась сделать сама?
— Мне было трудно находиться здесь одной.
— Я понимаю, — согласилась Блайд. — Когда мы поможем ей?
— Двадцать первого декабря Шекспир представляет королеве свою новую пьесу «Ромео и Джульетта». — Блисс повела Блайд по длинным коридорам обратно. — Когда все соберутся на представление, мы придем сюда.
Блайд согласно кивнула.
— А теперь ты поможешь моему мужу?
— Конечно.
Когда сестры вернулись в комнату, Блайд осторожно сняла одеяло с головы спящего Роджера. Блисс принялась массировать ему виски, шепча беззвучно молитву. Через несколько минут она остановилась и знаком дала понять Блайд, что все готово. Та снова накрыла Роджера одеялом.
— Он поправится? — шепотом спросила она, провожая сестру до двери.
— Да, но ему нужно время, чтобы… очиститься, — с улыбкой ответила Блисс.
Блайд улыбнулась в ответ и закрыла за сестрой дверь. Господи, подумала она, сейчас ей самой не помешал бы хороший отдых.
— Что твоя сестра делала со мной?
Блайд обернулась и с удивлением взглянула на Роджера: она была уверена, что он все еще спал.
— Я почувствовал прикосновение, — с улыбкой объяснил он. — А ты бы не разрешила дотрагиваться до меня никому, кроме членов твоей семьи. И потом эта то ли молитва, то ли заклинание…
Он вдруг замолчал, удивленно округлил глаза, потом схватился руками за живот, вскочил с кровати и опрометью бросился из комнаты. Блайд услышала, как его рвет в коридоре. Дотронувшись до своего лица, она почувствовала, что оно покрыто испариной. Неужели заклинание подействовало и на нее?
— Я же говорил, что все эти ваши колдовские штучки не помогут, — проговорил Роджер, вернувшись через несколько минут.
По лицу было заметно, что ему стало лучше.
Блисс молилась о том, чтобы ты исторгнул яд, — объяснила Блайд.
— Да, мне действительно легче, — признался Роджер. — А вот ты что-то бледная.
— Я бы хотела прилечь.
Роджер обнял жену и помог ей лечь в кровать.
— Скоро придет Дейзи, — сказал он. — Пошлю ее за завтраком. Я так голоден, что готов съесть целого быка.
— Не говори мне о еде, — простонала Блайд, чувствуя приступ тошноты.
— Моя маленькая бабочка, ты будешь так чувствовать себя ближайшие восемь месяцев, — сказал Роджер и нежно улыбнулся.
— Роджер, вчера ты напился с горя? — вдруг спросила Блайд.
— С какого горя?
— Что у тебя будет ребенок.
— Дорогая, я напился, потому что праздновал скорое появление моего второго ребенка, — ответил Роджер и погладил жену по щеке.
— Спасибо тебе, — устало улыбнулась она и прижалась к его руке.
В дверь постучали, и на пороге появились Хардвик и Дейзи.
— О, вы уже одеты. — Брови Хардвика удивленно поползли вверх. — Прошу прощения за наше опоздание.
— Герцогиня плохо себя чувствует, — сказал Роджер. — Дейзи, отправляйся на кухню и принеси чашку бульона и кусок хлеба. И никакого масла!
— А что принести вам, милорд? — осведомился Хардвик.
— Побольше горячего и жирного супа. — Роджер взглянул на жену и добавил: — Я поем в холле.
Когда слуги ушли, Роджер подошел к столу, на котором стояли кувшин с водой и фаянсовый таз, снял рубашку и стал умываться.
— Если каждое утро, перед тем как встать, ты будешь съедать немного черствого хлеба, это поможет тебе чувствовать себя лучше, — проговорил он, не оборачиваясь. — И не ешь жирного. От такой пищи тебя будет все время тошнить.
— Откуда ты все это знаешь? — спросила Блайд, удивленная его осведомленностью.
— Я уже проходил через все это, — ответил Роджер, разбрызгивая вокруг себя воду.
Блайд с улыбкой смотрела на то, как он моется и надевает чистую рубашку. Именно таким и должен быть брак, подумала она. Мужчина и женщина живут вместе одной жизнью; мужчина заботится о женщине, которая носит под сердцем его ребенка.
Роджер подошел к кровати и сел на краешек.
— Наслаждайся придворной жизнью, — сказал он, прервав размышления Блайд, — потому что это твой последний приезд сюда. Через несколько недель мы вернемся в замок Дебре, и ты останешься там.