И когда он рассказал это, матушка сказала: «Мой владыка король, это может продлиться еще лет десять, а то и дольше».
Он кивнул. Ее оценка была правильной.
«Это чересчур долго», сказала матушка. «Я ждала уже более, чем достаточно. Есть ли в этом лагере человек, который может совершить обряд бракосочетания?»
Мой отец утверждает, что тупо глядел на нее не меньше часа, прежде чем понял, чего она хочет, но матушка уверяла, что он потерял разум не больше чем на пару мгновений. Затем он издал вопль и схватил ее в объятия, и закружился так лихо, что сломал палаточный кол, и палатка рухнула на них.
Тем не менее, именно он настаивал на том, чтобы они вернулись в Орисон и устроили богатую и пышную свадьбу. Он сказал, что меньшего она не заслуживает. С ее же точки зрения, он просто хотел увезти ее от опасностей битв в безопасность своего Демесне.
Их союз, – Мисте посмотрела на Теризу, и Териза увидела на лице леди одновременно счастье и печаль, – был тем, что некоторые называют «милые бранятся – только тешатся». Оба наверняка прекрасно знали недостатки друг друга. Однако тем, кто наблюдал за ними со стороны, казалось, что любой компромисс может быть достигнут лишь лет через двадцать. Но мы-то замечали, как светились радостью глаза батюшки, несмотря на проявляемую им бурную ярость, когда матушка спорила с ним. И мы слышали, с какой теплотой и преданностью она всегда говорила о нем, когда его не было поблизости. Я сказала бы, что это был прекрасный союз, Териза.
Но конец его, – она вздохнула, – был неожиданным.
– А что произошло? – спросила Териза, думая о своих родителях, пытаясь найти какую-нибудь мелочь, в которой их связь имела бы нечто общее с тем, о чем она только что услышала.
Мисте печально сказала:
– Он стал совершенно пассивен. Искра задора потухла в нем. Все чаще и чаще он закрывался с безумным Хэвелоком, играя – как он уверяет – в перескоки, в то время как должен был заниматься управлением страной. Все меньше и меньше решений принималось им. Заговоры и их проявления игнорировались. Над людьми не вершилось правосудие. Не сразу, конечно, а в течение нескольких лет отец превратился в то, что люди называют «старой развалиной». Его власти – как и преданности его подданных – хватает лишь на то, чтобы следить, чтобы не появился узурпатор. Все остальное его не волнует.
Для всех нас это было огромное горе, но для матери это был настоящий удар в сердце. Так как она всегда уважала собственное мнение, то принимала во внимание и мнение отца. Но теперь он спорил с ней только по тривиальным поводам, таким, к примеру, как должны ли его дочери учиться игре в перескоки вместо вышивания или нет. И это утомило ее настолько, что она решила: хватит. И тогда она пришла к нему.
«Старик, – сказала она. По ее желанию все дочери присутствовали. – Это должно прекратиться. Под боком у тебя творят свои злые дела воплотители. Враги твои пригнулись, изготовившись к нападению; шакалы вьются у самых твоих ног. Волнения доводят провинции чуть не до восстаний. А ты тем временем, играешь в перескоки с этим глупцом Хэвелоком. Я говорю: ты обязан это прекратить».
«Дорогая моя, – ответил он так, словно она обидела его несправедливо.
– Много лет ты отказывалась выйти за меня замуж потому, что я воевал. Ты хочешь, чтобы я снова начал войну?»
«Тогда я была юной и незамужней, – ответила она. – А сейчас, по моему собственному выбору, я твоя жена. Ты – мой муж, но ты и король Морданта. Я согласилась с твоими королевскими обязанностями и требую от тебя: исполняй их как надлежит королю. Это твой долг, и он должен быть исполнен».
«Уж так получилось, – ответил батюшка с ноткой былой твердости, – что я король Морданта. И никто, кроме короля, не будет мне указывать, в чем заключаются мои обязанности. Я проконсультировался сам с собой, и считаю, что выполняю свой долг в полной мере».
Отец наш видел, как она покидала Орисон. Когда она уехала, он плакал отчаянно, словно его разрывало на части. Но не сказал ни слова, не попытался объясниться, не успокаивал ее, не позвал ее назад.
Вместе с ней уехала и Торрент, потому что она верила, что так будет правильнее. Элега же осталась здесь…
В этот момент леди Элега вернулась.
– Я осталась здесь, – вмешалась она, и глаза ее загорелись, – потому, что для Морданта должно быть что-то сделано – и это не может быть сделано в Ромише. Какие бы действия ни потребовались, чтобы спасти королевство, я хочу принимать в них участие, если смогу. Сестра же моя, – продолжила она, с трудом сдерживая презрение, – осталась здесь потому, что мечтает, будто в один прекрасный день король воспрянет, чтобы защитить свое королевство,
– если только мы будем достаточно верить в него.
Мисте снова вздохнула:
– Возможно.
И тут же Элега принялась извиняться:
– Ох, прости меня, Мисте. Я не должна была говорить так резко. Его обращение с Пердоном так выбило меня из колеи… Возможно, истинная причина того, что ты осталась здесь, в том, что благодаря этому, чего бы ни случилось, он может рассчитывать на доброе отношение и общество хотя бы одной женщины, которая его любит.
Или, быть может, подумала Териза, она здесь для того, чтобы хотя бы один член семьи стал свидетелем того, что случится с ним. Мать Теризы оставалась с отцом до самой своей смерти, но это было не упрямство; упрямство подразумевает принятие решения, а ее мать была неспособна решать. Она просто была выбрана своим мужем и согласилась с его правом сделать это. Для нее это был единственный путь поверить в себя.
Элега повернулась к Теризе:
– Однако мы пригласили вас сюда совсем не для того, чтобы рассказывать такие истории. – Она заставила себя говорить веселее. – Как уже сказала моя сестра, есть многое, что мы хотели бы узнать о вас. И стол уже накрыт. Не могли бы мы поесть во время беседы?
Почти не задумываясь, Териза ответила:
– Не думаю, что много смогу рассказать вам. – Контраст между ее собственной жизнью и той историей, которую она только что услышала, устыдил ее, словно живая демонстрация того, насколько ничтожной она всегда была. Если не считать покушения на ее жизнь, в ней самой не было ничего действительно реального. – Вы были исключительно добры ко мне. Но я попала сюда случайно. Я вовсе не воплотитель. В моем мире – в том мире, откуда я пришла нет воплотителей. Что-то получилось не так, когда Джерадин делал то зеркало. Или что-то произошло во время воплощения. – И снова она поймала себя на том, что говорит точь-в-точь как мать. Но что еще могла она сказать? – Я не знаю, почему позволила уговорить себя и отправилась сюда.
Затем, словно для полноты картины должно было быть сказано все, она добавила:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});