Читать интересную книгу Первая мировая война. Катастрофа 1914 года - Макс Хейстингс

Будь главнокомандующий благоразумнее, он мог повременить с наступлением хотя бы до тех пор, пока Россия не начнет операцию на востоке. Вскоре после начала военных действий разведка доложила, что немецкая армия в Бельгии продемонстрировала неожиданную мощь. Однако 11 августа Жоффр отдал приказ войскам начинать главное наступление – эльзасская операция была лишь попыткой вернуть лакомый кусок. Два дня спустя треть французских войск (немалую долю которых составляли крестьяне, еще не успевшие толком солому из волос вытряхнуть) выступила навстречу немцам в Эльзасе и Лотарингии. Капралу Бернару Делабейе и его сослуживцам было легкомысленно сказано, что их задача – «начать осаду Страсбурга». Однако капрал с презрением воспринял командира бригады с его самонадеянными речами: «В своем черном мундире и красных панталонах он выглядел как ветеран битвы при Сольферино [1859 год]». О полковнике, который отдал приказ выступать, Делабейе отзывался не лучше: «Он уже старик, он ведать не ведает о смертельном огне, которым невидимый противник накрывает вас еще до начала атаки. Под шквалом снарядов и пулеметного огня все кидаются врассыпную. Миф о стремительной штыковой атаке развеивается, словно дым. Первые погибшие падают, не успев даже мельком увидеть врага. Наконец мы видим немцев – это сероватые тени метрах в 50 от нас, различимые лишь по шлемам с пиками. Затем начинается отступление, больше напоминающее бегство»{415}.

Полковника Серре, до войны служившего военным атташе в Берлине, всегда беспокоило, что среди командования французской армией наблюдается засилье дилетантов и не хватает крепких профессионалов, обученных тактике современной войны. В одном из своих донесений он писал: «Франция напоминает мне фабрику, где слишком много инженеров и изобретателей, но не хватает мастеров, которых у Германии как раз в избытке. Чего требует современная война с ее тяжеловооруженными армиями – гения или упорного труда?» Во французской армии и пожилые, и некомпетентные (и сочетающие оба этих качества) могли дорасти до высоких чинов благодаря связям и выслуге. Эта кадровая политика имела серьезные последствия в 1914 году: за две недели мобилизации горе постучалось в десятки тысяч семей всех сословий, от низов до высшего света. Графине из Ниццы увлекающаяся спиритизмом невестка за несколько месяцев до войны предсказала, что ее сын умрет от пули в 20-летнем возрасте. Пророчество сбылось в Эльзасе{416}.

На стороне противника, в Лотарингии, стояла 6-я немецкая армия под командованием 45-летнего кронпринца Рупрехта Баварского, который контролировал также 7-ю армию по левому флангу, в южном Эльзасе. В те дни в немецких войсках (в последний раз в истории) еще соблюдался региональный состав, и армию Рупрехта Баварского действительно в основном составляли баварцы. Мольтке дал ему указание удерживать стратегическую оборону – то есть оттянуть на себя как можно больше французских сил, пока остальные будут обходить их с севера. Таким образом, обе немецкие армии теперь ждали хода Жоффра.

19 августа французы снова заняли Мюлуз, изрядно потрепав противника. Сами они тоже понесли существенные потери, и на этот раз население встречало их с опаской. Те, кто ликовал в первый раз, были жестоко наказаны вернувшимися немцами, поэтому теперь эльзасцы боялись повторения. Генерал Поль-Мари По, удовлетворившись взятием города, наступать дальше на восток отказался. 14 августа 2-я армия генерала Эдуарда де Кастельно чуть севернее вошла в западную Лотарингию (открытую сельскую местность с вкраплениями угольных и соляных копей) в излюбленной французами манере – с маршами, полковыми знаменами и красавцами-офицерами на боевых конях. Немцы не особенно препятствовали проходу, поскольку подготовили горячий прием в 30 км к востоку. В Эльзасе и Лотарингии было хорошо налажено стратегическое железнодорожное сообщение, от станций отходили дополнительные ветки, специально проведенные для выгрузки войск, – как, например, в приграничном лотарингском селении Шамбре, где здание станции стилем (да и размерами) напоминало небольшой замок. Немцы намеревались заманить французов в ловушку, позволив им продвигаться до тех пор, пока они не попадут под удар с трех сторон.

17 августа в Лондоне The Times писала о войсках Жоффра с оптимизмом, навеянным туманом ложных сведений и заблуждений: «Они более чем в отличной форме, и можно смело ожидать, что теперь войска двинутся вперед с подобающим французскому военному гению напором». Как бы не так. Четыре дня Кастельно продвигался с черепашьей скоростью. Немецкий арьергард переусердствовал, сжигая каждую покидаемую им деревню и оказывая настолько сильное сопротивление, что чуть не сорвал планы своего начальства заманить противника в ловушку. Уже к 9 утра 15 августа потери французов составляли уже тысячу человек.

Сам Кастельно высказывался против наступления в Лотарингии, с примечательным благоразумием доказывая, что его войскам достаточно просто закрепиться на холмах под Нанси и отбивать оттуда атаки врага. Однако Жоффр настаивал на том, чтобы продолжать наступление, и успехи первых нескольких дней вроде бы подтвердили его правоту. 1-я армия чуть южнее заняла Сарбур. Вечером 19 августа Кастельно еще раз призвал командира корпуса Фердинанда Фоша к осторожности. Тем не менее на следующий день Фош и командиры соседних корпусов повели свои войска сомкнутыми колоннами по голой равнине, перемежаемой лишь лесистыми участками. Французы бросили в наступление 320 батальонов и тысячу орудий, против которых немцы, волей случая выбравшие для собственного массивного удара тот же самый день, выставили 328 батальонов и свыше 1600 орудий. Столкновение противников посреди Эльзаса-Лотарингии было жестоким и повлекло за собой тяжелые потери с обеих сторон.

На левом фланге, где французы развернулись по восточно-западной оси, немцы просто стояли на позициях, дожидаясь, когда войска Фоша подойдут поближе. Пестрые красно-синие отряды шли бравым маршем по широкой долине к расположенному на вершине холма Моранжу, где долгое время стоял крупный немецкий гарнизон. С холма открывался прекрасный обзор на несколько километров в сторону юго-запада, а у немцев было целых 44 года, чтобы не спеша исследовать рельеф и определить параметры стрельбы как раз на такой случай. И они воспользовались преимуществом сполна, выстроив войска для встречи французов, как на военном параде – или, точнее, как на поле наполеоновской битвы. На плато к северо-западу от Моранжа были расставлены 150-мм гаубицы, а чуть ниже, на террасах холма – 77-мм орудия и пулеметы. Французские летчики предупредили командиров о силе – даже о неприступности – немецких позиций, однако предупреждение проигнорировали. Наступление продвигалось вперед двумя широкими колоннами между лесами Кремси и Брид. Состоявшееся сражение известно сегодня разве что специалистам по истории войны, однако характер и размах его впечатляли.

Вообразите зрелище, открывшееся немцам с командных высот тем утром: около 43 000 французов маршировали по приказу Фоша через открытые поля под Моранжем – прямиком под огонь врага, косивший их ряды. Сильно пострадали две дивизии. Французский офицер описывал происходящее как «полный хаос: пехота, артиллерия с их неповоротливыми повозками, снабжение, полковой арсенал, блестящие автомобили нашего блестящего командования – все это сталкивается и мечется, не зная, что делать и куда бежать»{417}. За зоной обстрела лежала деревушка Фонтен-сен-Барб, послужившая французам эвакуационным пунктом, где класть раненых было уже некуда. К полудню вокруг водокачки и общественной прачечной лежали сотни стонущих, истекающих кровью солдат, многие в агонии. Тем временем правому флангу Фоша приходилось еще хуже, поскольку прикрывавший его соседний корпус был разбит и обратился в бегство.

Немцы начали теснить паникующих французов с трех сторон. Завершить начатое артиллерией отправили баварских пехотинцев. За один день в сражении при Моранже корпус Фоша потерял (по официальному признанию) 5000 человек, из которых 1500 похоронены на одном кладбище; действительные потери могут оказаться в два раза больше названной цифры. Многие из погибших носили эльзасские фамилии, а еще судьба занесла в эти войска 158 российских подданных или имеющих русские корни, и на могилах появились исковерканные русские имена вроде Picofay Borrisof, Nicolai Bororghin, Fryaje Dimitry. Среди убитых остался лежать и лейтенант легкой пехоты Шарль де Кюрьер де Кастельно. До войны отец Шарля, генерал, состоявший помощником начальника Генштаба Жоффра, участвовал в создании «Плана XVII». Он высказывался против наступления в Лотарингии, однако все возражения отмел Жоффр, на которого легла основная вина за те ужасы, что пришлось вынести французским войскам на залитых кровью полях под Моранжем. Местные жители заплатили не менее страшную цену. Расположенную в долине деревушку Дален празднующие победу баварцы сровняли с землей, казнили священника и выслали всех жителей, обвинив их в оказании поддержки французам. Кронпринц Рупрехт вместе с адъютантами прогулялся по Дьезскому лесу, поражаясь грудам брошенного в беспорядке оружия, обмундирования и снаряжения.