седло. – Или по дороге в Новый Амстердам, если сочтете нужным за нами последовать. В противном случае будем ждать вас в Бостоне. Бог в помощь.
Нэйлер сел в тени, подпер голову руками и слушал, как его спутники уезжают: всхрапывают лошади, камни сыплются по склону, тихий звук голосов. Затем тишина горного склона обрушилась на него, и он ощутил себя полностью покинутым. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы не ринуться следом за ними.
Ну и ладно – в одиночку так в одиночку.
Он встал, проверил пистолет, сунул его за пояс, сел на коня и медленно поехал вдоль склона. Время от времени он останавливался, доставал подзорную трубу и вглядывался в гущу деревьев ниже утеса. Двигался он осторожно, понимая, что, если по небывалому капризу фортуны обнаружит сейчас цареубийц, соотношение сил теперь категорически не в его пользу. Несмотря на это, он не боялся. Смерть его не страшила – Нэйлер поймал себя на мысли, что, когда последний миг придет, это его почти обрадует.
Он набрел на источник, питавший ручей, и остановился напоить лошадь. Потом спустился сам и зачерпнул ладонями свежую холодную воду, глотнул, ополоснул лицо и смочил голову. Ручей пробежал небольшое расстояние, затем перелился через край хребта. Он прошел вдоль ручья к обрыву и посмотрел вниз на широкую террасу, где футов с двадцати вода падала в озерцо.
Понаблюдав несколько минут, он привязал лошадь к одному из карликовых дубов и пробрался среди валунов и кустарников к месту, которое показалось ему многообещающим. Он сел и осторожно придвигался к краю, пока ноги не повисли в воздухе. Затем развернулся и начал спускаться. Через пару минут он оказался на террасе.
Нэйлер вытащил из-за пояса пистолет, взвел курок и двинулся вперед. В скале обнаружилась расселина, отчасти прикрытая кустами. Поначалу он прошел мимо, сочтя ее не более чем трещиной, потом спохватился и вернулся. Расселина оказалась более глубокой, чем ему казалось, но узкой – ему пришлось извернуться, чтобы протиснуть тело в проем. Он полез дальше, повернув голову и касаясь грудью скалы. Постепенно трещина расширялась, и он оказался в проходе. Впрочем, это ему мало помогло. Проход уходил вправо, и как только Нэйлер удалился от входа, то вообще перестал что-либо различать в темноте. Свод пещеры находился высоко – вытянув руку, Нэйлер не смог его нащупать. Он замер, прислушиваясь. Тишина тут была такой же полной, как темень.
Он поднял пистолет и держал его в вытянутой руке, целясь в черную пустоту по мере того, как осторожно продвигался внутрь пещеры. Она казалась теперь бесконечной. Стен он больше не мог нащупать. Нэйлер остановился и прислушался, но слышны были только удары его собственного сердца. Медленно он описал полный круг. Он полностью утратил ориентацию, потерялся в пространстве. Ему вдруг нечем стало дышать. «Я умер и лежу в могиле, – подумал он. – Ах, Сара, Сара! Я сошел с ума, и вот куда завело мое безумие».
Размахивая руками, он в панике бросился в ту сторону, где ожидал найти стену. Он врезался в нее плечом, припал к камню на несколько секунд, пока не взял себя в руки, потом побрел, придерживаясь скалы, за угол и дальше к узкому выходу и слепящей полосе света.
За спиной у него, в дальнем конце пещеры, держа перед собой пистолеты со взведенными курками, неподвижно стояли в полной темноте полковники.
Глава 22
Чтобы выбраться с уступа, Нэйлеру потребовалось гораздо больше времени, чем спуститься. Подобно крабу карабкался он на скалу, ища опору для ног, впиваясь пальцами в узкие трещины и цепляясь за выступающие корни, иные из которых обрывались у него в руке. Однако сила его была сосредоточена в мощном торсе и плечевом поясе борца, которые компенсировали больную ногу, и постепенно, обливаясь потом, он влез-таки на вершину утеса. Посидев немного и отдышавшись, он отвязал лошадь и взобрался в седло. Кобыла, похоже, сама знала дорогу домой, что было к лучшему, и понесла его вдоль гребня, а затем вниз по крутой тропе к лесистому подножию. Нэйлер едва заметил ферму Сперри, когда проезжал мимо, как и разрушенную мельницу. Черная собака фермера увязалась за ним.
Ко времени, когда он добрался до Нью-Хейвена, солнце уже садилось, тень дома собраний глубоко легла на лужайку. После утренних перипетий само поселение выглядело тихим. Прогуливалась под ручку парочка, дыша вечерним воздухом. Нэйлер спросил у них, как проехать к гостинице.
Как он и предполагал, члены его поисковой партии собрались внизу заведения и пили вино и эль.
– Мистер Нэйлер! – вскричал капитан Керк, поднимая стакан. – Хорошо повеселились? – Он ухмылялся.
– Не будем об этом. Вы обыскали город? – Тех, кто знал Нэйлера в прежние времена, наверняка насторожил бы этот его невозмутимо спокойный тон.
– Ордера до сих пор нет. – Капитан отхлебнул еще вина.
– Неужели?
– Вот именно.
– Вы уже достаточно выпили, как мне кажется.
– Сколько хочу, столько и пью.
– Нет, пока я вам плачу. – Нэйлер сделал шаг вперед и выбил стакан из его руки. Керк выругался и начал было подниматься. Нэйлер размахнулся и ударил его кулаком в скулу. Ударил сильно – достаточно, чтобы капитан растянулся на полу. Он застонал, попытался сесть, но повалился снова.
Облизнув разбитые костяшки, Нэйлер обвел взглядом остальных, приглашая вмешаться, и, когда никто не встретился с ним взглядом, поднялся в спальню и улегся на первую попавшуюся кровать. Он отвернулся лицом к стене и лежал так до наступления ночи, пока не услышал шаги.
– Мистер Нэйлер? Сэр? – Голос Келлонда звучал боязливо, уважительно. – С вами пришел поговорить губернатор Лит.
– Передайте ему, пусть убирается.
– Он говорит, что у него новости насчет ордера.
– Я уже отошел ко сну.
– Он очень настаивает.
Нэйлер застонал, перекатился и опустил ноги на пол. Внизу он обнаружил Керка, который согнулся над столом, положив голову на сложенные руки, и, очевидно, спал. Нэйлер не сомневался, что новых затруднений с этой стороны ожидать не стоит – даже шотландцы сидели поодаль от капитана, сторонясь его как чумного. Лит стоял в дверях.
– Губернатор Лит, – поприветствовал его Нэйлер. – Вы хотели переговорить?
– С глазу на глаз, если вам угодно.
– Что-то вы запели по-другому, сэр. Помнится, вам нечего было сказать мне такого, чего не могут слышать другие люди?
– Тем не менее.
Они вдвоем вышли на улицу. Тишина казалась какой-то сверхъестественной. Нэйлер недоумевал, как здешние жители способны ее выносить. Неудивительно, что они тут все полоумные.
– Хотел бы я быть смиренным пахарем, избавленным от этих забот. – Лит вздохнул.
– Уверен, никто не навязывает