Станден увидел, как Грейс пошатнулась, словно слова Дю Барри ударили ее прямо в лицо. Она часто моргала, чтобы не расплакаться, и печально качала головой, и это зрелище надрывало Стандену сердце. Все его существо стремилось на помощь Грейс, а от негодяя, из-за которого она оказалась в столь унизительном положении на скамье подсудимых, — потребовать сатисфакции.
Лишь величайшим усилием воли смог герцог заставить себя остаться на месте и не броситься на свидетеля, ибо его сразу же попросили бы покинуть зал, а он знал, что его присутствие очень важно для Грейс. И все же он чувствовал, что это не вполне достойно мужчины — позволять взваливать на хрупкие женские плечи такое количество клеветы, хотя бы и в процессе поиска истины.
— Теперь наша очередь, — шепнул на ухо Стандену господин Кеньон, когда обвинитель закончил допрос Дю Барри. — Знаю, что вы хотели бы сами нанести первый удар, ваша светлость, но позвольте, это сделаю я.
— С удовольствием, — ответил Станден, зная, что Кеньон разобьет показания Дю Барри в пух и прах.
— Скажите пожалуйста, господин Дю Барри, чем вы занимаетесь в жизни? — обыденным тоном задал свой первый вопрос адвокат.
— Я издатель.
— Ведь это вы издали книгу герцогини?
— Да, — ответил Дю Барри. — У нее очень убедительный стиль…
— Будьте любезны, отвечайте лишь на мой вопрос, — немного раздраженно попросил Кеньон, потому что словоохотливость Дю Барри сбивала его с мысли. Затем он неожиданно спросил: — Платят ли вам авторы за публикацию их произведений, или вы платите им?
Проведя пальцем между шеей и высоким воротником, Дю Барри нервно сглотнул.
— Они получают гонорар, процент которого зависит от числа проданных экземпляров.
Широко разведя свои полные руки, господин Кеньон мило улыбнулся, изображая из себя кроткого дурачка.
— Прошу вас, просветите темного человека, сэр, — сказал он. — Кто кому платит?
Шея Дю Барри приобрела почти малиновый цвет, а на лбу выступили капли пота. Он ответил:
— Если книга продается хорошо, я плачу автору.
— Понятно.
Несколько мгновений господин Кеньон молча расхаживал по залу перед носом свидетеля.
Грейс никак не могла взять в толк, какое отношение имеет гонорар к тому преступлению, в котором ее обвиняют, и даже подалась вперед. За свою книгу она пока не получила ни пенни.
Внезапно остановившись, господин Кеньон повернулся к издателю и спросил:
— Издательское дело, видимо, весьма опасный бизнес?
— Так оно и есть, — с вздохом ответил Дю Барри.
Кеньон сразу же нанес следующий удар.
— Насколько я знаю, вы были разорены?
По лицу Дю Барри, озадаченно почесывающего макушку, было видно, что он мысленно соображает, к чему задаются все эти вопросы. Несколько раз нервно сглотнув, он неуверенно ответил: «Да».
Похоже, он собирался оправдаться, но Кеньон не дал ему такой возможности.
— Вам до смерти нравится продавать книги.
— Это мой бизнес, — сказал Дю Барри.
— Да, но похоже, что этим бизнесом вы не очень хорошо владеете, — возразил адвокат, — и не можете управлять взглядами ваших авторов.
— Я попытался, но она не захотела меня слушать, не захотела стать моей…
— Стать вашей женой? — быстро спросил Кеньон.
— Да. То есть, нет!
— Вы предлагали герцогине Станденской стать вашей женой?
Грейс чувствовала себя неуютно от того, что вопросы Кеньона вышли в это русло. Она все время ловила взгляд Стандена в поисках поддержки. Герцог смотрел на Грейс не отрываясь. Грейс наградила его, к изумлению некоторых членов жюри, широкой улыбкой.
— Я полагал, что смогу направить ее мысли… — сказал Дю Барри, скользнув взглядом в сторону герцогини. От ее улыбки лицо его побагровело.
Кеньон продолжал напирать:
— Так делали вы все же предложение Грейс Пенуорт?
Воинственным жестом поправив сползающие с носа очки, Дю Барри ответил:
— Да, делал. Она не согласилась. Но уже тогда я знал причину.
— И когда она отвергла ваше предложение руки и сердца и ваше вдохновляющее руководство, — продолжал Кеньон, делая вид, что пропустил мимо ушей сбивчивые объяснения издателя, — вы изобрели превосходный способ отомстить — так разрекламировать ее маленькую книжицу, что это привлекло внимание как к книге, так и к автору?
— Я всего лишь хотел, чтобы книга расходилась, — выкручивался Дю Барри. — Хотел вернуть вложенные в нее средства. Это чисто коммерческий подход.
— Всего лишь?
— Конечно, — Дю Барри бросил яростный взгляд на Грейс, но она не отрываясь смотрела на мужа. — Нет! — вдруг крикнул он. — Я хотел, чтобы она обратила внимание на меня, и знал, что с помощью книги могу…
— Завоевать ее сердце? — хихикнул Кеньон, и сразу же сказал: — Я спрашиваю вас, с чего вы решили жениться на леди, в которой, по вашим словам, вы так обманулись?
— Я не могу этого объяснить, — только и нашел что сказать Дю Барри. — Как и не могу объяснить любовь.
— Я не прошу вас объяснять любовь, но хочу, чтобы вы объяснили свои действия, — сказал господин Кеньон. — Разве вы не стремились добиться чего-то другого?
— Я не буду отвечать на этот вопрос, — рассерженно отвечал Дю Барри.
— Как угодно, — сказал адвокат, словно ответ на этот вопрос не имел для него никакого значения. Но он еще не закончил. — Скажите мне, господин Дю Барри, насколько хорошо расходилась книжка герцогини?
— Очень хорошо, — ответил Дю Барри с нотками гордости в голосе. — Она была раскуплена во всех книжных лавках.
— Вы испытываете гордость, за то, что способствовали ее успеху?
— Да, — без колебаний ответил Дю Барри. — Всех последствий моей рекламной кампании я, конечно, не мог предвидеть, но на книге я отлично заработал.
— А как же так получилось, что герцогиня Станденская не имеет гроша в кармане и к тому же обвиняется в измене? — грозно спросил Кеньон, после чего приказал свидетелю занять свое место.
Издатель постоял еще немного, потом, словно спохватившись, что говорил слишком долго, вернулся на свое место в зале, по пути бросив на Грейс злобный взгляд. Грейс была вынуждена сразу же опустить глаза, ибо этот взгляд ее обжег.
Следующим свидетелем со стороны обвинения был рабочий из Черхилла, недавно уволенный за то, что подговорил работающих на господина Дэвиса ткачей разбить ткацкие станки. При аресте у него была найдена книга Грейс, и под влиянием главного судьи он быстро признал, что она всегда совалась во все дела и была нудной моралисткой. Адвокату стоило больших усилий вытянуть из свидетеля хоть что-то полезное для защиты, ибо этот малый был до крайности флегматичен. Кеньон спросил, обучала ли герцогиня читать его жену.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});