Читать интересную книгу Западня Данте - Арно Делаланд

— Но… что… что это такое?..

Он снова посмотрел по сторонам и собрался было помахать факелом, чтобы подать сигнал окружившим кладбище людям Пави.

Но в этот миг воздух со свистом рассекла стрела арбалета.

И вонзилась в горло Джованни.

Сенатор схватился за рассеченную артерию, кровь потоком хлынула на мантию. Кампьони пронзила чудовищная боль, глаза его расширились, факел упал на землю. Факел, послуживший отличной мишенью для врага, который смог подстрелить Джованни с точностью, сделавшей бы честь лучшему из элитных венецианских стрелков! Все это время сенатор был легкой мишенью… И уж совершенно точно не ожидал такого. Не верил в подобную возможность, не хотел верить. Ни он, ни другие! А теперь поздно. О, Джованни отлично слышал крики и вопли, раздавшиеся со всех сторон кладбища, скрип спешно открываемых ржавых решеток, топот бегущих по гравию людей…

Но он умирал.

Сенатор стоял, пошатываясь, еще пару секунд, показавшихся ему вечностью, а потом упал. Прямо в яму, которую вырыли специально для него. Яму, полную черной земли, глубокую и темную, над которой высились стела и перевернутый крест. И на стеле виднелась надпись:

Здесь покоится Джованни Кампьони Сенатор-еретик Венеции 1696–1756 Он воссоединился с той, которую любил

Джованни рухнул лицом в грязь. И последняя его мысль была об иронии ситуации: он, его превосходительство, преждевременно сошедший в эту могилу, вырытую ему Дьяволом, и спешащий обнять Лучану в царстве теней. Он, валяющийся в грязи, как повинный в симонии папа Анастасий, являющийся образчиком еретической власти в глазах Врага. Он, мечтавший о реформе республики и так и не сумевший внедрить свои идеи ни в сенате, ни в Большом совете, ни в душе самого дожа.

«Здесь папа Анастасий заточен,Вослед Фотину правый путь забывший».

Джованни Кампьони был мертв.

Рикардо Пави лицезрел плачевные результаты своей самой неудачной операции.

Черная Орхидея опоздал.

Браво!

Только что они собственноручно преспокойно отдали сенатора Тени.

КРУГ СЕДЬМОЙ

Песнь XIX

Насильники

Оттавио и Кампьони мертвы.

Один — благодаря неожиданному вмешательству Черной Орхидеи, другой — от руки одного из Стригов. Так что некоторым образом сенаторы друг друга нейтрализовали.

Это не страшно.

Совершенно ясно, что Оттавио не успел ничего рассказать. К тому же он мог стать помехой. Как и Минос, который с некоторых пор норовит выйти за рамки не иначе как от избытка рвения. Но эта проблема тоже будет решена. Нынче же вечером.

Где-то в Венеции Дьявол стоял перед большим овальным псише[29] в изящной деревянной оправе. Улыбнувшись, он поднес к губам унизанную перстнями руку. Завтра возобновится карнавал, и он позабавился, сделав себе вот этот костюм, хотя ни за что и ни при каких обстоятельствах не наденет его на праздники. Изображать дожа запрещено категорически. Но останавливало его не это. Просто скоро в Светлейшей не будет вообще никакого дожа. Он расхохотался. Ему нравилось его нынешнее облачение. Он надел всю эту мишуру как некий похоронный символ, посвященный тому, которому прочил скорую гибель. Марионетка скоро безвозвратно исчезнет в пекле. Прощай, Франческо Лоредано. Он снова рассмеялся и, подняв руку, тихонько забормотал считалочку:

Тридцать тех, кто все начнет,Пусть совет нам изберет.Но, когда наш круг замкнется,Только девять остается.Этим, прежде чем уйти,Нужно сорок привести.С частью предстоит расстаться,Чтоб осталось ровно двадцать.Им, чтоб дальше нам играть,Нужно выбрать двадцать пять.Через узкий переходДевять избранных пройдет,Прекращая шум и гамСорок пять представят нам.Сорок пять сыграют в пряткиИ одиннадцать в остатке.Ждут их тяжкие путиСорок одного найти,Запереть в огромном зале,Чтобы двадцать пять избралиОдного, чтоб правил он,Чтя порядок и закон.

Именно так, в соответствии с чрезвычайно сложной процедурой, сорок один нобиль возводили на престол дожа Венеции. После выхода из церкви самый молодой из советников Светлейшей назначался мальчиком, баллоттино, который доставал из мешочка баллотты, маленькие шарики для голосования, определявшие тридцать первых избирателей. Этот основополагающий этап мог длиться несколько дней.

Затем начинали тянуть жребий и шла цепочка промежуточных выборов. И так вплоть до того момента, когда в результате фантастического лавирования претендента между случайностью и волей аристократов новый дож не получал наконец двадцать пять голосов, необходимых ему для восхождения на трон. К каким только изощренным маневрам и интригам не прибегали, чтобы подстраховаться от еще более изощренных сговоров! Ах! Какие великие иллюзии рушатся! Дьявол полюбовался собой, продолжая медленно напевать под нос считалочку. Наконец это ему надоело. Он снял с головы рог, знаменитую шапочку дожа, сделанную по византийскому образцу из расшитой золотом ткани. Драгоценность, как называли ее венецианцы, украшенная семьюдесятью редкими каменьями: рубины, изумруды, бриллианты и двадцать четыре каплевидные жемчужины.

Но у Дьявола была лишь копия.

Он еще погримасничал перед зеркалом, затем бросил шапочку на пол и старательно растоптал.

Час Франческо Лоредано пришел. Завоеванная Венеция сможет еще один раз, последний, выставить его останки в зале Пьовего. Новые инквизиторы будут нести над ним бдение, как и члены правительства, избранные для служения республике. Ну и неизбежные каноники из базилики Сан-Марко. Тело покажут толпе, а потом перенесут в собор Санти-Джованни-э-Паоло, где покоятся его предшественники. И в траурной процессии пройдут нобили в красных одеждах — сторонники возрожденного государства, капитул Сан-Марко и музыканты из королевской капеллы, представители всех четырех великих братств, черное и белое духовенство, корпорации Арсенала, трое общинных адвокатов, государственные прокуроры, актеры четырех больших оперных театров, нотариусы и секретари из канцелярии дожа, а также их глава, великий канцлер. А впереди процессии пойдет он, Дьявол, единственный оплот, единственный представитель власти, способный защитить Светлейшую и восстановить былое имперское величие. Величие царицы морей.

Но хватит! Дьявола уже ждут.

Шахматные фигуры расставлены. Дальше события будут разворачиваться быстро.

Силы зла объединяются, чтобы нанести наконец последний удар по дряхлой республике.

* * *

В Маргере, под удивительным куполом парадного зала виллы Морсини, Экхарт фон Мааркен и его союзник заканчивали приготовления. Чтобы воссоединить свои силы, они решили устроить новую штаб-квартиру на материке, на берегу Бренты. Огненные птицы, собравшиеся под этим барочным, расписанным клубящимися облаками куполом, готовились пойти на штурм. Гордый взгляд какого-то античного бога словно пронзал нарисованное небо, чтобы пересчитать своих заблудших детей. От одного конца до другого в больших зеркалах гигантского овального зала бесконечно отражались толпившиеся здесь фигуры в капюшонах. Уже наступила ночь, и огромные люстры освещали воздвигнутый ради такого случая помост, накрытый ковром цвета крови.

Вербовка Огненных птиц была делом долгим и трудным. Эта разношерстная армия опиралась на одну из самых странных организаций. Совершенно невероятная мешанина людей с разными, а порой и противоположными целями: наемники, привлеченные запахом добычи, продажные чиновники, нобили и интриганы, которым надоела неповоротливость властных структур, бедняки и нищие… Ну и не стоит забывать о подкреплении фон Мааркена. Тот привел за собственный счет два батальона австрийцев из своей личной гвардии, в данный момент находившихся вблизи пролива Отранто на борту галер, и профессиональных солдат, которых ренегат терпеливо уводил — и увел в конечном итоге — у австрийской короны. Поражения в войне за имперское наследство сильно увеличили ряды разочарованных, позволив таким образом фон Мааркену значительно усилить свою армию. Таким образом, венецианцев среди мобилизованного воинства была лишь половина. К операции присоединились венгры, богемцы и даже несколько пруссаков. Тайными путями фон Мааркен смог донести до Фридриха Прусского, что тому весьма не помешало бы иметь надежного союзника во главе Светлейшей. Опасная игра, поскольку австрийский герцог в случае успеха рассчитывал бросить плоды своей победы к ногам Марии-Терезии и таким образом вернуть себе благоволение императорского двора. Но Фридрих с Марией-Терезией были заклятыми врагами. И Силезия не самое мелкое из яблок раздора между ними. Фон Мааркен вел двойную игру, но ему было не привыкать. Так что он чувствовал себя сродни венецианцам…