смеркалось. Напуганная их приближением сойка выпорхнула из кустов и с возмущённым криком исчезла среди ветвей. Кэррот сделал знак остальным проверить оружие и пощупал висящий на перевязи длинный меч. Год назад, возле Спады, Олясин мнил, что с добротным клинком, наречённым каким-нибудь именем (свой назвал звонко и коротко — Драль), сразу станет героем. А сейчас, повидав некоторые чудеса, понял, что нет. Да и фехтовал он ещё посредственно.
Изваров нёс на ремне пару топориков с длинными рукоятями. Метательные ножи прятались в кобурах на бёдрах. Он освоился управлять их полётом и порой мог вернуть обратно при промахе, не тревожась порезаться — кость же. Но железки не главное. В тренировочном лагере чародей первого класса Каленас Сатис за несколько трудных занятий обучил Изварова тонкостям восприятия. Когда плоть костенела, а тело теряло чувствительность, он ужасно боялся лишиться любых ощущений, застрять в непроницаемом панцире. Но Каленас, надменный тип в бархатной мантии, скрывавший лицо зачарованной тьмой, возвратил ему мир, научив усиливать чувства. Теперь Костик надеялся заметить опасности раньше, чем они заметят его.
Батлер Броки тащил круглый щит из обитой железом фанеры и клювастый молоток с длинной ручкой, который Кэррот считал чеканом, Костик клевцом, а сам гном с пеной в бороде доказывал, что это боевая кирка с молоточным обухом. Спускаясь, он пользовал её как клюку. В клюве молотка Батлер сделал специальную прорезь, чтоб выдёргивать гвозди, и с тех пор дёргал их всюду, где только видел. Это сделалось манией, и товарищам иногда приходилось за ноги оттаскивать его от дощатых домов и заборов. Гном шмыгал носом и с растущим негодованием думал об ужасах, скрывающихся впереди.
Гудж шагал за ним следом. Опирался он на боевую рогатину, а на поясе нёс кривой нож для снятия шкур и окованную железом дубинку. Он не знал, что из этого может понадобиться, но с присущим ему фатализмом готовился драться чем угодно и с кем угодно.
Наумбия не любила оружие, но скрывала в рукаве комбинезона изящный кинжал, зачарованный ещё прадедом, славным Скорлатином Шноррелом. Тот сто тридцать лет назад мерился магией с чернокнижниками Роггарда, и теперь ей казалось весьма символичным, что оружие предка побывает на руинах его противников. Впрочем, до руин ещё нужно дойти, а тут в ухо пищат комары и ветки цепляют за волосы.
Они шли по лесу до темноты, а потом, найдя лог поукромнее, устроились на ночлег. В карауле стояли по очереди; часовые следили, чтоб никто не храпел. Ночью по долине разносились зловещие крики, под утро звучал странный гул. В полудрёме Констансу мерещилось, будто кто-то тихонечко бродит вокруг. Он вскидывал голову и смотрел в темноту. Но никто их не тронул.
— А насколько здесь опасно находиться? — спросил Батлер, подозрительно озираясь по сторонам. Пришло свежее утро. В дебрях таял туман. Всю ночь гному снились дурацкие сны, в коих он волей Хаоса превращался в лягушку.
Костик встретился взглядом с Наумбией. Волшебница наклонила голову, прислушиваясь к птичьим голосам и шелесту крон на ветру, и ответила:
— Не опасней, чем в центре Варгола. Я не знаю, как возле руин, но здесь хаос давно уже выровнялся. Даже с хаос-отрицательными ничего не случится, голова поболит, да и всё. Век назад здесь можно было, чихнув, разлететься на атомы, а сейчас всё в порядке.
— А как хаос выравнивается? — спросил Кэррот, прочищая нос пальцем. — Мне всё время все говорят, «энтропия растёт»…
— Так система незамкнутая. Концентрация хаоса падает, потому что со временем он по миру размазывается! Это как песок, его можно сгрести в высокую кучу, но она всё равно понемногу рассыплется… Смущает иное, — понизила голос Наумбия. — Наш заказчик хитрит в истории с нестареющим оборотнем.
— Ой, все врут, — Олясин вытер руки о штаны и сладко потянулся. — Ну, поведай, что думаешь о Вармазее? Он из вашей магической братии.
Волшебница скривила губы.
— Точно не из моей! Но я о нём слышала. Помню, у него были трения с Академией лет десять назад… Что-то самовольно присваивал из наследия Роггарда, а губернатор его покрывал. Типичное поведение без меры амбициозного чародея.
— А как это связано с оборотнем?
— Может, хочет избавиться от опасного жителя здешних мест, чтоб без лишнего риска иметь доступ к развалинам. Там наверняка ещё много роггардских штучек, и интересуют Вармазея именно они.
— Ложный след, — кивнул Костик, вспомнив демонов Спады. Он и сам бы хотел посмотреть, что там скрыто в руинах.
— Слишком сложно, — не согласился Кэррот. — Эта ловля живьём и кудрявые басни про сыворотку бессмертия… У него аж глаза повлажнели, когда он об этом рассказывал! Мог сказать: «прикончите шкуропляса», и всё.
Где-то наверху, в скалах, гулко закаркал ворон.
— Вот вы умные все, — начал гном, недовольный, что о нём позабыли. — Но скажите, ежели тут безопасно, почему тогда эти руины ещё не разграбили?
— Так немногие знают, что тут уже безопасно, — объяснил Изваров. — Это ж гиблое место, отравленная территория… пусть так думают. А то тесно станет от всяких мерзавцев, которых хлебом не корми, а дай поиграться с чернокнижными фокусами.
— Вечно вы, люди, тянетесь ко всяким гадостям! Нет, чтоб технику развивать…
— Хватит спорить, пойдёмте, — одёрнула их волшебница.
Они быстро собрались и двинулись лесом.
Поначалу их встретила непролазная чаща; скопище кривых растений, густо переплетённое вьюном. Деревья здесь будто врастали друг в друга, не желая пускать чужаков. Продвигаться мешали опутанные лишайниками стволы с бугристыми капами, скользкие камни, завалы преющих листьев. Отплёвываясь, стряхивая с себя паутину и приставучих клещей, они продирались сквозь заросли, пока не нашли звериные тропы. Батлер с Кэрротом спорили, кто их проделал, и тут Костик кое-что вспомнил.
— Ох, забыл сказать! По дороге подслушал занятное. Парни, что нас везли, болтали о ком-то трёхглазом.
— В каком это смысле? — изумился гном.
— В прямом. Один другому сказал, что Трёхглазый в долине за всем приглядит.
— Вот гадай теперь, что это значит, — вздохнул Кэррот. — Ну, почувствуете на себе тройной взгляд — не пугайтесь. Вас предупредили.
— То есть тут и мутанты, обвал их засыпь, и оборотень, и лихо трёхглазое… — Батлер стал загибать свои толстые пальцы.
— И зюбри! — добавила Наумбия.
— Кто-а?!
— Зюбри, там. Из подлеска не видно, — она отвела ветви в сторону. Впереди, на поляне, действительно паслись зюбри — лесные олени, пять особей. Обычно грациозные, здесь они соответствовали заражённой долине: рога росли в разные стороны, шерсть топорщилась неопрятными клочьями, со спины одного свисала лишняя пара ног. Но паслись зюбри спокойно, без неудобства. Гудж хотел сказать, что стоит обойти оленей, дабы те не наделали шума, но у