Читать интересную книгу Государство, армия и общество Древнего Египта - Адольф Эрман

По приведенным выше рассказам читатель поймет, как египтяне могли передвигать даже самые тяжелые из своих монументов. Веса, которые там упоминаются, были огромными. Статуя Рамсеса II из Рамессеума весила, согласно одному подсчету, больше миллиона килограммов[298], и вследствие этого было сделано предположение, что архитекторы фараонов имели сложные механизмы, облегчавшие транспортировку таких огромных тяжестей. Однако не было найдено ничего, что бы подтвердило эту точку зрения, и сейчас ни один египтолог не сомневается, что все эти чудеса были созданы и перемещены с помощью лишь одной силы – человеческого труда, который безжалостно растрачивался. Те, кто без смущения может заставить сотни и даже тысячи работников трудиться до потери сил, не беспокоясь о том, сколько их погибнет от усталости, могут совершить великие дела самыми примитивными средствами. Для нас, современных европейцев, которые привыкли, по крайней мере в мирное время, считать каждую человеческую жизнь бесценной, такое поведение выглядит в высшей степени преступным; но уму восточного человека оно кажется не слишком порочным. Даже в недавние времена египетских феллахов принудительно заставляли работать на каналах, используя их силу так же безжалостно, как если бы они были скотом. Например, когда было начато строительство Суэцкого канала, Саид-паша предоставил организованной Лессепсом компании 25 тысяч крестьян, и за десять (1859–1869) лет они выкопали Суэцкий канал (20 тысяч египетских феллахов погибло. – Ред.). С прокладкой канала Эль-Махмудия (к Александрии. – Ред.) справились тем же дешевым способом: 250 тысяч крестьян работали на его строительстве в течение года, и подсчитано, что не меньше 20 тысяч из них также были принесены в жертву.

Перевозка блока для постройки храма в Мемфисе на двадцать втором году правления царя Яхмоса (XVIII династия). Согласно надписи, бородатые рабочие – финикийцы (L. D., iii. 3)

Если мы признаем, что древние египтяне были в этом отношении не более щепетильны, чем их современные соотечественники, мы поймем, как они могли перевозить огромнейшие тяжести, не применяя никаких средств, кроме простейших. Фараоны Древнего царства не стеснялись загружать такой работой собственных подданных, более поздние правители, у которых в распоряжении всегда были захваченные на войне пленники, разумеется, использовали для этой цели их.

Например, при Рамсесе II мы обнаруживаем, что чужеземцы из народа Апури везут камни для царских зданий Мемфиса[299], а Рамсес IV, как рассказано в упомянутой выше надписи, использовал людей из этого же народа для перевозки нужных ему блоков из Хаммамата. Если надо было переправить блоки небольшого размера по сравнительно хорошим дорогам, в сани впрягали быков – как показано на этом рисунке из каменоломен Туры. Но, насколько мы можем судить по египетским текстам, для этой тяжелой работы, как правило, использовали людей. Знаменитый рисунок эпохи Среднего царства совершенно ясно показывает нам, как это делалось[300].

L. D., ii. 134. Правая часть рисунка здесь не показана

Необходимо было доставить алебастровую статую высотой 13 локтей (то есть примерно 6,2 м), изображавшую Дхутхотепа, князя нома Зайца, в его гробницу или в храм его города. Как мы видим, она привязана очень крепким канатом к огромным саням; в этот канат вставлены палки, чтобы он не соскользнул, а под них подложены куски кожи, чтобы канат не протер следов на статуе. Не меньше 172 человек впряглись в четыре толстых каната, чтобы тянуть этот огромный груз; они расставлены так, что во всех случаях двое берутся за канат в одном и том же месте; дальний конец каждого каната несет на плече один человек. Надсмотрщик стоит на колене колосса и кричит им что-то; другой человек стоит на подножии статуи и поливает дорогу водой, третий жжет ладан перед изображением своего повелителя. Статую сопровождают люди, которые несут необходимую воду и огромную доску, а также надсмотрщики с палками. В конце процессии идут родственники правителя, которые составляют его свиту в пути. С другой стороны подходят группы встречающих процессию людей с зелеными ветвями. Каждые десять человек имеют своего предводителя и одеты одинаково: это подданные князя, которые пришли приветствовать образ своего главы.

Сокол с головой барана. Золото с эмалевыми вставками. Лувр (согласно Перро – Шипье)

Прибытие такой огромной статуи явно случалось не каждый день; во всяком случае, для этого города это было не виданным ранее событием, и никто из его прежних правителей никогда не «замышлял в своем сердце такое дело». Дхутхотеп в возвышенном стиле описывает трудности своего предприятия: «Поскольку путь, по которому везли статую, был весьма трудным и поскольку для людей было величайшей по трудности работой везти этот драгоценный блок по дороге из-за трудной каменистой почвы – песчаника[301], я приказал множеству мальчиков и молодых мужчин, а также артелям каменщиков и каменотесов явиться и подготовить для него дорогу… Мужчины, которые были сильны, восклицали: «Мы пришли для того, чтобы привезти его»; мое сердце радовалось; все жители города кричали от радости. Это было необыкновенное и великое зрелище». Так все соперничали друг с другом, чтобы помочь своему любимому главе, даже старики и дети; каждый от усердия удваивал свои усилия, «они были сильны, один человек проявлял силу тысячи». Граждане города вышли встретить процессию и восхвалить Дхутхотепа; его дети шли за ним в парадных одеждах, народ нома восхищался им. Так среди всеобщей радости они наконец достигли границы города.

Глава X

ПЕРЕВОЗКИ И ТОРГОВЛЯ

Во всех странах, занимающих одну лишь узкую долину большой реки, эта река становится естественным большим путем сообщения для всех случаев, особенно если, как в Египте, по стране трудно перемещаться в течение значительной части года. Обычными дорогами египтян были Нил и каналы; все виды грузов перевозили на лодках и судах, все поездки осуществлялись по воде, и даже изображения богов проезжали в торжественной процессии по Нилу на ладьях – а как еще мог путешествовать бог, если не в ладье? Это было настолько само собой разумеющимся, что в языке египтян трудно найти слово, означающее путешествовать: они пользовались словами хонт – подниматься вверх и ход — спускаться вниз по течению. Первое из этих слов применялось, когда говорили о любом путешествии на юг, второе – о любом путешествии на север, даже когда речь могла идти о пути через пустыню[302]. В таких обстоятельствах естественно, что постройка речных судов рано стала у этого народа особым искусством.

Египетский орнамент на потолке

Самая древняя разновидность лодки, которая была в ходу у египтян, – это, несомненно, маленькие ладьи из папируса – такие же, как те, которыми в более поздние времена восхищались греки, и похожие на те, которыми и теперь пользуются в Судане. Эти лодки не имели палубы, это были, по сути дела, маленькие плоты, сделанные из связанных вместе пучков стеблей папируса. В середине они были несколько шире, чем на концах, задняя часть была обычно приподнята, а передняя лежала плашмя на поверхности воды. Меньшие по размеру из этих лодок, с трудом вмещавшие двух человек, были равны по длине всего одной связке папируса; более крупные (некоторые были даже такого размера, что могли везти быка) состояли по длине из нескольких умело скрепленных между собой связок. При постройке этих лодок[303] прилагались все возможные старания, чтобы прочно связать стебли папируса.

Для этого вокруг них закрепляли скрученный втрое канат на расстоянии примерно девять дюймов между витками. Если такая лодка была предназначена для господина, на ее пол стелили толстую циновку для защиты от влаги.

Эти папирусные ладьи имели очень небольшую осадку и поэтому очень широко использовались пастухами, охотниками и рыбаками на мелководье в болотах. Ими было легко управлять по причине их легкого веса и малого размера, и даже там, где вода была слишком мелкой, их можно было без труда донести (или провести) до более глубокого места. Маленькие папирусные челны никогда не имели парусов, и на них не гребли по-настоящему: они передвигались с помощью либо шестов, имевших два острых конца, чтобы цепляться за дно, либо коротких весел с широкими лопастями, которыми египтянин легко греб, лишь слегка их погружая в воду. Второй способ можно было одинаково хорошо применять стоя или сидя. Этот примитивный способ гребли, которым и сейчас пользуются некоторые из наших речных рыбаков, очень хорошо подходит для маленьких папирусных лодок, в особенности если они везут легкий груз; легкого гребка достаточно, чтобы заставить такие лодки скользить по гладкой поверхности воды. Иногда египтяне строили папирусные суда более крупного размера[304] – так, например, во времена правления VI династии мы обнаруживаем одно такое судно, для которого были нужны самое меньше тридцать два гребца и рулевой. Это нововведение существовало недолго; как правило, все крупные ладьи даже в ранние времена строили из дерева, хотя, как мы видели в предыдущих главах, Египет был очень беден этим материалом. Однако под давлением необходимости египтяне очень умело использовали свою плохую древесину, и похоже, что даже в очень ранние времена постройка лодок и более крупных судов велась в очень широком масштабе. Даже при Древнем царстве строились суда крупных размеров и большой вместимости – например, нам известно о «широком корабле из акации длиной 60 локтей и шириной 30 локтей», то есть примерно 30 м в длину и 15 м в поперечнике, и ладья такого огромного размера была изготовлена всего за 17 дней[305]. Большое количество разнообразных форм лодок на рисунках эпохи Древнего царства свидетельствует о том, как высоко было развито это ремесло[306].