с головы до ног.
— Я так не думаю, — отвечает он, когда его глаза встречаются с моими, и я киваю.
— Мне убить их или просто нанести увечья?
Глаза Вито расширяются от удивления, это первая реакция, которую я от него уловила, и я почти смеюсь, когда он машет рукой.
— Никаких убийств, Bellisima, никаких убийств, — повторяет он, пока я сдерживаю улыбку, бабочки порхают в моем животе. — Травмы даже не обязательны, достаточно явного победителя, — добавляет он, его хриплый голос окутывает меня, как молитва, когда я в последний раз киваю и поворачиваюсь лицом к мужчинам, против которых выступаю.
Я мотаю шеей из стороны в сторону, пока они оценивают меня, недооценивают, в то время как любой намек на юмор давно исчез с моего лица.
— Можем ли мы делать ставки? — кричит кто-то из небольшой толпы справа от меня. Я не обращаю на них внимания, но это не мешает Маттео отвечать.
— Отвали. — В ответ на ворчание — полная тишина, и это производит на меня впечатление. Власть, которой он обладает, лидер, которым он является, черт возьми, я бы хотела, чтобы у меня не было непреодолимой потребности проявить себя, чтобы я могла вернуться наверх и воссоздать прошлую ночь.
Возможно, на этот раз с двумя другими участниками, но это определенно принятие желаемого за действительное.
В ту секунду, когда я переступаю ногой через веревку, парень внутри начинает кружить. Он по меньшей мере пять футов десять дюймов ростом, коренастый, с коротко подстриженными темными волосами. Он определенно один из мускулистых игроков Де Луки, это очевидно, особенно учитывая то, как он ведет себя и следит за каждым моим движением.
Надеюсь, хорошая конкуренция. Это будет весело.
Мы танцуем по краю круга три раза, мои шаги под контролем, а взгляд острый. Если он ждет, что я сделаю первый шаг, то он действительно ошибается. Это не так работает. Меня можно ждать весь день.
Словно прочитав мои мысли, он опускает правое плечо немного ниже, его шаги становятся шире, и я знаю, что он готовится к прыжку. Солнце мягко светит мне в спину, зрители отходят на задний план, когда я сосредотачиваю свое внимание на нем.
Я мгновенно улавливаю его действия, левый уголок его рта слегка приподнимается, как будто он уже чертовски доволен своими достижениями, прежде чем он бросается ко мне. Время вокруг меня замедляется, мои движения хорошо отточены, когда он обхватывает меня за талию, поднимая над землей.
Его плечо врезается мне в живот, угрожая выбить из меня воздух, но я предвидела это движение, поэтому оно не застало меня врасплох. Чувствуя, как он крутится на месте, желая удержать нас внутри круга, я использую возможность, чтобы обхватить его руками за шею, сжимая его в смертельной хватке, пока он стонет.
Как и ожидалось, начинается его борьба, и я чувствую, как мы падаем на пол на следующем вдохе. Я хватаю ртом воздух, когда моя спина принимает на себя основную тяжесть падения, ветер со свистом вырывается из моих легких. Однако у меня нет времени беспокоиться или наслаждаться болью, не тогда, когда он так предсказуемо ослабляет хватку вокруг моего живота, давая мне необходимое преимущество, поскольку я продолжаю крепко обхватывать его голову руками.
Используя его вес против него, я ударила коленом ему в бедро, выбивая его из равновесия, прежде чем перекатиться вместе с ним. Я не использую это движение, чтобы оказаться на нем сверху, нет, я заставляю нас развернуться на целых триста шестьдесят градусов. В процессе мне удается поднять ноги, захватывая одну из его рук в свои тиски, когда мои бедра сжимаются вокруг его шеи.
— Твою мать.
Эти два слова вырываются из размытого окружения, но они только заставляют меня удвоить усилия, когда я поднимаю руки, чтобы начать бить кулаками по его лицу. Мне удается нанести всего два удара, прежде чем я чувствую, как его ладонь хлопает меня по бедру, и в следующий момент кто-то отрывает меня от него.
Мне требуется мгновение, чтобы разжать конечности, но когда я вижу, что это Вито, держащий меня за руки, я отпускаю его, охотно двигаясь в его объятиях, когда он ставит меня на ноги.
Мой оппонент кашляет и отплевывается на полу рядом со мной, пока остальной шум зрителей фиксируется в моем мозгу.
— Кто она, черт возьми, такая?
— Что только что произошло?
— Я определенно хочу сделать ставки сейчас.
Я не отрываю глаз от Вито, когда он смотрит на меня сверху вниз. У меня руки чешутся потрогать шрам на его шее, но я знаю, что это только заставит его ненавидеть меня еще больше. Я хочу извиниться перед ним, так как причинила ему боль больше всего. Он буквально трахнул меня у двери в Нью-Йорке, и в течение тридцати минут я все испортила.
Это вертится у меня на кончике языка, но если он и чувствует это, то не хочет слышать, потому что мгновение спустя ставит меня на ноги и уходит.
Проводя руками по шортам, я вздыхаю, скрывая боль, которая, я уверена, есть, прежде чем кто-то хлопает в ладоши.
— Ты готова, Stellina?
Неоспоримая гордость сияет в глазах Маттео, и это почти невыносимо для меня, поэтому я переключаю свое внимание на следующее кольцо.
— Могу ли я сама выбрать себе оружие? — Спрашиваю я, подходя к столу, установленному рядом с кругом. Он наполнен всем, что только можно себе представить — клинками, нунчаками, битами, кастетами и метательными клинками.
Я как будто снова нахожусь в хранилище Академии Физерстоун и смотрю на свои семейные реликвии, приобретенные в результате насилия. Мои пальцы скользят по ним, прежде чем остановиться на метательных лезвиях. Я пользовалась ими раньше, мне даже понравилось.
— Ты можешь, — заявляет Энцо, вырывая меня из моих мыслей. Я слегка улыбаюсь ему, прежде чем повернуться, чтобы посмотреть, что мой противник собирается использовать против меня.
Клинок.
Он крутит его между пальцами, танцуя им по коже. Он точно знает, что с ним делает.
Превосходно.
— Сколько крови будет достаточно, Маттео? — Я не спускаю глаз со своего противника, оценивая его, продолжая водить пальцами по метательным лезвиям на столе.
Мой оппонент усмехается, пренебрежительно качая головой и глядя на других мужчин в поисках поддержки. — Я думаю, ты поймешь, маленькая девочка, что я получу столько крови, сколько захочу. А не наоборот. Это мужской мир, мужское дело, и тебе не помешает знать свое гребаное место.
Слепая ярость обжигает мой позвоночник, когда я обхватываю пальцами одно из метательных лезвий и бросаю его за долю