Сергей Михайлович взглядом впивается в труп. Мертвяк выглядит ужасающе: вместо лица — кровавое месиво, кожа приобрела синюшный оттенок с желтыми крапинками. Не скажешь, что раньше этот кусок мяса был соседом-алкоголиком.
— Это ты его чем приложил? — спрашивает Сергей Михайлович.
— Ничем, — отвечает Коля.
— Он сам, что ли, несколько раз об косяк ударился?
— Нет. Его голова словно взорвалась. Сама взорвалась. Я ничего не делал с Владом. Алёна подтвердит, — Коля тараторит так быстро, что проглатывает окончания слов.
Сергей Михайлович хмурится. Не верит. Коля уже жалеет, что попросил помощи у старика.
— Николай, ты хватаешь за руки, я за ноги.
— Хорошо.
***Коля тяжело дышит. Сердце стучит с такой силой, что удары отдаются в ребрах. Лицо красное от натуги, руки дрожат, пальцы побелели. Кажется, что мертвое тело весит не меньше пятисот килограмм.
— Кидай его на пол, — хрипит Сергей Михайлович. Он то и дело облизывает губы. — На счет три. Раз. Два. Три!
С облегчением Коля отпускает испачканную в крови майку трупа. Чавкает. Голова мертвяка с глухим стуком ударяется о бетонный пол.
Всё! На губах Коли появляется улыбка. Они сделали это! Как же тяжко…
— Ты как? — спрашивает старик. Лицо его покрыто красными пятнами. На лбу выступают капельки пота. Однако дышит Сергей Михайлович спокойно. Руки не трясутся. И выглядит он не таким замученным как Коля.
— Хорошо, — с трудом удается выдавить Коле. Дрожь в теле не проходит. — Всё хорошо.
Лампа на лестничной площадке светит ярко и колко. Труп можно рассмотреть во всех подробностях. Майку покрывают жирные пятна, во многих местах она прожжена насквозь. Ногти на руках давно не подстригали. Спортивные штаны испачканы в грязи, от паха до левого кармана тянется след засохшей слизи, словно его оставила улитка. Носки в маленьких дырках. На пятках болтаются нитки.
На площадку выходит Алёна.
— Телефон по-прежнему не ловит, — как бы невзначай говорит она и впивается взглядом в труп. Даже не моргает.
— Может, к другим соседям постучаться? — спрашивает Сергей Михайлович. Но понимает, что ляпнул глупость, и словно в оправдание произносит: — Хотя и у меня, и у вас не ловит. Что-то случилось на линии.
Коля молчит. Нет никакого желания понапрасну раскрывать рот. Слова в данный момент не помогут.
Что делать? Идти в полицейский участок? «Извините, вы не могли бы помочь? Мой сосед хотел меня убить, но у него взорвалась голова, и, чтобы не запачкать любимый тещин ковер, я перетащил тело на лестничную площадку. А еще я побывал у него в квартире. Сосед расчленил свою жену, видимо, в пьяном бреду. Пойдемте, господа полицейские, здесь недалеко».
Бред.
Коля решает, что лучше будет ждать у себя в квартире, пока не заработает телефон. Труп не воняет — и ладно.
Стоп! В голове словно что-то щелкает. Труп не воняет! Даже кровью не пахнет!
— Вы что-нибудь чувствуете? — спрашивает Коля.
Сергей Михайлович переглядывается с Аленой, потом вздыхает полной грудью и говорит:
— Я ничего не чувствую.
— Я тоже! — поддакивает Алена.
— Вот именно, — говорит Коля. — Даже кровью не пахнет. Странно как-то.
И тут из квартиры алкоголика слышится крик боли, сменяющийся плачем.
Вздрогнув, Коля инстинктивно делает шаг назад от трупа и, не моргая, смотрит на металлическую дверь соседа. Ручка медленно поднимается вверх, потом — вниз. Плач не смолкает. Кто-то кричит, надрывает голосовые связки.
Коля проглатывает комок в горле. В квартире соседа никого нет. Мертвая голова жены алкоголика не может орать от боли.
Но кто тогда дергает ручку?
— Надо помочь, — говорит Сергей Михайлович, но не спешит к двери. На лице отражается целая гамма чувств: страх, желание прийти на выручку. Однако что-то удерживает старика на месте.
Крик смолкает. Тишина давит на нервы. Коля слышит удары собственного сердца. Тук-тук-тук. Звук такой же, как при ударе молота о наковальню.
Соседский замок щелкает, и дверь беззвучно открывается. Коля замирает. Воображение рисует, как из квартиры Владимира выбегает маньяк. В одной руке урод держит окровавленный нож, в другой — отрубленную голову жены алкоголика. Маньяк обязательно будет высоким. Метра два, не меньше. Этакое воплощение Майкла Майерса.
Но никто из квартиры не спешит расправляться с людьми. Дверь касается металлического щитка; тьма, таящаяся за порогом, не дает разглядеть, что же творится в квартире.
Сергей Михайлович достает из-за пазухи пистолет. Брови Коли ползут вверх. Старик пришел к нему в дом с оружием, а он и не заметил! И куда смотрела Алена?!
Старик облизывает губы, наводит пистолет на тьму и громко спрашивает:
— Есть кто живой? — Вопрос повисает в воздухе. — Еще раз спрашиваю: есть кто живой?
В ответ молчание.
— В квартире никого нет, — говорит Коля. — Я проверял.
— Включи свет в коридоре, — заявляет старик.
— Что? — переспрашивает Коля.
— Свет, говорю, включи.
— Нет.
Старик отрывает взгляд от соседской квартиры и переводит его на Колю. Смотрит так, словно хочет стереть в порошок. Ничего не говоря, Сергей Михайлович сам подходит к двери, шарит левой рукой в темноте, нащупывает выключатель.
— Света нет, — говорит старик и отступает на два шага от порога.
— Отойдите от двери, — просит Коля.
Сергей Михайлович кривит губы в презрительной улыбке, опускает пистолет и поворачивается к Коле.
— Ты думаешь я такой тупой? — вдруг спрашивает он.
— Нет. Но…
— Какие «но»? Ты кретин?
Коля ощущает, как лестничная площадка вокруг него словно сжимается. В ноздри бьет запах абрикосов, но он настолько резкий, что режет в животе. Свет на площадке становится более ярким и резким. Приходится жмуриться.
— Ты кретин? — повторяет Сергей Михайлович. Его голос меняется. Становится более низким, неприятным.
— Успокойтесь, я просто… — начинает Коля.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});