Читать интересную книгу Понурый Балтия-джаз - Валериан Скворцов

- Мы позвонили, - сказал он. - Просили принять рекомендованные вами меры. Нам обещали это сделать. Есть вопросы к вам. Срочные. Где вы?

Говорил так, будто не выгонял меня взашей утром с работы.

- Кофейничаю возле Ратушной площади. Но вряд ли я знаю теперь больше вашего. Да и знал меньше вашего, как теперь понимаю. Ваши вопросы останутся без ответов.

Я имитировал нотки грубоватого раздражения, продиктованного обидой.

В принципе, мне теперь наплевать на Дубровина. Но в интересах полной ясности я хотел, чтобы он понял, кто он для меня после совещания и катавасии возле музея: мы в разных лагерях.

Он помолчал, взвешивая мои слова.

- У вас есть решение? - спросил он.

- Есть.

- Хотелось бы выслушать.

- Выслушает господин Шлайн. Он в представительстве?

- Нет, в сопровождении.

- Потери большие? - спросил я.

Он опять помолчал. И ответил вопросом:

- Чьи потери?

Подтвердил: да, в разных.

- Общие, - сказал я.

- Уточняем.

- Ну, хорошо... Передайте, пожалуйста, господину Шлайну, что встреча в девятнадцать тридцать на месте сексуальных ристалищ.

- На месте чего?

- Шлайн знает. Передайте, пожалуйста, дословно. Спасибо и до свидания.

Ни черта не послушают его эстонцы, подумал я, повесив трубку. Русских тут вообще не будут слушать. И не будет оцепления перед Лохусалу. И Чико на радость Дубровину и Вячеславу Вячеславовичу уходит теперь далеко-далеко, туда, где кочуют туманы. В море на подводном ковчеге типа "Икс-пять", ведомом матерым балтийским волком Раулем Бургером. Чтобы в спокойном тихом месте передать заложника заказчику. Или самому подержать заложника по поручению заказчика до поры, до времени. Пока береговая стража по сигналу Ге-Пе ещё протирает внезапно запотевшие окуляры своих биноклей и производит внеплановый профилактический ремонт радаров.

Генерал взят в заложники. Чико, мочила, только послужил прикрытием для азериков, Махмадова и Вайсиддинова, именно они вели основную игру. Тургенева взяли в компанию с тем, чтобы его репутация киллера заставила всех думать о покушении и только о нем.

Вскользь пришла мысль, что Рауль Бургер не заполучил бы "Икс-пять" у норвежцев без согласия англичан. В любом случае, боевая подлодка, даже брошенная на десятилетия, остается собственностью флота её величества и трансфер или, говоря проще, продажа таковой гражданскому лицу могла совершиться исключительно с ведома его представителей...

В сущности, плевать мне на политические шаги или требования, которые последуют за захватом Бахметьева, кто и как бы их не выдвигал. Теперь важен один вопрос - когда? Если я верно прочувствовал характер и стиль действий Чико вкупе с остальными, от ответа зависела продолжительность и моей собственной жизни. Это во-первых. И во-вторых: ответ определял временное пространство для попытки сыграть-таки дополнительный тайм - в этом случае меня, возможно, тоже вынесут с игрового поля ногами вперед, но хотя бы не будет сухого счета.

Размышляя обо всем этом в такси, я обнаружил, что винтовочный чехол протекает мне на колени.

- Извините, - сказал я водителю, - немного попахивает. Везу кошек любимой теще.

- Теще? - спросил он флегматично. - Теще можно. Отчего же не привезти теще кошек? Очень даже можно. Теще всегда нравится, когда привозят. Даже кошек. Теще не нравится, когда увозят...

Основная моя задача в новом положении, подумал я, выявить логово Чико. До сих пор он имитировал покушение на убийство. В том числе и на меня. Ломал в сущности комедию, даже когда развивал в подвале виллы Ге-Пе план пришпиливания моего трупа к генеральскому. А теперь... Теперь я унижен. И вследствие этого, по кавказским представлениям, из оперативной, временной превратился в постоянную угрозу. Отныне и навсегда. Пока существую. Нечто вроде кровника... И Чико это нравиться. Он любит риск. В особенности дуэльный, что ли.

Лично я против Тургенева ничего не имел. Просто противник. Непредсказуемый, трудный. Вонючий и опасный для здоровья мусор, доставшийся невезучему уборщику.

Взрыв "Фольксвагена Пассата" Гаргантюа Пантагрюэлевич устраивал по собственной инициативе. Тургенев в тот момент рассчитывал, что я попляшу под его дудку ещё пятнадцать часов. Я видел теперь два варианта причин покушения на меня на набережной в Пярну.

Первый. Ге-Пе убирал меня в состоянии припадка озлобления, поскольку я не принял его предложение сотрудничать. Предложение поспешное и опрометчивое. Под ошеломляющим впечатлением от исхода побоища под Керну. Толстяк, может быть, впервые в своей бандитской жизни увидел, как действия одного человека, в его глазах фраера, оказались эффективнее бахвальства, блефа и численного превосходства дешевых бойцов или, говоря военным языком, мяса. Кроме того, Ге-Пе выболтал мне чужую тайну - о том, что готовится похищение, а не убийство генерала. И этой тайне я, сглупив - сгоряча ли, от усталости ли, - не придал значения, поскольку заклинился на собственном плане.

Реальность этого варианта представлялась ничтожней вероятности второго: убрать меня приказал Вячеслав Вячеславович. На утро после побоища у Керну в представительстве "Балтпродинвеста" он делал вид, что ничего особенного не случилось. А я по дороге из Пярну в Таллинн никаких следов боя на Пярнуском шоссе уже не увидел. Вряд ли полицейские занимались уборкой останков машин и трупов. Ге-Пе со своей ордой двигался следом за Вячеславом Вячеславовичем. Толстяку полагалось принять меня на ответственное хранение, может быть в подвале его же виллы в Лохусалу, после захвата. А обернулось так, что он вызволял голого Вячеслава Вячеславовича из наручников и собирал по лесу его бездыханных бойцов.

Вячеслав Вячеславович в крайней злобе и отчаянии из-за провала верного дела и позора велел Ге-Пе догнать меня, разобраться по понятиям и, в случае неблагоприятного исхода обмена этими понятиями, убрать.

Если бы операция на Пярнуском шоссе удалась Вячеславу Вячеславовичу, путешествовал бы я в эти минуты в компании генерала Бахметьева в "Икс-пять" под зелеными волнами Балтики. Как они там обходятся с пассажирами? Плавать на подводных лодках мне не приходилось...

Предложение Ге-Пе о сотрудничестве после Кернуского боя могло быть сделано для отвода глаз, ради усыпления моей настороженности перед тем, как усадить в спешно заминированный "Фольксваген Пассат".

Каждый раз, подумал я устало, новый день - новый анализ, и все путанее.

- Послушай, друг, - сказал я водителю. - Как называется твоя машина?

- "Лада". "Жигули", шестая модель, - ответил он торжественно.

- Давай сделаем так. Я дам тебе тысячу крон...

- Аренда? - спросил он. - Банк собираетесь грабить на моей машине? Ради ублажения тещи? Ха-ха...

- Ну, да, - сказал я. - Вроде этого. На два-три дня.

- Это можно, - сказал он. - Вместе со мной. Я обязательно дождусь вас у дверей, пока вы не выскочите с мешком денег!

- Хорошее настроение, да? Как тебя зовут?

- Ийоханнес Эйкевич, - сказал он.

- Разве у эстонцев остались отчества?

- Нет, я сказал для удовольствия клиента. У вас русский акцент. Чтобы вы обращались ко мне вежливо, то есть на вы.

- Двое суток работы по двадцать четыре часа со мной, Ийоханнес Эйкевич. Бензин оплачиваю. Работаем и днем, и ночью, едем куда и когда захочу, и вы ничего не спрашиваете, в особенности про мои семейные отношения.

- Тогда полторы тысячи.

Я назвал ему адрес Тармо, который, как и договаривались, ключ от студии оставил под ковриком. На нем отпечаталась мокрая гофрированная подошва от обувки снежного человека, которая никак не могла быть Марининой. Или миниатюрного Тармо. Вряд ли и его нежного дружка.

Я неторопливо вернулся в такси. В эту минуту кто-то из наружного наблюдения сообщал по рации верзиле, оставившему след на коврике, что я отвернул от ловушки.

- Ийоханнес Эйкевич, - сказал я таксисту. - Есть просьба... Надо бы зайти в одну дверь и задать один вопрос...

Таксист вытянул и унес ключ зажигания. "Шестерка" стояла на асфальтированной площадке, где, кроме антикварного "Ситроена" без колес, на кирпичах, других автомобилей не было. Двор новый, просторный и пустынный. Окна, конечно, в занавесках. Ни одного открытого. Солнце отражалось в вымытых до прозрачности, по-балтийски, стеклах.

Я подумал, что теперь меня достали. Безоружным. А если побежать? Будут стрелять? Живой я мешаю всем, по крайней мере, в этом городе и именно сегодня.

Не в первый раз пришла ко мне догадка, что Ефим Шлайн - предатель.

Марина сдать не могла... А если это работа Тармо? Голубые непредсказуемы и мстительны. Ах, иметь бы телефон под рукой! Один звонок в Цюрих: пришел ли шлайновский гонорар? Маме и Наташе на пять-десять лет хватит, пока не пообвыкнут в новом положении. Может быть, Наташа найдет и мужа...

Размышления о новом муже для жены, которая не успела овдоветь, прервало постукивание в заднее стекло "шестерки". Я обернулся. Знакомая личность с белесыми бакенбардами - старший из марининой парочки слежения, сторожась непредвиденной реакции, сделал успокаивающий знак. Приподнял рацию, ткнул пальцем в неё и указал на вход в подвальную студию Тармо. Приглашали.