Читать интересную книгу Петербургская Коломна - Георгий Зуев

Однако пионер разоблачения отечественной коррупции на вершинах власти, барон Шафиров, не учел важного обстоятельства, на котором впоследствии спотыкались его российские последователи: если

уж берешься кого-нибудь разоблачать, то желательно самому быть чистым и незапятнанным.

Светлейший князь Александр Данилович, как всегда, вышел сухим из воды и жестоко отомстил своему обидчику. На «честнейшего» барона быстро собрали довольно серьезный «компромат». Выяснилось, что сенатор Шафиров употребил свое влияние для того, чтобы брату его Михаилу выдали лишнее жалованье при переходе с одной службы на другую. Обнаружились крупные финансовые нарушения в работе городской почты, которой управлял барон Шафиров, и вскрылись незаконные траты государственных денежных средств во время поездки вице-канцлера во Францию. Кроме того, оказалось, что Петр Павлович взял у полковника Воронцовского в заклад деревню под видом займа, но денег ему не заплатил. Обо всем этом и поспешил доложить светлейший князь императору.

В результате «делом Шафирова» начал заниматься сам Петр I. Царь был скор на решение: суд приговорил барона Шафирова к смертной казни отсечением головы и полной конфискации его имущества.

15 февраля 1723 года сенатору и вице-канцлеру Петру Шафирову должны были принародно отрубить голову, но в самый критический и драматический момент, когда палач уже взялся за топор, секретарь Тайного кабинета Михайлов провозгласил, что из уважения к прежним заслугам Шафирова император заменил казнь ссылкой в Нижний Новгород.

Позже, в указе от 5 февраля 1724 года Петр I объяснил причину, по которой «борца» с коррупцией наказали так строго: «Понеже, видя другого неправдою богатящегося и ничего за то наказания не имущего, редкий кто не прельстится, а тако по малу все бесстрашне придут, людей в государстве разорят, Божий гнев подвигнут.».

Однако главная причина осуждения Шафирова, конечно же, заключалась в другом – вице-канцлер осмелился «наехать» на главного коррупционера Петровской эпохи, на любимца царя, светлейшего Александра Даниловича Меншикова.

В жестоком приговоре барону Шафирову проявился идущий от самого царя и господствующий по всей России «двойной стандарт», когда одним прощалось то, за что сурово карали других. После смерти Петра Екатерина I не только амнистировала Шафирова и вернула ему конфискованное имущество, но и назначила его президентом Коммерц-коллегии.

Петр Павлович Шафиров умер в 1739 году, усадьба же на Офицерской улице по наследству перешла в руки его беспутного сына Исая, гуляки и буйного пьяницы. В 1754 году наследник скончался, и его имение продавалось с торгов за долги. Однако продажа недвижимости в те времена шла неторопливо, и охотников долго не находилось. Даже через два года, в 1756 году, жители столицы еще могли прочитать в «Санкт-Петербургских ведомостях» объявление: «Покойного статского советника барона Исая Шафирова желающих купить дворы. первой каменный. второй деревянный на Адмиралтейской стороне. в купе с садом и прудами. явиться в вотчинную канцелярию».

Сменив несколько владельцев, к концу XVIII века усадьба на Офицерской улице перешла в руки вельможи Екатерины II обер-шталмейстера Л.А. Нарышкина – царедворца, считавшегося бывшим в родстве с Императорским домом по Наталье Кирилловне, родительнице Петра I. Лев Николаевич был очень остроумным и находчивым человеком, обладал блестящим чувством юмора и способностью к колким шуткам и каламбурам. Это о нем царица писала: «Никто не заставлял меня так смеяться, как Нарышкин, обладавший замечательным комическим талантом и шутовскими наклонностями».

Лев Александрович, будучи человеком веселым и компанейским, организовал в своем саду регулярные многолюдные сборища. В крови богатого и родовитого вельможи прочно засели широкое русское гостеприимство и хлебосольство. Л.А. Нарышкин с удовольствием и радостью принимал у себя в усадьбе на Офицерской улице и званых и незваных гостей. Другой страстью князя было наблюдение за многолюдными народными гуляньями. Поэтому не удивительно, что сиятельный хозяин усадьбы охотно предоставил свой сад на Офицерской для «воксала».

В 1793 году с разрешения властей в усадьбе Л.Н. Нарышкина открыли первый в Петербурге общественно-увеселительный сад, именовавшийся «Воксал в Нарышкинском саду». По средам и воскресеньям здесь устраивались танцевальные вечера и маскарады «с платою по рублю с персоны».

В Петербурге танцевали всегда. Официально танцевальные вечера начались еще в 1718 году, когда генерал-полицмейстер Петербурга Антон Девиер объявил волю Петра I об учреждении ассамблей, где главным увеселением были танцы. Во второй половине XVIII века танцевали в садах и парках, на открытых площадках и, конечно же, в этом первом в столице общественном увеселительном саду.

На мероприятия гости могли приходить «в масках и без оных». В танцевальном зале играли два оркестра – «бальной и роговой музыки». Танцевали, строго соблюдая правила приличия: кавалер не должен был обнимать девушку, руке его позволялось лишь соприкасаться с серединой ее спины. В танце же с замужней женщиной можно было обвить рукой ее талию. Запрещалось танцевать без перчаток, трогать руками веер, платок или букет дамы, приглашать партнершу более чем на три танца и т. д. Бальные танцы способствовали развитию бытовой культуры горожан – деликатности, вежливости, опрятности. Именно эти качества всегда имелись в виду, когда речь шла о неповторимом стиле поведения жителей нашего города, к сожалению, почти совсем утраченном сегодняшним поколением петербуржцев.

В первом городском общественно-увеселительном саду находилась также открытая сцена, на которой разыгрывались пантомимы и «сжигались потешные огни». Иногда здесь устраивались и большие представления. За подобные спектакли взималась дополнительная плата – 2 рубля с каждой персоны. В саду нередко выступали и заезжие актеры, «мастера разных физических, механических и других искусств, музыканты горлые, на органах и лютне, искусники разных телодвижений, прыгуны, сильные люди, великаны, мастера верховой езды, люди со львами и другими редкими зверями». Об этом информировала жителей столицы специальная афиша, приглашавшая на концерты гастролеров, выступавших в «Воксале Нарышкинского сада». Цены на подобные представления были доступны только состоятельной публике.

Из одного объявления в газете «Санкт-Петербургские ведомости» за 1793 год столичные жители с интересом узнали, что «в саду, сего июля 20 дня, будет в Нарышкинском саду представление большого позорища (т. е. зрелища. – Авт.), названного путешествие капитана Кука, в пользу г. Мире. Если же погода воспрепятствует, то представление оное будет в пятницу, 22 числа. После которого числа воксалы будут только по воскресеньям, а другие дни недели всякому дозволяется безденежно гулять в саду с утра до вечера, где можно будет получить во всякое время напитки и закуску.».

«Воксал Нарышкинского сада» по своей сути стал первым общедоступным местом отдыха жителей столицы. Однако наряду со всесословной публикой в сад заглядывали и высокопоставленные личности и даже императрица. В своем письме к барону Гримму Екатерина II сообщала: «Вчера я провела целый день у обер-шталмейстера Нарышкина. Я отправилась в 2 часа пополудни в карете, вместе с великими княжнами Александрой и Еленой; за мной ехали великие князья Александр и Константин со своими супругами. Ехали мы почти целый час, так как это совсем на другом конце города. Мы нашли прекрасный дом, великолепный обед и прелестный сад, в котором изобилие цветов».

После смерти Л.А. Нарышкина его наследник Александр Львович стал сдавать усадьбу на Офицерской улице внаем. В ней жил австрийский посол Стадион, а затем ее приобрел придворный банкир барон А.А. Ралль. Заядлый меломан и любитель повеселиться, новый владелец усадьбы возобновил в своем саду публичные развлечения.

Популярная столичная газета «Северная пчела» в 1827 году сообщала читателям, что «гулянье в саду барона Ралля в минувшую субботу 13 августа было весьма многочисленно. В увеселениях не было недостатка: там были хорошие хоры музыки, и цыгане со своими песнями и плясками, и волотижеры, и плясуны на канате, и весьма забавный карло, тешивший зрителей своими прыжками и кривляниями, и разные кукольные комедии и прочее. В 11-м часу сожжен был фейерверк».

Подобных финансовых перегрузок придворный банкир не выдержал, его личные капиталы таяли на глазах. В конце концов участок со строениями на Офицерской улице пошел с торгов. Его приобрел камер-юнкер Анатолий Николаевич Демидов, самый богатый представитель прославленного рода уральских промышленников.

Филантроп и меценат в самом лучшем смысле этих слов, Анатолий Николаевич прожил почти всю жизнь за границей и лишь изредка приезжал в Россию. Одно время секретарем у него служил В.В. Стасов. Меценат женился на племяннице