Эти рассуждения повергли Адама в еще большее уныние. За годы работы в качестве офицера полиции он привык к возможности появления в ходе следствия самых неожиданных свидетельств и доказательств и к нахождению связи между ними. Это расследование было его полным поражением. Лорен, может быть, и была удовлетворена, сочиняя свои фантазии, а ему требовались конкретные доказательства. Как угодно и где угодно, он должен был найти подтверждение личности своей жены. Но даже доказательство того, что она не является Лорен Кендалл, он принял бы легче, чем ту безумную идею, которую выдвигала она сама. Ради ее душевного здоровья и спокойствия своего ума он должен был выяснить правду.
— А вы уверены в этих адресах? — спросила детектив Барнс, закончив писать в своем блокноте.
Адам понял, что за своими мыслями упустил продолжение так интересовавшего его разговора.
— Да, уверена, — ответила миссис Харвуд. — Если только вы сами чего-нибудь не напутали в своих записях. — Вызывающий взгляд сверкнул из-за очков. — Эти американцы чувствовали свою ответственность. Они попытались скрыться, переехав на другую квартиру. Но я выяснила, куда именно.
Дженни и Адам обменялись быстрыми взглядами, прежде чем молодой констебль спросила:
— Так вы встречались с ними, миссис Харвуд? Видели ли вы Лорен Кендалл в этой ее второй квартире?
Горький тон Агнес Харвуд больно резанул ей слух.
— Они снова улизнули от меня. Они боялись меня и правильно делали.
— Почему, миссис Харвуд? — спросила Дженни голосом, полным сострадания.
Женщина посмотрела на свои сложенные на коленях руки.
— Я могла причинить им много неприятностей, — пробормотала она. — И они это знали. У них все еще были наркотики, и я могла на них донести.
— Но вы этого не сделали.
— Я могла это сделать, — настаивала миссис Харвуд. — И сделала бы, если бы положение дел было иным. Но на суде обязательно всплыло бы имя моего мальчика и обстоятельства его смерти… я этого не хотела.
Дженни захлопнула свою записную книжку, давая понять, что им больше ничего не удастся узнать от миссис Харвуд. Пожилая женщина и так была уже достаточно встревожена их вопросами. Незачем было расстраивать се дальше. Дженни поблагодарила ее за помощь и они направились к выходу.
Дженни уже взялась за ручку двери, когда Лорен впервые заговорила.
— Миссис Харвуд, разве мы никогда прежде не встречались?
— Лорен, не надо… — не подумав брякнул Адам.
Миссис Харвуд резко повернулась, ее глаза были полны ледяной ярости.
— Лорен! Не Лори, Лорен. Ты и есть она. Убирайся из моего дома, маленькая шлюха!
Из-за этих внезапных слов и недвусмысленной угрозы физической расправы Лорен бросило в дрожь. Она инстинктивно выскочила на крыльцо. Адам устремился за ней, закрывая ее своим телом.
— Сука! Убийца!
Агнес Харвуд захлопнула дверь перед их носом. Хотя, не взирая на эту деревянную преграду, они прекрасно ее слышали. Ярость волнами захлестывала эту женщину. Она кричала, плакала и проклинала Лорен так, словно только что потеряла своего сына.
— Теперь вряд ли нам удастся поговорить с ней еще раз, — заметила Дженни, когда они подошли к машине.
— Я не думаю, что она в самом деле узнала мою жену, — сказал Адам.
— Возможно.
Дженни завела мотор, и они выехали со двора.
Адам уже успел рассказать ей об амнезии Лорен и тех трудностях, с которыми было связано подтверждение ее личности. Но он не мог вот так прямо взять и сказать ей, что, возможно, его жена и Роб убили настоящую Лорен. Хотя было вполне допустимо, что Дженни сама уже пришла к этому предположению. Она вряд ли могла бы его избежать после того, как ознакомилась со всеми деталями следствия.
Несколько минут они ехали молча. Потом Дженни посмотрела в зеркало заднего вида и обратилась к Лорен.
— А что вы надеялись выяснить, задав миссис Харвуд тот вопрос? Может быть, вы думали, что она уже встречала вас под другим именем?
Ответ Лорен снова был спокойным и рассудительным.
— Я спросила потому, что там у двери ее лицо на мгновение показалось мне знакомым. Хотя я наверняка ошиблась. Думаю, что это весьма сомнительно, чтобы я видела эту женщину когда-нибудь прежде до сего дня.
— Но откуда же тогда у тебя появилось чувство, будто тебе знакомо ее лицо? — Адам жаждал определенности гораздо сильнее, чем Дженни, и не хотел упускать ни единого шанса ее добиться.
Единственный факт, которым они располагали, были слова Агнес Харвуд, что она никогда не встречалась с Лорен Кендалл. Но если она знала, где жили Роб и Лорен, она, наверняка, побывала там. Вопрос лишь в том, когда это произошло, до или после того, как Лорен потеряла память.
Лорен одарила мужа загадочной улыбкой, от которой ему не стало легче.
— Та особа, о которой напомнило мне лицо миссис Харвуд, не могла быть ею. Я помню ту женщину, о которой я подумала. Я видела ее только однажды на ярмарке в Мэне, в Портленде. Это было несколько лет тому назад, незадолго до того, как мы с тобой познакомились. Я видела ее мимоходом, но ее лицо врезалось мне в память, потому что она показалась мне совершенно нелепой, — Лорен засмеялась. — На ней было, знаешь, такое огромное меховое кепи, а день тогда выдался чуть ли ни самый жаркий в году.
Лорен небрежно швырнула свои записные книжки на стол в их гостиничном номере и мрачно уставилась в окно. Она надеялась, что узнает в Лидсе все, что с ней было раньше. Однако, в просмотренных ею старинных документах сведений о Джейн Малт просто не было, а о семье Слифордов упоминалось вскользь. В сущности, ей самой не нужны были никакие документы, подтверждающие ее догадку. С каждым прошедшим днем она все больше и больше убеждалась в том, что только эта ее теория была способна объяснить все. Отсутствие упоминаний о подобном феномене где бы то ни было перестало ее беспокоить. Если она правильно помнила мысль Шерлока Холмса, этого великого сыщика-практика, необходимо было отбросить все невозможные догадки и тогда то, что останется, каким бы невероятным оно ни казалось, и будет правдой.
Если бы только ей удалось убедить в этом Адама!
Первое, что ей требовалось объяснить, было странное совпадение.
Ранее она нашла упоминание о чем-то вроде землетрясения в этой местности в 1535 году. Сегодня она нашла сообщение о «необъяснимой сейсмической нестабильности» в течение лета, когда она потеряла память. В семидесятых годах подобные вещи уже перестали относить к чему-то сверхъестественному. Странно было не то, что такой факт имел место, но то, что это произошло здесь в годы, когда ее жизнь коренным образом менялась. Это открытие давало хоть какую-то мало-мальски приемлемую фактическую поддержку чисто субъективной теории Лорен.