зажатые в руках клинки.
— Чертовы мракобесы! — прошипел Шовель. — Вы что, глаза потеряли? Когда он исчез, я вообще в паре метров от него находился! Я не знаю что произошло! Спросите у длиннохвостой!
Его предложение обратиться за справкой к зверолюдке, которая, наморщив свою мордочку стояла у границ тумана и бормотала какие-то заклинания, не было воспринято с энтузиазмом.
— Тебе лучше рассказать что там было и что случилось!
— Я уже все пересказал, что видел и о чем мы говорили! — огрызнулся Фратер. — А что случилось я не знаю! Да он и сам, похоже, не знал в какую задницу полез! Потому и скомандовал уходить…
— Туман редеть! — неожиданно произнесла Лео.
— Говорить сперва научись нормально! — огрызнулась Лаурель, продолжая сверлить взглядом Паладина.
— Она права, — задумчиво произнес оборотень, принявший уже человеческую форму.
И даже не думающий позаботиться об одежде.
Лаурель, слегка сместив взгляд за спину Шовелю на мгновение побледнела, после чего сделала осторожный шаг назад.
Паладин успел отметить только то, что оборотень без лишних слов сделал тоже самое.
С громким шумом, запнувшись о корягу, эльфийская лучница рухнула задницей в грязь.
— Страшно-страшно-страшно! — вопила откуда-то позади и сбоку зверолюдка истеричным тоном. — Моя тепло бежит по ляжкам!
На бешенной скорости она пробежала мимо Паладина, вопя что-то про духов, которым зачем-то понадобилась ее душа.
Фратер, вынув саблю, развернулся.
И почувствовал, как леденеет внутри.
Белая мгла тумана, подернувшись зеленоватой дымкой, словно замерла на мгновение.
Внутри белесого тумана словно разгорался пожар.
Но был он исключительно зеленого, потустороннего цвета.
В следующее мгновение ощущение невесомости тумана исчезло.
Он словно превратился в мутное стекло, внутри которого продолжало нарастать и неистовать зеленое пламя.
Оно пробивалось цветастыми, слишком яркими языками к границам, облизывая невидимый барьер подобно кровожадному монстру, который завидел перед собой желанную добычу.
С каждым мгновением все меньше становилось молочного марева и все больше зеленого огня.
В один момент туман пропал и вовсе, а все внутри прозрачного барьера заполнилось различными оттенками зеленого.
По стеклу барьера пробежали трещины, от которых дохнуло чем-то ледяным и смертельно опасным.
— Божественная амброзия, — прошептал Паладин, хватаясь свободной рукой за артефакт на груди. — Да что же это тако…
Оглушительный треск ломающегося магического барьера заглушил его последние слова.
Магия ограничения, не выдержав беснующейся потусторонней силы внутри, исчезла, позволив потоку зеленого огня вырваться наружу.
С ревом и треском, характерным для обычного пламени, зеленый огонь рванулся сперва во все стороны, обдав застывшего Фратера леденящим душу холодом, а затем отвесно рванул ввысь.
Показалось, что кто-то кричал.
Дико, исступленно, осознавая неизбежность своей смерти, настигшей внезапно и неуклонно подбирающейся не просто к телу, но и душе.
Искореженные деревья словно плавились, тягучими каплями стекая на землю и шипя, словно превратились в кислоту.
Корневища, по которым отряд проделал путь до этого места, заходили ходуном, вырываясь из-под земли и вознося в воздух куски тел убитых прежде людей и тварей…
Паладин стоял, не шевелясь, в любой момент готовый принять бой с неведомым, но жутким монстром.
Он отсек один из подернувшихся зелеными прожилками корней, заставляя тот рассыпаться в прах.
Донесся стон, от которого заболели уши.
Еще несколько кореньев метнулись в его сторону.
Большинство он успел срубить, но два тонких корня пробили его ногу, отчего Фратер испытал боль, которую никогда прежде не переживал.
Он чувствовал как в ранах шевелятся отростки, видел как они дымятся и распадаются, когда по ним начали бежать зеленые прожилки…
В следующую секунду перед ним блеснул металл и корни оказались перерублены в нескольких местах.
Эльфийка, храбро заступила перед ним путь, демонстрируя испачканный соблазнительный зад.
Девушка, превратившись в вихрь клинков, рубила бушующие корни направо и налево, в то время как Фратер почувствовал, как его поднимает в воздух какая-то сила.
Он не успел даже понять что происходит, как его ноги повторно взорвались нестерпимой болью.
Посмотрев вниз, он лишь увидел две огромные раны на тех местах, где только что находились корни.
А в следующий момент рядом прозвучал рев оборотня, держащего его за шкирку подобно провинившегося кота.
Фратер махнул саблей, и толстый корень, обвивший свободную руку оборотня, бессильно рухнул на землю, извиваясь, словно перерубленная на части змея.
Медведь, опустив Паладина на землю, одним мощным ударом ноги раздавил кусок корня, после чего перехватил и разорвал на части уже другой, попытавшийся было атаковать эльфийку сбоку.
Над головой с шумом и жаром пролетел огненный шар, впившись в скопление корней, подкравшихся к обороняющимся в другого фланга.
Но страшнее всего было то, что зеленое пламя словно начало закручиваться вокруг своей внутренней оси.
Языки леденящего душу огня не вырывались в сторону, но по древесному морю корней все быстрее побежали зеленые прожилки, испепеляя все, чего касались.
Над лесом раздался жалобный стон, от которого всех, кто стоял, бросило на землю.
Нечто могущественное и незримое стонало и кричало от нестерпимой боли, что выжигала его изнутри.
Несколько мгновений хаос корней бушевал вокруг, пробив руку эльфийке, ногу оборотню и едва не переломав стопы Фратеру.
Паладин, исступленно махал саблей, отсекая острым клинком все, до чего мог дотянуться.
Не было ни четкого плана, ни какой-то тактики в этом сражении.
Он бился просто ради того, чтобы выжить.
В какой-то момент он услышал влажный хлюп и судорожное ржание, донесшийся со стороны отрядного фургона.
Обернувшись, заорал, видя как корни ломают повозку, впиваются в тела беззащитных лошадей, разрывая их на части.
Слуга, пришедший уже в себя, махал гномьим и своим собственным топорами, отсекая все лишнее.
В какой-то момент он просто не успел — и его пронзили со спины сразу пять зеленоватых кореньев.
Мгновение — и кровоточащее тело мальчика-раба начало трещать, готовое вот-вот разорваться на куски.
Но огненный шар мгновенно испепелил основания корней, и захлебывающийся в собственной крови раб упал на землю.
Зверолюдка, словно цирковой артист, металась и прыгала меж корней, раз за разом выбрасывая из своей руки и посоха огненный сферы.
С каждым выстрелом они становились все меньше.
«Ее магия на исходе», — понял фратер, не без наслаждения перерубая сразу несколько корней, надумавших было растерзать его…
А затем, в один момент все просто закончилось.
Смерч зеленого огня завертелся с такой силой, что зеленые прожилки во мгновение ока разошлись по каждому корню и корешку в округе, превращая их в безопасный прах.
Леденящий душу огонь угас так же внезапно, как и появился, огласив лес ревом побежденного чудовища.
Фратер, едва дыша, огляделся.
Разрушенная телега, растерзанные лошади, раненные товарищи и булькающий от выплескивающеся из его груди и рта крови Слуга.
— Да помогите