Читать интересную книгу Смех Циклопа - Бернар Вербер

Чертов Пеллегрини!

Исидор знал, что именно он посвятил Лукрецию в тонкости журналистского ремесла. Она тоже работала внештатно, с постраничной или построчной оплатой. Она тоже надеялась когда-нибудь стать постоянным сотрудником.

Исидор садится на край ее кровати и смотрит, как она спокойно дышит во сне. Они с Лукрецией дважды открывали сенсационные факты, которые так и не дошли до печати. Но теперь он больше не зависит от офисной иерархии, от Тенардье и ей подобных. Теперь он сможет написать правду.

Мир встал с ног на голову. Журналисты сочиняют статьи, полные выдумок. А писатели пишут романы, в которых описывают реальные факты. Но реальность кажется неправдоподобной.

Исидор касается волос Лукреции. Конечно, он помнит, как они занимались любовью. Она казалась маленьким зверьком, который хотел контролировать весь процесс, но в итоге не проявил никакой инициативы. Он долго ласкал ее, чтобы успокоить. И подумал: «Сколько в ней гнева». И: «Что бы я ни сделал, она потребует больше».

В общем, ему не понравился их первый сексуальный опыт.

Неожиданно Лукреция пошевелилась, словно ее что-то беспокоило и произнесла с закрытыми глазами:

– Восемнадцать. Я бы выпуталась.

– Девятнадцать, – тут же отзывается Исидор.

– Восемнадцать.

Она садится на кровати, видит Исидора и начинает кашлять. С трудом переводит дух. Он приносит ей стакан воды. Она пьет, опять откидывается на подушки, опирается на локоть, вздыхает.

– Зачем вы вмешались? Я бы выиграла.

– Если бы я промедлил еще секунду, вы бы погибли. От недостатка юмора.

Лукреция трет глаза.

– Зачем вы спасли Мари-Анж?

– Это вы ее спасли, а не я. Кто бросился на сцену и отвел дуло пистолета?

– Я хотела победить ее в честной борьбе. Я имею на это право.

– Она – ваша Немезида, не так ли?

– Опять ваши ученые термины…

– Ну, скажем, личный враг, и вы живете ради того, чтобы отомстить ему.

– А кто ваша «Немезида»?

– Тенардье. Создание, ничтожное во всех отношениях.

Лукреция глубоко вздыхает и окончательно приходит в себя.

– Вы спасли фотоаппарат и камеру?

– Нет. Я уже говорил, я отдаю предпочтение живым существам. Спасти и то и другое было невозможно.

Лукреция снова вздыхает.

– Значит, опять все напрасно.

Исидор приносит влажное полотенце и кладет ей на лоб.

– Нет, расследование идет успешно. Я воспользовался тем, что вы отвлекли внимание на себя, и обыскал кабинет Тадеуша.

– Нашли что-нибудь?

– Нет. Но сделал выводы.

– И какие же, мистер Холмс?

Исидор достает айфон.

– Я порылся в Интернете, пока вы спали, и нашел несколько упоминаний об аббревиатуре «B.Q.T.» на форумах комиков. Это значит «Blague Qui Tue»[15]. Многие юмористы верят в ее существование.

– Ага! Вы признаете, что текст, хранящийся в шкатулке, смертельно опасен.

– Я этого не говорил. Но многие в это верят. Так же, как в существование инопланетян. Но, даже если многие верят в какую-то легенду…

– Да, я знаю, «если многие ошибаются, это не значит, что они правы».

Она поудобнее устраивается на подушках.

– В любом случае, расследование продолжается. Теперь надо выяснить: первое, кто убил Дария, второе…

– Тадеуш, – быстро отвечает Исидор. – Он наследник империи Возняк. И ему наверняка до смерти надоела слава брата.

– Он сидел в зале. Он не мог нарядиться грустным клоуном и не мог войти к Дарию – пожарный и телохранитель увидели бы его.

– Грустным клоуном мог нарядиться один из его подручных. Кто-то из «розовых громил».

Лукреция смотрит на Исидора, впиваясь взглядом в его карие глаза. Потом пожимает плечами, неожиданно встает и уходит в ванную.

– Одна проблема все-таки остается, – говорит Исидор, повышая голос.

– Какая? – спрашивает она через дверь.

– Рано или поздно люди Тадеуша нас найдут.

Ее удивляет это замечание. И она решает без долгих размышлений помыть голову шампунем с ромашкой, чтобы осветлить рыжие волосы и придать им апельсиновый оттенок.

– Что вы предлагаете?

– Нападение – лучшая защита. Если у них есть «Шутка, Которая Убивает», мы ее украдем. Это их главное оружие, и мне кажется, я знаю, где оно.

– Где же?

– В их замке. В Версале.

97

1600 год нашей эры

Франция, Версаль

В ту пору в Италии вошла в моду комедия дель арте. Ставить подобные комедии в 1531 году начал Анжело Беолько, чтобы рассказать о жизни крестьян. Жанр эволюционировал и приобрел свои характерные черты. Представления комедии дель арте происходили перед толпой на площадях и рынках. Наспех установленные подмостки служили сценой для бродячих актеров, путешествовавших в фургончиках. Пьесы комедии дель арте имели несколько обязательных признаков: в них действовали одни и те же сатирические персонажи, которых зрители узнавали по маскам – Панталоне, Доктор, Капитан, Арлекин, красавица Изабелла и ее служанка Зербинетта. В них впервые появились женщины-актрисы. До этого женские роли исполняли накрашенные и наряженные в платья мужчины в париках. Каждое новое представление отличалось от предыдущего, так как актеры импровизировали. Основным выразительным средством в комедии дель арте были жесты и движения, что требовало от актеров таланта к мимике, акробатике и жонглированию.

Однажды на гастролях в Париже к знаменитому руководителю итальянской труппы Николо Барбьери подошел какой-то мальчик с восторженно блестящими глазами. Он сказал, что тоже мечтает стать актером. Мальчика звали Жан-Батист Поклен.

Повзрослев, мальчик собрал собственную труппу французской комедии дель арте и взял себе имя Мольер. Труппа Мольера исполняла множество фарсовых пьес: «Толстый Жан рогоносец», «Летающий доктор», «Лекарь поневоле». Но ей не удавалось найти свой стиль и своего зрителя. Актеры колесили по стране, и однажды, в марте 1658 года, разбили шатер в Руане. После представления к Мольеру подошел незнакомец и попросил следовать за ним. Он хотел познакомить его с братом – знаменитым драматургом Пьером Корнелем.

Они долго беседовали в доме Корнеля, и Мольер услышал странную историю. Адвокат Пьер Корнель страстно любил комический театр. Он написал восемь комедий, которые не имели ни малейшего успеха. Тогда он сочинил трагедию, ставшую его десятой пьесой. И назвал ее «Сид».

«Сид» получил оглушительный успех у всех слоев населения, от самых богатых до самых бедных. Многие учили его наизусть. В награду король Франции Людовик XIII пожаловал Корнеля и его отца дворянством. Кроме того, драматург стал членом Французской академии.

Но старые маразматики из Академии завидовали Корнелю и немедленно его возненавидели. Они обвинили драматурга в том, что в «Сиде» нарушены священные правила классической трагедии – единство места, времени и действия.

Корнель признался Мольеру, что он, автор прославленной трагедии, на самом деле интересуется только комедиями. Но писать их он уже не может. Если бы создатель знаменитой трагедии принялся сочинять комические пьесы для народа, его бы никто не понял. Это нарушило бы театральные традиции.

Фарсы, составлявшие девяносто процентов театральных пьес, считались низким жанром и предназначались для людей простых и неразвитых. Они изобиловали крайностями, преувеличениями, грубыми и непристойными шутками, нравившимися непритязательной публике.

На следующей ступени находилась трагикомедия, смешение жанров, предназначавшаяся для чуть более просвещенного зрителя.

На третьей ступени стояла античная трагедия, подражавшая греческим и римским образцам и адресованная знати и богатым образованным дворянам.

Четвертое, почетное место занимал самый благородный вид театрального искусства – мистическая, героическая трагедия, повествующая о святых и Иисусе Христе.

Серьезные творцы, естественно, ставили свое имя лишь под трагедиями. Под комедиями никто не подписывался, стыдясь авторства. Лишь руководители театральных трупп признавались в том, что пишут комедии.

Мольер и Корнель почувствовали взаимную симпатию и решили работать вместе. Труппа устроилась в саду Пьера Корнеля. Во время работы с актерами автор «Сида» не устоял перед очарованием Арманды Бежар, ведущей актрисы мольеровской труппы.

Желая помочь новому другу, Пьер Корнель познакомил Мольера с Фуке, который представил комедиографа брату короля. В октябре того же года Мольер удостоился огромной чести выступить в Версале, перед самим Людовиком XIV. Стремясь понравиться повелителю и не разочаровать его, он выбрал античную трагедию Корнеля «Никомеда».

Пьесу сыграли, и она… провалилась. Зал остался совершенно равнодушен. Король, сидевший в первом ряду, откровенно зевал. Пытаясь избежать катастрофы, Мольер решил после перерыва показать одноактную комическую пьесу «Любовные досады», также принадлежащую Пьеру Корнелю. Король уже собирался отправиться спать, но начало спектакля неожиданно заинтересовало его. Он рассмеялся. Затем еще раз. За ним захохотал весь зал. Триумф был полным.