Ему очень хотелось бы задержаться здесь подольше, выпить хотя бы чашку чая. Но Фиона и не думала его приглашать. Ей явно не терпелось, чтобы Джон поскорее ушел. Они провели вместе уже довольно много времени, и Фионе необходимо было перевести дыхание. Словно почувствовав это, Джон стал прощаться.
Фионе потребовалось несколько часов, чтобы снова сосредоточиться на работе. Она невольно перебирала в памяти все подробности их ленча у «Вольтера», просто не могла думать ни о чем другом. В ушах все время звучал его голос.
С Джоном происходило то же самое, пока он шел пешком вдоль Сены. Он видел перед собой лицо Фионы, слышал ее голос, вдыхал запах ее духов. Эта женщина по-прежнему завораживала его, как и раньше. Теперь, когда она стала строже и мудрее, она нравилась ему еще больше. Стала, заплатив за это немалую цену. И — странное дело — теперь, увидевшись с Фионой, он уже не так остро, как раньше, ощущал свою вину.
Словно они оба существовали теперь в каком-то другом мире.
И ему очень понравилась парижская квартира Фионы, ее новый мир.
Джон позвонил ей вечером, но никто не взял трубку. Наговаривая сообщение на автоответчик, Джон подозревал, что Фиона все же дома и слушает его сейчас.
Он был прав. Фиона растерянно слушала его голос, недоумевая, зачем он звонит. Джон поблагодарил ее за то, что она показала ему свою квартиру. А на следующий день — разумеется, только из вежливости, — Фиона позвонила Джону и поблагодарила его за ленч.
— Как насчет ужина сегодня вечером? — снова спросил Джон, но Фиона лишь покачала головой, глядя на собственное отражение в зеркале.
— Не думаю, что это хорошая идея, — голос ее звучал напряженно.
— Почему нет? — со вздохом разочарования поинтересовался Джон.
Ему так хотелось увидеть ее! Он чувствовал, что все это время ему не хватало Фионы, ее облика, голоса, ее запаха. Джона не покидало ощущение, что он позволил драгоценному бриллианту выскользнуть из рук. То же самое можно было сказать и о Фионе. Но она, в отличие от Джона, готова была жить с этим ощущением потери и теперь не хотела ворошить прошлое, бередить старые раны. Фиона твердо верила в одно: как бы сильно ты ни сожалел о содеянном, никогда нельзя оглядываться назад. Она сказала об этом Джону.
— Но я не хочу, чтобы мы возвращались назад, — возразил он. — Я предлагаю двигаться вперед. И стать хотя бы добрыми друзьями, если уж нам не суждено быть вместе.
— Я не уверена, что у меня получится… Это слишком грустно. Это как перебирать фотографии сэра Уинстона. Я не могу на них смотреть. Слишком больно.
— Мне очень жаль.
Джону пора было отправляться на деловую встречу, и он не мог продолжать разговор. Он обещал позвонить ей позже. А вскоре Фионе доставили огромный букет от «Лашоми». Изумительный букет, не вызвавший у Фионы ничего, кроме ощущения беспокойства. Ей не хотелось снова входить в ту же реку. Фиона надиктовала на автоответчик Джона слова благодарности, зная, что его нет в номере и ей не придется с ним разговаривать. А когда позвонил Джон, Фиона не стала брать трубку. Так что и ему пришлось разговаривать с автоответчиком. Он снова заговорил об ужине. Предлагал выбрать Фионе, куда пойти. Но Фиона не стала ему перезванивать. Она до позднего вечера не отходила от компьютера, стараясь забыться в работе. Она так и сидела за компьютером в джинсах и старом свитере, когда раздался звонок в дверь. Фиона не могла даже представить себе, кто это мог быть.
— Кто это? — спросила она в домофон.
— Это я, — произнес знакомый голос.
Было одиннадцать часов.
— Что ты здесь делаешь, Джон?
— Я принес тебе ужин. Ты ведь наверняка ничего не ела. Можно я поднимусь и накормлю тебя?
Фиона не знала, смеяться ей или плакать. Она нажала на кнопку и пошла открывать входную дверь. Джон стоял на пороге с пакетом, внутри которого угадывалась коробка с едой.
— Тебе не надо было этого делать, — холодно произнесла Фиона, стараясь выглядеть строгой. Ее тон не произвел на Джона впечатления. Это редакторы в ее журнале дрожали от ее ледяного тона. Фиона взяла пакет и отнесла его на кухню. В коробке оказались профитроли от «Вольтера». Она повернулась к Джону уже с улыбкой. — Чем-то напоминает поздний визит наркодилера. Похоже, ты принес мне дозу?
— Я подумал, что тебе нужна энергия, калории и все такое.
Это было очень мило с его стороны, но Фиона не собиралась таять от благодарности. Профитроли. Цветы. Ленч. Все это походило на попытку снова завоевать ее. Джон словно выполнял какую-то миссию или задание. Но Фиона не собиралась становиться его призом.
— Хочешь немного? — спросила Фиона, выкладывая профитроли на тарелку. Несмотря на всю свою решимость, она не могла устоять. Фиона села за стол и принялась поглощать угощение, Джон сел рядом с ней. Ему даже удалось зацепить одну профитроль.
Я не хочу снова связываться с тобой, Джон, — честно сказала Фиона, покончив с десертом. — Один раз ты уже разбил мне сердце. Этого достаточно. Я ясно объясняю ситуацию? Джон выглядел так, словно только что получил пощечину.
— Вполне. Я почему-то веду себя как полный идиот, как только оказываюсь рядом с тобой, Фиона.
Это было еще мягко сказано. Когда он бросил ее, то вел себя хуже, чем идиот.
— Я стараюсь держаться от тебя подальше, надеюсь, ты это заметил, Джон Андерсон? Так будет лучше для нас обоих.
— Не уверен в этом, — честно ответил Джон. Они всегда были честны друг с другом, и Фиона очень ценила это в их отношениях. — Может быть, нам лучше общаться побольше, чтобы пережить это как-то… постепенно.
Фиона покачала головой. Верхняя губа ее была вымазана шоколадом, и это рассмешило Джона. Как ему хотелось слизать с ее губы этот сладкий след!
— Мы уже пережили это, Джон. Пережили за прошедший год. И пусть все остается как есть. Так будет лучше для нас обоих. Не стоит снова портить друг другу жизнь. Мы уже сделали это однажды. Мы попробовали, и у нас не получилось.
— А что, если на этот раз получится? — спросил Джон, надеясь убедить Фиону и в то же время пугаясь собственных слов.
— А если нет? Мы и так сделали друг другу больно. Слишком больно.
Это было как твердое решение Фионы не заводить собак. Она не хотела ни к кому привязываться. И она больше не хотела впускать в свою жизнь Джона Андерсона. То есть она, конечно, хотела бы быть с ним, но не хотела вновь испытать связанную с этим боль, опять иметь проблемы с его дочерьми, его экономкой, его собакой. Но Фиона не стала ничего этого говорить Джону.
— К тому же твои дочери опять начнут сходить с ума…
— Они стали за это время старше. Да и я больше не позволю им. Миссис Вестерман уехала в Северную Дакоту. Хилари и Кортни так злились на нас во многом из-за ее влияния. А уж Фифи я как-нибудь усмирю. Кстати, как твои лодыжки? Надеюсь, не осталось шрамов?