— Я все сделаю, ваша светлость.
Родриго раздраженно перевел взгляд на Марко.
— Ты сможешь быстро достать подходящий яд?
Марко улыбнулся, словно извиняясь.
— Стоит обратиться к моему кузену. Он подлинный знаток ядов.
— Скорее всего, я сумею достать кантареллу, она подойдет как нельзя лучше, — отозвался Сильвио.
— А что это?
— Разновидность сильного мышьяка. Обнаружить почти невозможно.
— Отлично! Значит, решено!
— Прочтите, Господин, — произнес Марко, — я хотел сказать, что мы все восхищены тем, что вы настолько углубились в детали нашего заговора. Но разве это не опасно для вас?
— Ассасин не осмелится напасть на меня. Он хитер, но ему никогда не перехитрить меня. В любом случае, я чувствую, что должен заняться этим лично. Пацци подвели нас во Флоренции. Я надеюсь, что вы, Барбариго, этого не сделаете.
Он сердито посмотрел на них. Сильвио издал смешок.
— Пацци были кучкой дилетантов.
— Пацци, — оборвал его Родриго, — были влиятельным и уважаемым семейством. Но их уничтожил один молодой ассасин. Не стоит недооценивать врага, который охотится в вашем городе. Иначе Барбариго разделят судьбу Пацци. — Он помолчал, чтобы его слова дошли до союзников. — Теперь отправляйтесь, и действуйте быстро. Мы не имеем права потерпеть еще одно поражение!
— Позвольте узнать, каковы ваши планы, Господин?
— Я возвращаюсь в Рим. Времени мало!
Родриго резко поднялся и вышел из комнаты. С выгодной позиции на балконе Эцио смотрел, как Родриго в одиночестве выходит из дома и пересекает площадь, вспугнув стаю голубей, направляясь в сторону Моло. Остальные последовали за ним, на площади разделились и пошли каждый своим путем. Когда все стихло, Эцио спрыгнул на мостовую и поспешил в штабквартиру Антонио.
Там он первым делом встретил Розу, которая поприветствовала его долгим поцелуем.
— Убери кинжал в ножны, — рассмеялась она, когда они обнялись.
— Только ты заставляешь меня извлечь его. И только ты, — со знанием дела добавил он, — заставляешь убрать его в ножны.
Она сжала его ладонь.
— Пошли.
— Прости, Роза, но я не могу.
— Я тебе уже наскучила?
— Ты прекрасно знаешь, что это не так! Я должен поговорить с Антонио. Срочное дело.
Роза внимательно посмотрела на него и заметила решимость на его лице и в серо-голубых глазах.
— Хорошо. На этот раз я прощу тебя. Он в кабинете. Думаю, он решил, что его модель Дворца Сета и есть реальный дворец! Иди!
— Эцио! — воскликнул Антонио, как только увидел его. — Мне не нравится твой взгляд. Все ли в порядке?
— Хотелось бы, чтобы это было так. Я узнал, что Карло Гримальди и двое братьев Барбариго — Сильвио и Марко — в сговоре с человеком, которого я хорошо знаю, и которого люди зовут Испанцем. Они собираются убить Дожа и поставить на его место своего человека.
— Плохая новость. Если это случится, в их руках окажется вся Венеция и весь ее флот. — Он помолчал. — И они еще называют меня преступником!
— Ты мне поможешь остановить их?
Антонио широко раскинул руки.
— Я на твоей стороне, братишка. Да и все мои парни тоже.
— И девушки, — добавила Роза.
— Спасибо, любимая, — улыбнулся Эцио.
Антонио озабоченно нахмурился.
— Эцио, на нужен план. Дворец Дожей охраняется так, что дворец Сета по сравнению с ним — открытый парк. У нас нет времени, чтобы построить модель дворца, и все как следует спланировать…
Эцио поднял руку и твердо сказал:
— Нет ничего невозможного.
Друзья посмотрели на него, потом Антонио рассмеялся, а Роза мягко улыбнулась.
— Нет ничего невозможного!
— За это мы тебя и любим, Эцио!
* * *
Чуть позже, когда на улице почти не осталось людей, Антонио и Эцио отправились к Дворцу Дожей.
— Предательством меня уже не удивишь, — сказал по дороге Антонио. — Дож Мочениго хороший человек, и я удивлен, что он продержался так долго. В детстве мне рассказывали, что дворяне добрые и справедливые. И я верил в это. Мой отец был сапожником, а мать служанкой, но мне хотелось добиться куда большего. Я долго и настойчиво учился, но это было бесполезно. Коль ты не отпрыск знатного рода, то для дворян всегда будешь человеком низшего сорта. Так скажи мне, Эцио, кто настоящие аристократы Венеции? Люди вроде Гримальди или Марко и Сильвио Барбариго? Нет! Я считаю, это мы! Воры, наемники, шлюхи. Пока мы спасаем Венецию и ее жителей, дворяне мечтают использовать их себе на забаву! В каждом из нас чести больше, чем во всей шайке так называемых «правителей»! Мы любим Венецию! А остальные видят в ней лишь способ обогащения.
Эцио придержал при себе мысли о том, что Антонио гораздо лучше бы справился с управлением городом, чем любой из тех, кто носил колпак дожа…Они, не торопясь, дошли до площади Сан-Марко и пошли вокруг розоватого Дворца. Он был действительно хорошо защищен. Даже когда они смогли незамеченными взобраться по лесам, что были установлены со стороны кафедрального собора, прилегавшего к дворцу, и огляделись с выгодной позиции, то стало ясно — даже если они и смогут влезть на крышу дворца, путь во двор (даже с крыши) был прегражден высокой решеткой с изогнутыми пиками поверху. Внизу во дворе они увидели самого Дожа, Джованни Мочениго, величавого старика со сморщенной кожей, одетого в великолепные одежды, на голове у него была шапка в виде рога — символ главы города и государства. Мочениго разговаривал со своим будущим убийцей, Карло Гримальди. Эцио внимательно прислушался.
— Ваша светлость, неужели вы не понимаете, что я вам предлагаю? — спросил Карло. — Выслушайте меня! Это ваша последняя возможность!
— Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне? Ты смеешь угрожать мне? — ответил Дож.
Карло немедленно рассыпался в извинениях.
— Простите меня, сир. Я не хотел вас оскорбить. Прошу вас, поверьте, я забочусь о вашей безопасности.
Они вошли во дворец и скрылись из виду.
— Время на исходе, — вздохнул Антонио, будто читая мысли Эцио. — Через ограду не перебраться. А если бы мы и смогли, посмотри, сколько здесь стражи! Дьявол! — От отчаянья он махнул рукой, стая голубей взмыла в небеса. — Только посмотри на них! Птицы! Как легко бы мы справились с этим, умей мы летать!
Эцио радостно усмехнулся. Пришло время навестить его друга, Леонардо да Винчи.
Глава 17
— Эцио! Сколько лет! — Леонардо поприветствовал друга как давно потерянного брата.
Его мастерская в Венеции выглядела почти так же, как во Флоренции, с одним исключением — большую ее часть занимала полномасштабная конструкция, выглядевшая словно летучая мышь, и Эцио это точно знал, что Леонардо занимался это штукой действительно всерьез. Но всему свое время, по крайней мере, для Леонардо.