— Ты спятил, — заметила Арнора и, поймав взгляд советника, помахала кистью, обещая не перебивать.
— Вы считаете девушку угрозой, но я увидел в ней прекрасную возможность привязать господина Кристара к вам еще больше. Прогнав ее сейчас, когда она все время блюла запрет о неиспользовании своих сил, вы вызовете непонимание и недовольство юного господина, тем более, когда он так благоволит горничной. Впоследствии это приведет к тому, что Церковь станет для него оплотом несправедливости, и на этой почве он взрастит симпатию к магам. Пусть укротительница воды и дальше живет во дворце, ведь она ни разу не проявила себя с неподобающей стороны.
— Что я слышу, — Арнора покачала головой. — Ты же был первым из всех, кто хотел избавиться от этого мага. И теперь защищаешь ее?!
— Я защищаю исключительно ваши интересы, моя госпожа. И движимый желанием уберечь вашу семью от тревог, я настоятельно советую вам скрепить отношения господина Кристара и этой девушки священным союзом.
Арнора одарила советника коротким взглядом и засмеялась, не в силах сдержанно реагировать на абсурдное предложение Первого советника.
— Ты выжил из ума, Ульен. Прости, это все моя вина. Я все время полагаюсь на тебя и не даю и дня отдыха. Это повредило твой рассудок. Я не могу отпустить тебя в отставку, но освободить от обязанностей на несколько недель просто обязана. Тебе нужно отдохнуть от дворцовых хлопот: езжай на юг, подыши океаном, очисти разум, — посмеиваясь, говорила Арнора.
— Я рад, что мои слова порадовали вас, госпожа Арнора, но, похоже, вы не ощутили их серьезности, — Ульен был невозмутим, но сжатые губы, превратившиеся в едва различимую полоску, выдавали его неудовольствие от насмешек Всевидящей Матери. — Никто не может предугадать, как повернется жизнь через год или через пять, и от чего будет зависеть ваше влияние. Связав сейчас господина Кристара и укротительницу воды, ненавидящую собственную силу, вы привьете ему угодный вам взгляд на магию. И появление его отца-мятежника, если таковое случиться, только подтвердит ваши слова. К тому же, что может удержать мужчину лучше, чем женщина? Я не говорю о диких и неотесанных дикарях, способных разрушить все на своем пути. Слава Небесам, господин Кристар не имеет с ними ничего общего.
Женщина тяжелым взглядом смотрела на советника, пытаясь осознать, что он не надсмехается над ней. Но Ульен вообще не умел шутить.
— Я понимаю, что вам сложно принять мои аргументы, так как вы не охватываете всей ситуации так, как я, и не имеете моего опыта и знания человеческих душ.
— Не имею. Но и ты не можешь заглянуть в голову Кристара, разве нет?
— Не могу. Но мысли вашей старшей дочери мне хорошо известны.
Веселье на лице Всевидящей Матери сменилось хмурым вниманием. Арноре не нравилось, что ее сознание, как и Миалы, открыто для сильных ментальных магов, и Ульен старался лишний раз не напоминать об этом. Раз старик решился заговорить на столь скользкую тему, значит, причины были более, чем весомы.
— После вас Всевидящей Матерью станет госпожа Миала. С этим титулом она получит как власть и почтение, так и обязательства, многие из которых придутся ей не по душе. Госпожа Арнора, мне неприятно напоминать, но вам лучше всех известно о тревогах Всевидящих Матерей, чей путь к святому долгу преградили личные чувства. Уверен, вы не хотите, чтобы госпожа Миала пошла тем же путем. Но все ведет к этому, и, если срочно не принять меры, не миновать еще одной трагедии. Конечно, я не подразумеваю, что господин Кристар решится лишить жизни…
— Достаточно! — голос Всевидящей Матери угрожающе взмыл под самый свод Зала Собраний.
— Простите, моя госпожа. Я всего лишь хочу сказать, что чем раньше возвести стену между вашей старшей дочерью и господином Кристаром, и чем ощутимее и весомее эта стена будет, тем лучше для самой же госпожи Миалы.
Арнора опустила голову и закрыла лицо руками, в тайне мечтая исчезнуть из дворца и оказаться где-нибудь вдали от интриг, которые она сама же и сплела, чтобы удержать мир в Огнедоле.
— А если Фардн решит использовать эту девушку против Церкви? Что, если она предаст нас?
— Я узнаю это задолго до нее самой. Обещаю вам.
— Что ж, если ты ошибешься, то первым же и сгоришь в пламени возмездия, — Арнора заставила себя вынырнуть из несбыточных грез и поправила прическу. — И все из-за того, что ты решил, будто обвенчать моего воспитанника с простолюдинкой, — хорошая идея.
— Кому есть дело до ее прошлого, когда у нее на лбу метка Проклятого? Тем более, всем известно, что господин Кристар, сын простого фермера, оказался во дворце только благодаря вашему состраданию. Никто не будет оскорблен недостойной по крови партией. К тому же, девушка довольно мила.
— Так ступай тогда. Распоряжайся. Моя мать прислушивалась к твоим словам и благополучно дожила до того дня, когда пришло время передать власть.
— Я не подведу, ваше святейшество.
Первый советник поклонился и направился прочь из зала. Он не знал, откуда пришло к нему греющее сердце чувство удовлетворения, но оно было первым приятным чувством, посетившим Ульена за последние годы службы Всевидящей Матери, и только подтверждало верность его мыслей.
* * *
Из окон, выходящих в сад, лился щедрый свет сотен свечей, маня завистливые взгляды слуг, не вхожих в Белый зал, где музыка кружилась в пышных юбках благородных дам и, смешиваясь с кокетливым хихиканьем, плескалась в глазах подвыпивших господ. Менестрели без устали перебирали струны, заглядываясь на румяных чашниц. Наряженные в золотистые скатерти столы предлагали щедрые яства, изобилуя фруктами и мясом всех сортов. Всякий, заглянувший в этот час в Белый зал, поразился бы размаху празднества, но по меркам обитателей дворца это был довольно тихий и скромный пир.
На торжество были приглашены лишь самые приближенные к Всевидящей Матери, и несколько крупных купцов, чье присутствие на всякого рода мероприятиях, устраиваемых во дворце, было залогом безбедного существования не только семьи Арноры, но и половины Берилона. Из приглашенных отсутствовали лишь сестра и младшая дочь Всевидящей Матери: забота о безопасности государства обязывала их задержаться в цитадели, но они обещали приехать несколькими днями позже.
Кристар сидел на почетном месте, бледный, словно первый снег, и, подперев скулу кулаком, с потерянным видом наблюдал за происходящим в Белом зале.
— Это просто фарс какой-то, — шепнул он на ухо сидящей рядом Онике, одетой в искрометную улыбку и утонченное золотистое платье.
— Ты так расстроен из-за того, что теперь мой вид будет отгонять от тебя всех влюбленных служанок? — не без издевки спросила она, разделяющая впечатление брата от сложившейся ситуации.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});