почему ты не хочешь поделиться с братом?
«Пусти мне кровь».
Харли оскалился и швырнул кусок штукатурки через всю комнату.
– Так почему же?
«Скажи, блин, что любишь меня! Скажи, что я для тебя что-то значу! Что Рыцарь что-то значит! Кто ты, блин, такой!»
Меньше чем за десять секунд Харли сорвал через голову майку, расстегнул ремень, освободил свой член, выхватил у меня презерватив и натянул его. Соединив мои ноги и повернув их в сторону, Харли прижал мои связанные колени к матрасу и вонзился в меня на всю глубину, которую позволило мое неподготовленное тело. Внезапное напряжение усилило спиртовые ожоги, и я закричала. Харли вышел и вошел снова, и снова, сопровождая каждое движение отдельным словом.
– Потому
Что
Ты
На хрен
Моя.
«Моя».
«Так называл меня Рыцарь».
Закрыв глаза, я позволила наслаждению-боли, которое больше не надеялась испытать, захлестнуть меня. Это было почти так же, как раньше – сила, безумие, страсть. Боль. Если уж я не могу быть с Рыцарем, по крайней мере, я теперь знаю, что Харли плюс несколько дорожек, несколько глотков текилы и прикосновение его брата вполне может сойти за него на одну ночь.
Глава 24
Я, конечно, опоздала домой на целых три часа. Я прокралась в дом на цыпочках, надеясь, что папа заснул на диване, но ни фига подобного. Он ждал меня, чистя свои ружья за кухонным столом. Нехороший признак. Я долго извинялась, придумав какую-то дурацкую ложь насчет того, что заснула в гостях у Девы-Гота, но все это не помогло. И меня наказали будь здоров.
Следующий день я провела, прячась от родительского неодобрения в своей комнате, куря и от скуки проверяя телефон каждые пять минут. Харли никогда не звонил, чтобы проверить, как я добралась, или спросить, попало ли мне за нарушение отбоя. Он, возможно, вообще об этом не помнил, хотя я напоминала ему буквально всякий раз, как задерживалась. А может, он просто дрыхнет с похмелья. Он выпил накануне много текилы. Если мне повезет, он, может, вообще не вспомнит, что было.
По субботам даже по телевизору не было ничего хорошего, поэтому я решила, что просто буду слушать музыку и рисовать. Это поможет провести время до ухода на работу. Но, слушая, как Роберт Смит заливается про девушку, которая вечно его подводит, я вовсе не рисовала каракули на белом листе. Я провалилась в него.
Я снова оказалась в салоне тату «Терминус» после закрытия, перелистывая страницы блокнота, усеянные сложными рисунками драконов, рыцарей и прочей средневековой параферналии. На своей шее я чувствовала горячее дыхание Рыцаря, следящего, как я восхищаюсь его работой. Его талант был заметно сильнее моего. Всегда.
Мы с Рыцарем ходили в одну начальную школу, только он на несколько классов старше. Моя мама вела там уроки рисования, и я помню, что она всегда уделяла внимание «особенному мальчику», который «плохо ладил с другими ребятами». Тогда я не была с ним знакома, но видела его рисунки на доске возле маминого стола, рядом со своими. Наши рисунки были как день и ночь. Мои – цветные и радостные, а Рыцаря – темные и злобные. Но даже тогда они были красивее.
Мое погружение в прошлое было прервано отдаленным клацаньем металла от закрытия почтового ящика. Я поглядела из окна на своем втором этаже на наш черный ящик в конце длинной кривой дорожки и буквально услышала, как листок, исписанный психическими, только заглавными буквами зовет меня из ящика.
Мне пришло письмо.
Я это чувствовала.
23 ОКТЯБРЯ 1998
ДОРОГАЯ БИБИ,
Я В ИРАКЕ.
Я ВСЮ ЖИЗНЬ ЗНАЛ, ЧТО НЕ ДОЖИВУ ДО ТРИДЦАТИ, НО ТЕПЕРЬ, ТУТ, Я НАЧИНАЮ ДУМАТЬ, ЧТО МОГУ И ДО ДВАДЦАТИ НЕ ДОТЯНУТЬ.
ЭТО ДОЛБАНЫЙ КОШМАР. НАШ КАРАВАН ПОПАЛ ПОД ОБСТРЕЛ, ЕДВА МЫ УСПЕЛИ ВЫЕХАТЬ ИЗ АЭРОПОРТА. ДА, И Я ВИДЕЛ НА ДОРОГЕ ЧЕРТОВУ РУКУ. РУКУ. ДУМАЮ, ОНА БЫЛА ЖЕНСКОЙ.
НО, В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ, Я ПОНЯЛ, ЧТО ВСЕ, ЧТО МНЕ НАДО ТЕБЕ СКАЗАТЬ, ЖДАТЬ НЕ МОЖЕТ. ОСОБЕННО С УЧЕТОМ ТОГО, ЧТО ПОЧТА ОТСЮДА ИНОГДА МОЖЕТ ИДТИ ТРИ НЕДЕЛИ.
Я ПРОСТО ХОЧУ СКАЗАТЬ ТЕБЕ, ЧТО ОЧЕНЬ ЖАЛЕЮ, ЧТО БЫЛ ТАКИМ КОЗЛОМ В СВОЕМ ПОСЛЕДНЕМ ПИСЬМЕ. Я СКАЗАЛ, ЧТО НАМ ЛУЧШЕ НЕ РАЗГОВАРИВАТЬ. НО ЭТО ЧЕРТОВА ФИГНЯ. НЕВАЖНО, ЧТО Я СКАЖУ, НЕВАЖНО, ЧТО ТЫ СДЕЛАЕШЬ, НЕВАЖНО, КОГО ТЫ ТАМ ТРАХАЕШЬ, Я НИКОГДА НЕ ПЕРЕСТАНУ С ТОБОЙ РАЗГОВАРИВАТЬ. ДАЖЕ НЕ ДУМАЙ. ЕСЛИ Я ЗАВТРА УМРУ, ТЫ ДОЛЖНА ЗНАТЬ, ЧТО ЕДИНСТВЕННОЕ ВРЕМЯ, КОТОРОЕ МНЕ БЫЛО ВАЖНО В МОЕЙ ЖАЛКОЙ, УБОГОЙ ЖИЗНИ, ЭТО ТО, КОГДА Я МОГ С ТОБОЙ РАЗГОВАРИВАТЬ.
Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ, ПАНК., И ВСЕГДА БУДУ ЛЮБИТЬ.
А ТЫ ПРОДОЛЖАЙ ЖИТЬ.
РЫЦАРЬ
И я внезапно поняла, что должно оказаться на том чистом листе, на который я смотрела, – извинение, которое я должна была написать два месяца назад.
Глава 25
11 НОЯБРЯ 1998
ДОРОГАЯ БИБИ,
Я ТОЛЬКО ПОЛУЧИЛ ТВОЕ ПИСЬМО. ТЕБЕ НЕ ЗА ЧТО ИЗВИНЯТЬСЯ. ПРОСТО ПИШИ МНЕ, ЛАДНО? ТВОЕ ПИСЬМО БЫЛО ПЕРВЫМ КОНТАКТОМ С МОЕЙ ПРОШЛОЙ ЖИЗНЬЮ С ТЕХ ПОР, КАК Я СЮДА ПОПАЛ.
РАССКАЖИ, КАК ТЫ УЧИШЬСЯ. РАССКАЖИ ПРО СВОИХ РОДИТЕЛЕЙ. РАССКАЖИ, КАКОГО ЦВЕТА ТЕПЕРЬ ТВОИ ВОЛОСЫ. ТЫ ВСЕ ЕЩЕ ИХ ОТРАЩИВАЕШЬ?
НАХОДИТЬСЯ ТУТ ОЧЕНЬ СТРАННО. ВСЕ СОВЕРШЕННО ДРУГОЕ. Я ДАЖЕ НЕ УВЕРЕН, ЧТО НАХОЖУСЬ НА ТОЙ ЖЕ САМОЙ ПЛАНЕТЕ. ЭТО ВСЕ ПОХОЖЕ НА ДОЛБАНЫЙ МАРС. И У ВСЕХ МАРСИАН ЕСТЬ РУЖЬЯ.
ЕДА ДРУГАЯ. ЯЗЫК ДРУГОЙ. МОЯ ОДЕЖДА ДРУГАЯ. И ВСЕ МОИ ПРОБЛЕМЫ ТОЖЕ ДРУГИЕ. Я ПРИВЫК ПОДАВЛЯТЬ ЖЕЛАНИЕ УБИВАТЬ ДРУГИХ. А ТЕПЕРЬ Я ПОЛУЧАЮ ЗА ЭТО ПЛАТУ.
МНЕ ХОЧЕТСЯ ВСПОМНИТЬ, КАК ЭТО – СНОВА ИМЕТЬ ЛИЧНОСТЬ. ИМЕТЬ ДУРАЦКИЕ ПРИЧИНЫ