необходимости освежиться, я услышала стук в дверь.
– Клеант!
Камердинер стоял возле двери, бледный как полотно. В опущенных плетью руках не было бутылки сельтерской воды, служившей алиби во время наших встреч… чья-то тень маячила за его спиной. Желудок скрутило, когда я узнала высокий силуэт и длинную платиновую шевелюру – капитан де Рокай. Корсар держал Клеанта на мушке пистолета, рукоять которого была инкрустирована рубином.
– Вы ждали гостя, мадемуазель де Гастефриш? – прошептал вампир.
– Я… э-э-э… У меня привычка выпивать стакан сельтерской воды после ужина, – пролепетала я.
– Боюсь, сегодня придется обойтись без него, дорогая. Этот негодяй принес вам не средство, улучшающее пищеварение, а свою исповедь.
Струйка холодного пота потекла по спине:
– Исповедь? Не понимаю.
Гиацинт подтолкнул своего пленника внутрь каюты и закрыл дверь. Я испуганно всматривалась в лицо Клеанта, застывшее непроницаемой маской.
– Вчера вечером, пока вы с трудом прорывались к Клыку Смерти, охрана Бледного Фебюса остановила эту подозрительную личность, пытавшуюся проникнуть в сокровищницу «Ураноса», – объявил вампир. – Гюннар хотел предать вора смерти, но я сказал, что казню его сам… после того как заставлю говорить.
Тысяча ледяных иголок вонзились в позвоночник, сменив холодный пот. Вот почему капитан исчез ночью во время моего возвращения с Клыка Смерти: он мучил бедного Клеанта, держал его в плену весь день, чтобы вечером, выйдя из гроба, привести сюда. Но зачем? Что камердинер сказал ему? Какое несчастье! Бедняга оказался в ловушке из-за меня, я подтолкнула его к поискам «El Corazón» в тот момент, когда мой подвиг был в самом разгаре.
– Я просто хотел взять несколько золотых вещиц, чтобы поправить свое положение, – произнес Клеант. – Говорят, хранилище Бледного Фебюса огромно, никто бы и не заметил исчезновения.
Храбрый фрондер вперил в меня свой взгляд, как бы заверяя: Такова моя версия, ничего другого я не говорил. Но Гиацинт де Рокай не слышал этого:
– Пф! Рисковать жизнью на корабле пиратов, да еще самом кровожадном в мире, ради нескольких монет, которые ты с легкостью мог стащить из карманов на городском рынке Фор-Руаля? Ни на минуту не верю, даже если твердишь мне эту басню со вчерашнего вечера.
– И все-таки я уверяю.
– Хватить лгать!
Звонкой пощечиной гнусный кровосос заставил замолчать свою жертву, оставив красную полосу на щеке и ссадину на верхней губе камердинера.
– Я навел о тебе справки, – прорычал демон, презрительно фыркнув. – Клеант Ле Биан, уроженец Нанта, принят на работу в феврале этого года. Это все, что известно о последнем и самом загадочном новом члене моей команды. Догадываюсь, что твое присутствие прошлой ночью на нижних палубах «Ураноса» было продиктовано не только мелкой кражей. Предполагаю даже, что ты нанялся на борт «Невесты в трауре» ради тайной аферы. Какой, неудачник? Если ты скрываешь ее от меня, тогда признайся подопечной Короля, посланнице Магны Вампирии, той, кому служил с удивительным рвением последние месяцы…
Я достаточно хорошо изучила одноглазого демона и понимала, что каждое слово, слетающее с его бархатистых губ, тщательно взвешено. Он притворился, что привел пленника для королевского правосудия моими руками, но в то же время двусмысленно выразил свои подозрения на мой счет.
– Признаюсь, что надеялся найти больше, чем несколько золотых монет, – изворачивался Клеант, массируя разбитую губу, – чтобы стать по-настоящему богатым и вооружить собственный пиратский корабль, ибо устал подчиняться приказам тирана-кровопийцы и исполнять прихоти претенциозной лизоблюдки бессмертных. Сколько раз я хотел плеснуть чертовой сельтерской водицей в лицо этой шлюхи!
Произнося оскорбления, которые, без сомнения, обрекали его на смерть, я знала, что Клеант пытался снять с меня подозрения. Он меня оскорблял, чтобы обелить мою честь. Его храбрость потрясла до слез, но я не имела права плакать.
– Это кажется более правдивым, – продолжал вампир. – Ты ничего не скрываешь? Откуда тебе известно, где находится сокровищница Бледного Фебюса?
– Я подслушивал в кулуарах.
– Гм… экипаж «Ураноса» не отличается болтливостью. Бледный Фебюс умеет окружать себя верными людьми, в отличие от меня, пропускающего всякий сброд на парусник, как на мельницу. Что ж, раз ты упрямишься и замалчиваешь секреты, придется вырвать их из тебя. Боюсь, будет больно, но ты не оставил мне другого выбора.
С ловкостью рептилии демон схватил Клеанта за волосы и грубо запрокинул ему голову, обнажив шею. Из оскаленной пасти монстра вылезло два острых клыка, напоминавшие зубы ядовитой змеи. Из моей груди вырвался крик:
– Подождите!
Между длинными платиновыми локонами с металлическим отливом единственный глаз корсара выпустил в меня молнию. Мышцы бессмертного, которым было не меньше двухсот лет, стальным ошейником без видимых усилий удерживали жертву. Напрасно Клеант вырывался, его усилия были так же ничтожны, как попытки кролика вырваться из колец удава.
– Ждать чего? – прошипел кровосос.
– Не убивайте этого негодяя сейчас, – задыхаясь, ответила я. – Он… он может еще заговорить.
– Заговорит сейчас его кровь. Видишь ли, во мне дар Тьмы – по вкусу крови смертных я узнаю их секреты, прочитываю тайны их душ как открытую книгу. Мужчины – как бутылки старого рома, который в последней капле раскрывает весь букет.
Чудовище, железной хваткой удерживая Клеанта одной рукой, другой снял повязку с левой глазницы. Кусок кожи в форме сердца не просто кокетство, как я думала, – это символ, которым дар Тьмы наградил этого монстра: пронзать тайны сердца тех, кого убивал.
Вампир погрузил свои клыки в выступающую яремную вену камердинера. Тотчас левая глазница полыхнула красным пламенем – как будто кровь жертвы напрямую переливалась в голову кровососа.
Дрожа всем телом, я беспомощно наблюдала за этим отвратительным зрелищем. Пока мистическая глазница вампира наливалась кровью, здоровый глаз вонзился в меня, как будто выжидал проявления малейшей слабины, которая могла бы меня выдать. Должна ли я с кинжалом, спрятанным в туалетном столике, броситься на монстра, чтобы попытаться освободить Клеанта? Я знала: у меня мало шансов справиться с бессмертным, имея в руках простой клинок из смертоносного серебра. К тому же, если даже одержу верх, моя легенда разобьется в пух и прах и придется вступить в бой со всем экипажем Бледного Фебюса…
Внезапно одноглазый демон разжал клыки на пульсирующей плоти, разбрызгивая струйки теплой крови, и испустил стон удовольствия.
– Ах! Что может сравниться со вкусом долго хранимых секретов, разве что выдержанный алкоголь! Этот глупец – еще тот тайник, могу тебя заверить. Его настоящее имя не Ле Биан, а Лаборд, и родом он не из Нанта, а из Байонны. Он нагло попирал закон о невыезде. Весь его путь от Аквитании[136] до Бретани усеян преступлениями против Магны Вампирии. – Жуткая глазница зажглась огнем, как раскаленный уголь, вытащенный из жаровни. –