уменьшая тем самым мои шансы приблизиться к нему и заполучить «El Corazón». Ах, я больше не в силах выносить эту мелодию – свидетельство моего провала! Под рукой не было ни восковых шариков для ушей, ни пузырька с волшебной настойкой.
В отчаянии я бросила в рот не один, не два, а целых три шарика дурмана. Чтобы погасить адские воспоминания об агонии Клеанта, чтобы заглушить божественное пение Джуэл, чтобы погрузиться в забвение сна.
* * *
Неделя на борту «Ураноса» протекала как во сне – или, скорее, как в кошмаре наяву. Запасы шариков дурмана быстро закончились, что неудивительно, учитывая частоту их употребления, и я была вынуждена снова обратиться к Эмине за новой порцией настойки. Османка дала мне ее без лишних слов, но я чувствовала ее осуждающий взгляд в разрезе вуали. Если посланница думала, что я зависима, что ж, она ошибалась. Настойка просто помогала пережить трудный этап, только и всего! Я легко избавлюсь от нее, когда захочу!
Избегая компанию моей свиты, я проводила дни и ночи, блуждая по верхним палубам плавучей цитадели в поисках любой информации, которая могла бы помочь понять, что ожидает нас впереди. Часами стояла на носу цитадели, завернувшись в шаль и всматриваясь в горизонт в надежде увидеть наш следующий пункт и хоть что-то узнать о следующем подвиге. К сожалению, члены экипажа плавучей цитадели все так же упорно молчали, а горизонты все так же были наглухо скрыты за движущейся вместе с нами стеной Глаза урагана.
– Желаете занять место гальюнной фигуры «Ураноса»?
От неожиданности я подпрыгнула – нервы были на пределе – и повернулась к лееру. После подвига с сиренами прошла неделя. Я была удручена сегодняшним неминуемым испытанием и не слышала, как Гиацинт де Рокай приблизился ко мне поступью гепарда. Обычно он, любитель подольше поспать, не выходил на прогулку сразу после наступления сумерек.
– Не надо так испуганно дергаться! – усмехнулся вампир. – Я специально встал пораньше, чтобы поддержать вас перед сегодняшним подвигом.
– Не поддержка мне нужна, а информация, – буркнула я, все еще дрожа.
Корсар пожал плечами:
– К сожалению, моя дорогая, здесь я беспомощен. Никто не в курсе, что на сей раз родит изобретательная голова вашего суженого. Должно быть, ему нездоровится сегодня: клавиры не слышны и буря стихла.
В самом деле, облака стены Глаза двигались медленнее, ветер ослаб и температура воздуха смягчилась, потеплев на насколько градусов.
Гиацинт с комфортом расположился возле меня, облокотившись на леер. Я отвела от него взгляд, не желая смотреть в единственный глаз корсара. Но, даже не видя, я чувствовала, как вампир поглощал пространство вокруг, распространяя цветочный аромат, дразнящий обоняние.
– На мой взгляд, из вас получилась бы великолепная гальюнная фигура. Платье идет вам больше, чем нагрудник оруженосца. Он придает мрачноватый вид.
Де Рокай оглядел мою униформу, которую я надела специально для предстоящего испытания.
– Мы не в Версале, да и не вам судить о вопросах элегантности, – холодно возразила я. – Моя одежда идеально приспособлена для испытаний, вы сами сказали, что подвиг скоро начнется.
– Подвиг, да… но, если вы все же проиграете, несмотря на все мои самые искренние молитвы, могу ли я вам предложить украсить гальюнную часть «Невесты в трауре», что скажете? – Он театрально вздохнул. – Оказалось, что сирены Клыка Смерти сломили сопротивление моей последней дампирши: бедняжка так надрывалась в их присутствии, что у нее лопнули легкие. Эта страдалица продержалась недолго: ее хватило только на трансатлантический вояж из порта Вана[140], где я подобрал ее.
Его безобразная надгробная речь была отвратительна. Несчастная неизвестная совершила единственную ошибку – попала под чары слишком красивого бессмертного.
– Я невеста Бледного Фебюса, а не ваша, – сухо напомнила я вампиру, все так же упрямо не отводя глаз от черного горизонта.
– Одна из невест, – поправил он меня. – Да не волнуйтесь вы так, я просто пошутил.
– Покончим с шутками! – оборвала я вампира, желая поставить точку в одиозном разговоре. – Мне не смешно. В случае проигрыша предпочитаю оказаться в брюхе акулы, чем на носу вашей посудины. Никогда Людовик не позволит вам предать королевского оруженосца недостойной смерти.
– Королевского оруженосца, без сомнений, – согласился Гиацинт вкрадчивым голосом. – Но я попросил у Нетленного простого оруженосца: в ночь ареста Монтесуэно в Версаль отправилась чайка, унося в своей лапке мое прошение.
На этот раз мне все-таки пришлось заглянуть в единственный глаз корсара, зная, какая демоническая головешка скрывалась в левом глазу под повязкой в форме сердца. Бархатные губы вампира расплылись в медовой улыбке, те самые губы, которые неделю назад были в крови Клеанта.
– Ну да, а что? Люблю разнообразить свои удовольствия! – с невинным видом, словно малолетний озорник, запустивший руку в банку с бисквитами, продолжал де Рокай. – За несколько прошедших столетий всего несколько раз жених вместо невесты украшал нос моего корабля. Рафаэль де Монтесуэно – красивый малый, не испортит вид судна. В любом случае за дезертирство его ждет смертная казнь во Франции, так почему бы мне самому не привести приговор в исполнение, верно?
Я онемела. Исход, который демон уготовил Рафаэлю… наводил подлинный, неописуемый ужас. Но мне нельзя показывать страх. Возможно, эта провокация скрывала новые ухищрения демона, чтобы проверить мою лояльность Королю.
– Вы очень бледная, и лицо у вас осунулось, – заметил кровопийца. – Решили стать аскетом[141], как ваша инфернальная свита дез Эскай, которая, кажется, ничем не питается, кроме скуки? Это не принесло ей пользы, судя по тому, что мы не видели ее уже несколько ночей.
– Франсуаза отдыхает в своей каюте, вот и все, – притворилась я. – Что до меня, то ем я достаточно.
Правда в том, что настойка, даруя мне сон, в то же время был причиной ужасной тошноты. Половина принятой пищи оказывалась в ночном горшке через несколько минут после проглатывания. Поппи предупреждала меня об этом побочном эффекте, который, конечно же, скоро пройдет.
Гиацинт скорбно покачал головой:
– Еда на борту «Ураноса» особенно безвкусная, даже для меня, забывшего вкус твердой пищи. Она далека от изысков версальских ужинов, к которым вы привыкли.
– Благодарю за беспокойство, но я приехала в тропики не ради гастрономического туризма.
– Пренебрегая тропической кухней, вы сильно ошибаетесь. Она изобилует интересными вкусами. Конечно, Бледный Фебюс не подаст их на стол. Но, когда вы трансмутируетесь, я с удовольствием приглашу вас на ужин. Видите ли, арестованные, которых я взял на борт в Фор-Руаяле, самые вкусные. Губернатор Дю Касс отдал мне не только обычных рецидивистов, он также побаловал меня прекрасными экземплярами ранжированной крови.
Упоминание об этом новом ужасе