Совсем не таким был Бухгалтер. Бухгалтер - это его прозвище, и так его называли все. Имени его я не знал, а, может быть, и знал, да оно как-то стёрлось в памяти. Был он невысок, приземист, с головой, втянутой в плечи, и с некрасивым длинным лицом. До 40 лет работал бухгалтером в какой-то подмосковной артели. Так бы и прослужил верой и правдой дебиту и кредиту до конца жизни, если бы не война. В августе 1941 года пехотным солдатом или микроофицером очутился он в вяземском котле. Там таких, как он, плохо или совсем невооружённых, было без малого 300000. Командующий центральным фронтом маршал Тимошенко заботу о дальнейшей судьбе своих войск переложил на немцев. Те распорядились по-своему, то есть часть перебили и покалечили, а остальных взяли в плен. Но немало из них маленькими группами и поодиночке разбежались по лесам. В числе этих последних был и Бухгалтер. Сначала показалось страшно жить непривычной и неорганизованной жизнью, наподобие дикого зверя. А потом в этой жизни нашлась и прелесть. Собралось их десятка два, и зажили вольно. В глухой чащобе убежище соорудили, не раз его меняли. Обзавелись оружием и лошадками. Наладили с жителями связь, где через баб, где через мужиков, где страхом, где за плату из награбленного. Мужиков обирали больше по дальним деревням, ближних не трогали. Не обходили вниманием и вагоны на станционных путях. Добывали там сахар, консервы, обмундирование, всякие материалы: спирт, масло, даже керосин - мужикам на продажу. Жить стало весело - вино, бабы. Помню, с каким упоением уже в преддверии смерти говорил мне Бухгалтер о той весёлой и счастливой жизни.
Дескать, только я и видел во всей своей жизни светлых эти два года. Все же остальные мои 40 лет - так, пустота, сумерки. Развернулся во мне во всю ширь настоящий талант разбойника, да ещё под благородным плащом партизана. Впрочем, этот талант в душе каждого русского человека сидит, только выход ему не часто находится. Поэтому, должно быть, и держит всегда нас наша власть в таких крепких ежовых рукавицах. Говорил Бухгалтер, что и другие отряды, которые он знал, были такие же. И пущим врагом, кроме немцев, были для нас наши же регулярные части. Однако всё на свете кончается. Попались и мы в большой облаве. Глупо попались: сонные, перепившиеся. Виселица всем нам была уготована, но в назидание другим повесили только троих, а остальным повезло. Попали немцы-каратели в топкое болото и завязли там с техникой. Тогда всех нас - партизан, собранных отовсюду на расправу, - сотни три нас там было - заставили дорогу строить. Так, суток трое, почти без сна и отдыха, работали и дорогу построили. А потом, то ли нас перепутали с кем-то, то ли их офицер смилостивился, не знаю. Только присоединили нас к большой партии русских военнопленных, которых везли из какого-то лагеря, а с ними вместе мы и оказались в лагере Саарбрюккен на французской границе. А оттуда уже в эту проклятую шахту...
Совсем сказочно сложилась военная судьба Ивана Фёдоровича. О ней я узнавал по крохам, частично от знавших его людей, частью - от него самого. Сейчас его нет среди живых. Люди, осчастливленные судьбой, не живут долго.
Иван Фёдорович - это двадцатишестилетний парень из-под Новгорода с плоским глупым лицом. Но это только первое впечатление и внешний фасад. Если хотите - защитная маска. На самом же деле Иван Фёдорович обладает острым умом и способностью мгновенно и верно оценивать обстановку. В нём есть что-то такое, что не позволяет его назвать ни Ваней, ни Ванькой, а только Иваном Фёдоровичем. И прозвище у него тоже солидное - Gross Ivan! (Большой Иван).
Иван Фёдорович - морской офицер, неплохо образован и знает языки. Война его застала на острове Даго, носящем теперь название, если не ошибаюсь, Саарема, наглухо отрезанном с первых же дней войны. Гарнизон острова продержался два или три месяца, но затем, лишённый всякой помощи и снабжения, капитулировал. Очутился Иван Фёдорович в Германии на мебельной фабрике. Рядом была товарная станция, и он организовал шайку и стал шарить по вагонам. На той же фабрике работали и пленные французы, содержавшиеся, как и везде в Германии, гораздо свободнее, чем русские. Иван Фёдорович, зная язык, быстро наладил с ними связь и обратил их сначала в укрывателей и продавцов краденого, а затем и в прямых соучастников воровства. Именно это, то есть развращение французов, и было ему потом поставлено в вину. Так или иначе, но Иван Фёдорович очутился в настоящем концентрационном лагере с политическим оттенком, возвращение из которого считалось властями нежелательным.
Всё же выход был найден. Иван Фёдорович вступил в РОА, где и попал в специальную часть. Часть эту потренировали в суровых условиях почти безводного режима и послали в армию генерала Роммеля в Африку. В начале 1943 года в мире произошли два крупнейших события: были разгромлены немцы под Сталинградом, о чём нам хорошо известно, и они же были разгромлены в Африке, о чём нам почти ничего не известно. Однако второе событие по своему масштабу и значению было не меньшим, чем Сталинград. Англо-американцы разгромили и пленили немецкую армию Роммеля и их союзников, которая была вдвое больше, чем армия Паулюса под Сталинградом.
Ивана Фёдоровича эта блестящая победа порадовала несравненно меньше, чем Сталина, так как именно тогда он второй раз попал в плен, только теперь в английский. Ничего приятного это ему не давало. Пленных власовцев англичане обычно передавали нам, что сулило верную смерть. Но и здесь был найден выход. Недолго думая, Иван Фёдорович использовал своё знание английского языка и назвал себя рождённым в России англичанином, насильно мобилизованным немцами.
Это помогло. Ивана Фёдоровича освободили и после краткого допроса зачислили во вспомогательные войска. Кто-то затем, оценив его тренированность, физические и другие данные, перевёл в десантный батальон. Так при открытии второго фронта в июле 1944 года Иван Фёдорович был сброшен на парашюте на французскую землю. Однако столь неудачно, что угодил прямо в расположение противника. Зная, что парашютистам-десантникам у немцев может не поздоровиться, Иван Фёдорович быстро расстался с английской формой и тут же надел другую, стащив её с мёртвого. Этим мертвецом оказался русский военнопленный, один из многих, строивших укреплённый район на побережье Ла-Манша и в числе многих там же и погибший при высадке англо-американцев. Так Иван Фёдорович в третий раз попал в плен, и опять к немцам.
Вот как удивительно складывались некоторые судьбы в эту бурную эпоху. И, право же, Бухгалтер и Иван Фёдорович прожили эти годы настоящей жизнью, достойной человека, а не его бледной тени, и не жизнью духовного раба. Да они и считали эти годы лучшими в своей жизни, считали их какими-то озарёнными. Должно быть, человек и делается по-настоящему свободным, когда ведёт азартную игру, ставкой в которой является собственная жизнь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});